— Он идет со мной по доброй воле. Ему предоставили выбор, — язвительно прошипел капитан, сверкнув прозрачными осколками глаз. — Если пожелаешь занять его место, моя команда будет в восторге, уверяю тебя, и устроит себе праздник на то короткое время, что тебе осталось прожить.

— Ами!

Едва Кита отпустили, как он бросился к ней, схватил за руку холодными пальцами и прижал к себе.

— Я дам о себе знать, как только смогу, — прошептал он, стискивая ее все крепче. Она услышала беспорядочный стук его сердца. Дрожащая рука неуклюже гладила ее по голове. Несчастный мужественный братик пытается еще и утешить ее! Господи, да он напуган не меньше, чем она…

О, вынести это нет сил!

Прильнув к нему, она пыталась что-то сказать, но душили слезы, а сердце болело, словно пронзенное пиратским кинжалом.

И Кит ушел, перепрыгнув через поручень на палубу пиратского корабля. Абордажные крючья были убраны, и ветер наполнил паруса судна под черным флагом. Скоро на горизонте виднелась лишь маленькая точка, но и она пропала. «Саксесс» медленно поворачивал на прежний курс.

Матросы сновали по палубе, убирая мусор, ставя паруса и заворачивая тела в саваны, чтобы бросить в море.

Ничего не замечая кругом, Амелия не отходила от борта еще несколько часов после того, как пиратский корабль исчез. Наконец капитан Ярборо силой оторвал ее от поручня и, обняв за плечи, проводил в каюту, после чего поднес к губам кружку с бренди и заставил выпить.

— Кристиан молод, — вздохнул он, — и силен. Не его первого силой увели пираты. Если повезет, он сумеет скоро сбежать.

Выпитое на пустой желудок спиртное согрело ее, но голова снова закружилась. Не выпуская оловянной кружки, девушка подняла умоляющие глаза:

— А если нет?

Не получив ответа, она закрыла глаза. Еще минута — и девушка услышала стук закрывшейся двери. Теперь она совсем одна, и ей куда хуже, чем после гибели родителей. Тогда она по крайней мере знала, что они покоятся в мире. Но Боже, что станется с Китом? Это она во всем виновата: заставила брата ехать с ней, а ведь он хотел остаться…

Тоска и скорбь разрывали душу, молчаливые бесполезные слезы ручьями лились по щекам.

Прошло немало времени, прежде чем она наконец заснула и грезила во сне о тех счастливых временах, когда жизнь была добра к ним.

Лондон оказался куда больше, чем представляла Амелия, и гораздо грязнее. В воздухе летали частички сажи из дымоходов, желтый туман висел над городом грозовыми облаками. Моросил мелкий теплый дождик, и, несмотря на то что до вечера было еще далеко, улицы застилал полумрак.

За Амелией прислали карету.

— Я всю неделю дежурю здесь, мисс, — пояснил кучер, добродушный круглолицый коротышка, стоявший на пристани, когда «Саксесс» добрался до порта. — Леди Уинфорд уже начала волноваться.

— Могли бы и еще запоздать: людей не хватает, и паруса клочьями, — объявил капитан Ярборо с самодовольной улыбкой, взбесившей Амелию. Как он мог считать путешествие успешным, когда груз похищен, матросов увели на пиратский корабль, а судно едва держится на плаву?! Еще чудо, что они выжили и не попали в шторм, но все равно она, вероятно, больше не увидит Кристиана, и, хотя никому не было до этого дела, Амелия почему-то чувствовала, что больше в жизни не улыбнется.

И теперь, покачиваясь на роскошных, обтянутых бархатом подушках сверкающей черной кареты, на запятках которой стояли два лакея, она думала о том, как наслаждался бы Кит таким богатством. Знакомая печаль вновь нахлынула на нее, но она гордо выпрямилась, отказываясь вновь и вновь перебирать мрачные мысли. Нет, она не позволит им согнуть себя.

Девушка, чтобы отвлечься, пыталась определить назначение величественных зданий с высокими шпилями и лепными карнизами. Некоторые, по-видимому, церкви, а вот для чего нужны остальные? Кто его знает…

Наконец экипаж остановился на спокойной улочке, застроенной красивыми элегантными домами. Ощущая себя серенькой сельской мышкой, Амелия поспешно отодвинулась вглубь, чтобы кучер не заметил ее носа, прижатого к стеклу. Настоящая деревенская дурочка!

Минуту спустя дверь открылась и лакей спустил складную лесенку. Она осторожно нащупала затекшей ногой ступеньку. Ее до сих пор еще покачивало после бесконечных недель, проведенных в море. Лакей услужливо предложил руку, и Амелия с благодарностью о нее оперлась, радуясь, что саквояж, который она несла, поможет скрыть дрожь пальцев. Она почему-то испугалась предстоящей встречи с этой леди Уинфорд, с подозрительным великодушием предложившей новую жизнь незнакомым людям. Как часто после похищения Кита она размышляла над этим! Может, леди Уинфорд тоже несчастна и одинока, как и она сама, и ни единая душа в мире не позаботится о ней? Как было бы чудесно, если бы они подружились, если Амелия сумеет отплатить за добро и благородство этой женщины!

И все же она была насмерть перепугана, опасаясь, что разочарует добрую даму. А вдруг она не понравится леди Уинфорд или той, как и Ковинтонам, просто нужны бесплатные слуги?! Как это ужасно: зависеть от благородства посторонних людей!

— Мисс, пожалуйте за мной! — предложил переминавшийся с ноги на ногу лакей вежливо, но настороженно, словно не знал, чего от нее ожидать.

Амелия, набравшись мужества, с достоинством наклонила голову, в точности как мать под бесцеремонными взглядами деревенских кумушек, и шагнула на ведущую к крыльцу тропинку. Второй лакей несколько раз стукнул молотком, и дверь немедленно распахнулась, словно их приезда ждали.

На пороге возник седовласый мужчина в черном фраке. Отступив в сторону, он почтительно приветствовал девушку:

— Добро пожаловать, мисс Кортленд. Мы очень рады.

— Спасибо, — нерешительно пробормотала девушка, не зная, как обращаться к нему. Жаль, что она почти позабыла уроки этикета, которые давала мать. Да она и не думала, что когда-нибудь придется применить на деле эти правила, ибо капитан Кортленд был всего лишь офицером американской армии и его с семьей не приглашали в дома, где слуги носили днем вечерние костюмы.

Черно-белые изразцы пола сверкали так, что было больно глазам. Передняя показалась девушке огромной. Широкая лестница на дальнем конце поднималась на второй этаж. Запах воска и лимона витал в воздухе, мебель и начищенные канделябры сверкали как новенькие. Мужчина во фраке деликатно кашлянул, и Амелия покраснела, сообразив, что мешает ему закрыть дверь, застыв словно вкопанная в проходе.

Жар бросился ей в лицо. Девушка сгорала от смущения. Какой же глупой гусыней она, должно быть, ему кажется!

— Не соизволите ли отдать мне свои саквояж и ротонду, мисс Кортленд? — осведомился он, когда девушка вошла.

Какой сочный голос, какая безупречная дикция!

— Нет! — вырвалось у нее, и, чтобы не показаться грубой, поспешно добавила:

— Я… я ужасно замерзла.

— Леди Уинфорд скоро спустится, — так же монотонно сообщил он, — и приказала, чтобы вам принесли подкрепиться в гостиную.

Похоже, он ждал, что она последует за ним, и Амелия покорно послушалась, с каждым шагом чувствуя себя все более приниженной, особенно еще и потому, что их каблуки неприлично громко стучали по изразцам, отдаваясь эхом от стен. Нет, она слишком молода, неопытна. Настоящая простушка! Как, кстати, его зовут? Она успела спросить? Или нет? Как следует обращаться к слугам? А что, если он не слуга, а престарелый дядюшка или друг семьи?..

— Люси позаботится о ваших сундуках, мисс Кортленд, — обронил он, приостанавливаясь и всем своим видом показывая, что она должна войти в комнату первой, — а Дора подаст чай и сандвичи. Вы чего-нибудь желаете?

— Нет, — хрипло прошептала девушка, подавляя нервный смех. Люси попросту не найдет никаких сундуков, поскольку все, чем владеет Амелия, хранится в саквояже, который она так и не выпустила из рук. Но лучше обойтись без пространных объяснений. — Нет, спасибо, — уже тверже повторила она. — Я подожду леди Уинфорд.