— Кто послал тебя? — снова бросил он, на этот раз мягче, но не менее решительно сжимая ее подбородок двумя пальцами, чтобы не дать отвернуться. — По виду ты не из тех, кто якшается с этими… Но я уже сделал раз ошибку, недооценив их, и это стоило мне двух верных людей.

Сбитая с толку Амелия машинально облизала языком губы, пытаясь собраться с духом и объяснить, что никто ее не посылал, но он так жестоко сдавил ее подбородок, что челюсть заныла. Он так зол, что готов на все, и хотя раздвигает губы в улыбке, бешенство вот-вот прорвется наружу.

Напряжение свилось в животе тугими кольцами, сердце грохотало так, что он, конечно, все слышит, а самое главное — ужасная слабость медленно накатывает густой волной, заставляя ноги подгибаться, а руки, зажатые железными пальцами, мелко подрагивать.

— Никто не посылал меня, — с трудом выдавила она, наконец, — никто…

— Маленькая лгунья! Хочешь сказать, ты так прямо и вошла в дверь? Спокойно перешагнула порог, и Бакстер не подумал тебя остановить? Да он таких, как ты, близко не подпустит!

Краска стыда бросилась в лицо Амелии. Какой позор!

Она и без того знала, что выглядит уродиной в простом синем платье из легкого ситца, вполне подходящем для корабля, но среди этой роскоши казавшемся особенно дешевым и дурно сшитым. Правда, оно безупречно чистое и аккуратное, а туфли — изящные и довольно дорогие. Вряд ли кто-то, кроме этого сумасброда, способен принять ее за воровку!

Пытаясь взять себя в руки, она глубоко вздохнула.

— Именно так и было. Он впустил меня! Спросите его!

— Неужели? — холодно усмехнулся он. — Пустые отговорки. И не думай, я так и сделаю!

Он немного ослабил хватку, и Амелия, улучив момент, вырвалась и метнулась к двери. Она оказалась приоткрытой, и девушка схватилась за ручку как раз в тот момент, когда по другую сторону послышалось металлическое звяканье и мелькнуло что-то голубое.

Уже бросаясь наутек, она вдруг увидела перепуганное женское лицо, чайник на подносе, но было поздно.

Пролетев по инерции вперед, девушка столкнулась с горничной. Та выронила поднос, и посуда с грохотом полетела на пол. Сверкающий пол усеяли осколки фарфора, сандвичи и обломки пирожных. В этот момент входная дверь распахнулась и в переднюю ввалилась целая толпа что-то орущих мужчин в ливреях и женщин в униформах. Все вопили разом, под аккомпанемент собачьего лая.

Меховые шары катались под ногами, возбужденно завывая. Всю эту какофонию перекрыл раздраженный голос, требовавший немедленно растолковать, какого дьявола тут творится. Град вопросов немного утихомирил суматоху.

— Что происходит? Пожар?

— Кто звонил так, словно…

— Где Бакстер? Вечно приходится его искать!

— Я здесь, миледи, — последовал невозмутимый ответ; хотя, судя по лицу, — тот старик с серебряной гривой, что впустил Амелию в дом, был поражен и возмущен. — Насколько я понял, это звонила мисс Кортленд.

Взоры присутствующих обратились к ней. Девушка словно приросла к мраморному полу, сгорая от смущения и подыскивая нужные слова. Но они не понадобились.

— Вот как, бабушка? Значит, ваша колонистка все-таки прибыла? Поздравляю с такой гостьей, — сардонически хмыкнул незнакомец.

Бабушка?!

Амелия обернулась, в ужасе глядя на человека, стоявшего в дверях гостиной. Судя по насмешливо искривленным губам, он наслаждался ее страхом. Все дружно уставились на него. Шум почти стих, если не считать тявканья десятков маленьких мохнатых собачонок с приплюснутыми мордами. Только леди Уинфорд казалась совершенно невозмутимой в окружении встревоженных слуг и возбужденных мопсов.

— О Господи, ты куда старше, чем я думала! Какая неприятность! Бакстеру придется вернуть всю одежду! Вижу, ты уже познакомилась с моим внуком. И нечего хмуриться, Холт. Я все объясню позднее. Вряд ли ты в таком состоянии был способен выслушать меня! Не вдаваться же мне в подробности!

Амелия нервно ежилась под неотступным взглядом глаз, оказавшихся не черными, как она думала, а темно-синими, но от этого не менее враждебными. Чуть прихрамывая, он шагнул ближе, отвесил бабке издевательский поклон и напоследок пригвоздил Амелию к месту очередным жестким взглядом.

— Мы еще встретимся, мисс Кортленд, — пообещал он, прежде чем исчезнуть в глубине дома.

Леди Уинфорд ободряюще улыбнулась:

— Он далеко не так свиреп, каким кажется. Просто расстроен и не знает, куда себя девать, поскольку долго лежал в постели после случайного ранения. Черт побери, Тоби! А теперь Люси покажет тебе комнату… Немедленно оставь это, Софи! Лучше отправить милых крошек обратно в сад. Боюсь, они немного утомили мисс Кортленд… можно звать тебя Амелией? Знаешь, это имя твоей бабки.

— Нет, — тихо обронила Амелия, — не знаю. Да, конечно, для вас я Амелия, если так угодно миледи.

— Никаких «миледи». Глупости! Можешь обращаться ко мне… бабушка. Вот именно, лучше не придумаешь. Но погоди, разве вас не двое? Где твой брат? Должен был приехать еще и мальчик! Бакстер! Я была уверена, что в письме говорится о двоих…

— Да, миледи, так и было. Но мне сообщили, что на корабле случилась беда. Мисс Кортленд, разумеется, лучше объяснит вам, когда отдохнет.

— Разумеется, — кивнула престарелая дама, с неожиданной проницательностью рассматривая девушку:

— Бедное дитя! Пойдем. Когда устроишься как следует, мы поболтаем по душам. Ты просто копия матери, хотя в последний раз я видела ее много лет назад… Выпей чаю и подкрепись.

Амелия как во сне последовала за леди Уинфорд, пока слуги выгоняли собак и горничная убирала осколки посуды и безнадежно испорченные лакомства. Все, что происходило с ней, было поразительно странным и новым, особенно привычка леди Уинфорд перескакивать в разговоре с предмета на предмет. Но больше всего Амелию тревожила необъяснимая враждебность внука леди Уинфорд.

Однако бабушка прилагала все старания, чтобы загладить грубость внука, и непрерывно трещала, пока они шагали паутиной коридоров.

— А вот и твоя спальня, — объявила она, почти втолкнув девушку в просторное помещение в западном крыле дома.

Судя по куклам и игрушкам, расставленным по ковру, комната предназначалась для совсем маленькой девочки. На стуле висели хорошенькие кружевные платьица, чересчур тесные для Амелии. Она растерянно озиралась, пока леди Уинфорд с добродушной улыбкой не взяла ее за руку.

— Я очень довольна, что ты оказалась совсем взрослой, — заверила она. — Если эта спальня тебе не по душе, мы найдем другую. Но я подумала, что тебе понравится, потому что окна выходят в сад. Мне нравится там гулять…

О, видишь моих чудесных крошек? Вон там, внизу?

Амелия послушно подошла к окну и увидела ряды аккуратно подстриженных кустов, живую изгородь, утопающие в цветах клумбы и целую орду носившихся по дорожкам собак.

— Вижу, — кивнула она. — Это все ваши?, — Разумеется… Ненавижу бессердечных негодяев, готовых выбросить на улицу песика, как только им надоест с ним возиться. Совершенно не считаются с чувствами животных. Я подбираю тех, которые никому не нужны. Сначала думала, что удастся найти им хозяев, но в наши дни это не так легко. Люди слишком равнодушны! Но об этом « позже. Как тебе спальня? Вот и прекрасно. Кровать вполне удобна, по крайней мере мне так сказали. Ложись, и я велю Люси принести чай. Ужин в девять, если сможешь спуститься. Если нет, увидимся утром.

Амелию не покидала уверенность в том, что беспощадный вихрь подхватил ее и перенес в неведомую страну. Она с трудом вымучила улыбку и кивнула, не вполне уверенная, стоит ли благодарить покровительницу за участие и заботу. На пороге вдова остановилась, обернулась и приветливо воскликнула:

— Я в восторге, что ты приехала к нам, дорогая! Временами мне так одиноко!

И прежде чем Амелия сумела придумать подобающий ответ, дверь тихо закрылась. Девушка долго смотрела на нее полными слез глазами. Хорошо, что леди Уинфорд ушла, иначе Амелия вновь опозорилась бы, разрыдавшись самым неподобающим образом.