— Очень занимательная история, — процедил Стив сквозь зубы.

— Пожалуй, что так, — спокойно сказал Бишоп. — Ты же знаешь, я питаю слабость к фактам. И вот загадочным образом пропавшая мисс Брендон неожиданно появляется перед своими обеспокоенными друзьями в сопровождении местного падре. К сожалению, его служанка предпочитает держать язык за зубами.

Она рассказала только о том, что молодая дама, почти обнаженная, едва дотащилась до дверей домика после того, как на нее совершили нападение североамериканские наемники. Ну как, улавливаешь, что произошло?

— Похоже, я отвык думать в этой глуши, — хрипло проговорил Стив. — Почему бы тебе не рассказать в нескольких словах остальное?

— Что ж, — проговорил Бишоп, — думается, остальное ты знаешь. Оказалось, что у князя Сарканова на удивление много знакомств в самых высоких сферах. Ведь все события стали разворачиваться после его приезда, или ты этого не заметил? Тебе дали весьма ответственное задание, но подальше от лагеря… Джинни назначили переводчицей к князю Сарканову благодаря усилиям сеньора Лердо де Техады. Когда же случилось все самое страшное, на помощь ей пришел именно князь. Как я знаю, он друг сенатора Брендона и, более того, деловой партнер. Сенатор также был не прочь оказать услугу князю, а потому сообщил ему, что аннулировал твой брак с Джинни. Князь поведал об этом нескольким людям, в частности, полковнику Грину, — ведь он поделился с тобой этой новостью, не так ли? Затем князь Сарканов с графом Черниковым уехали из Мехико, весьма удовлетворенные. Полагаю, что они увезли с собой и ту особу, за которой приезжали. Как только они прибыли в Сан-Франциско, мисс Брендон вышла замуж за князя и стала княгиней Саркановой.

Воцарилось тягостное молчание. Бишоп, исподтишка поглядывая из-под куцых полей своей шляпы на Стива, заметил, что его лицо словно окаменело.

— Значит, теперь Джинни — княгиня. Уверен, что сенатор без ума от своего зятя. Джинни тоже не выглядит несчастной. Какого черта я влез во все это?

Джим Бишоп успокоился.

— Человеку свойственно задавать себе такие вопросы, — спокойно сказал он. — На свете много загадок. Для меня, например, не совсем понятны связи князя Сарканова с Русско-Американской компанией. Эта весьма почтенная фирма, которая долгое время приносила сказочные прибыли, вдруг стала терпеть убытки. Поговаривают, что князь играет по крупной, но не всегда удачно. Он покинул Россию, чтобы поправить свои дела, и в Туркестане встретился с графом Черниковым. Оттуда князь направился на Аляску, а потом неожиданно для всех объявился в Соединенных Штатах как член дипломатической миссии, наделенный полномочиями вести переговоры с правительством Соединенных Штатов о продаже Аляски. Но почему, скажи на милость, в Сенате такая сильная оппозиция против этой сделки? В апреле оппозиция отказалась ратифицировать соглашение. Они до сих пор тормозят ратификацию, причем наш общий друг Брендон — один из лидеров оппозиции. Сарканов же, который рассчитывал разбогатеть на Аляске, и в самом деле стал человеком состоятельным. Он женится на дочери сенатора и теперь покупает ей дорогие украшения. Он близкий друг графа Черникова. Тот же — доверенное лицо русского императора. Ну что, ты и сейчас думаешь, что все случившееся — только случайное стечение обстоятельств?

— Ты всегда лихо разгадывал головоломки, Джим. И, как я помню, не только при игре в покер, — сухо заметил Стив. — Но сейчас, черт побери, меня на это не купишь. И не пытайся меня убедить, что Джинни принудили выйти замуж за Сарканова. Ты забываешь, что я знаю ее слишком хорошо. Принудить Джинни крайне непросто. К тому же я внимательно разглядывал ту вырезку из газеты, которую ты мне прислал… Извини, Джим, но если Сарканов и сенатор Брендон и впрямь замешаны в какой-нибудь афере, то, вероятно, Джинни заодно с ними. Помню, одно время ее весьма соблазняла мысль провозить золото в Мексику контрабандным путем. Бог мой, да она всегда считала, что ее отец — умный и предприимчивый человек. Нет, на меня не рассчитывай. У меня нет ни малейшей охоты иметь дело с моей бывшей женой, к тому же я не хочу подставлять лоб под пули желающих получить награду, назначенную за мою голову сенатором Брендоном.

— Да, — равнодушно промолвил Бишоп, — это я тоже слышал. Не могу упрекать тебя за то, что ты отказываешься от опасного дела, не сулящего к тому же прибыли. Твой приятель Диего Сандовал сказал мне, что ты вернулся сюда, на гасиенду, отчасти потому, что твой дед перенес удар, после которого стал почти инвалидом. Что ж, теперь, видно, ты осядешь здесь надолго…

Стив бросил на него настороженный взгляд.

— Мой дед, — начал он, — вовсе не такой уж инвалид, как тебе кажется. Что же до меня, то я собираюсь отправиться в Европу через несколько месяцев.

— Да ну? — Бишоп оживился. — Прекрасно, если ты посетишь Париж и Лондон во время своего путешествия, то, может, не откажешься выполнить небольшое поручение? Вернее сказать, это исходит не от меня, а от департамента. О бывшей жене и князе можешь не волноваться. Я поручу их заботам другого человека. Как считаешь, Паркер подойдет?

— Твой проклятый Паркер чуть что хватается за оружие! Ты сам мне об этом говорил. Если ты приставишь его к Джинни, то…

Пытаясь подавить гнев, Стив перехватил спокойный, оценивающий взгляд серых глаз Бишопа и с чувством выругался:

— Разрази тебя гром, Бишоп, со всей твоей логикой и знанием человеческой природы!

Бишоп улыбнулся.

Жители Сан-Франциско, скороспелого, но недоразвитого детища золотой лихорадки, большую часть времени посвящали охоте за презренным металлом. Состояния создавались и лопались с удивительной быстротой, оттого и человека здесь оценивали не по его личным достоинствам, а по количеству желтых кружочков, которыми он обладал.

Показуха была во всем, как отметила Джинни. Состоятельные люди кичились своим богатством. В Европе же такую показуху презирали и считали вульгарной.

— Здесь, любовь моя, дамы из общества одеваются, как дорогие проститутки, а вот шлюхи со вкусом, напротив, походят порой на настоящих леди, — так однажды вечером заявил ей князь, ожидая, когда жена оденется для выхода. Отослав служанку, он взял роскошное ожерелье из изумрудов, подаренное им Джинни, и нагнулся, чтобы застегнуть его. Их глаза встретились в зеркале: ее — широко открытые и удивленные, его — блестящие от возбуждения и предвкушения чего-то необычайного.

— Если сегодня вечером удача будет сопутствовать мне, то скоро ты сможешь надеть недурные бриллианты. — Он отступил назад и посмотрел на ее бледное лицо. — Тебе к лицу драгоценности, Вирджиния. Когда мы вернемся в Россию, все будут от тебя без ума.

— Из-за драгоценностей или из-за интереса к внебрачной дочери императора?

Глаза Сарканова сузились, а губы сложились в улыбку:

— Что мне в вас более всего нравится, сударыня, так это откровенность. Ты готова? Ну так пойдем…

Этим вечером, прежде чем отправиться в один из элегантных игорных домов, завсегдатаем которого был князь, ему и Джинни предстояло пообедать у сенатора. Спускаясь по резной дубовой лестнице, Джинни размышляла о том, какой приятной парой, вероятно, считают их с мужем собравшиеся внизу. Слова «прекрасная пара» она слышала так часто, что ее от них уже тошнило. Где бы они ни появились, все глаза устремлялись на них. Женщины называли ее счастливицей, завидуя, что ей удалось подцепить такого мужа, мужчины хлопали князя по плечу и говорили, как ему повезло, ибо красота его жены выше всяких похвал. В газетах их по-прежнему звали «молодыми», хотя прошло уже более трех месяцев с тех пор, как они обосновались в Сан-Франциско.

— Джинни, дорогая моя… Иван… — Ее отец, а ей все-таки было проще думать о сенаторе Брендоне как об отце, уже устремился навстречу им. Хотя он улыбался, от Джинни не укрылась его озабоченность. Она заметила, как они с Иваном обменялись быстрыми взглядами. Опять дела, подумала она, равнодушно улыбаясь гостям. Как только обед подошел к концу, князь с сенатором поспешно удалились в библиотеку, сказав, что им не терпится выкурить по сигаре.