«Карл Хоскинс и этот несносный князь разрушили всю мою жизнь, — подумала между тем Джинни, но тут же сказала себе: — Ничего… Я выдержу… Случались вещи и похуже, а боль скоро утихнет».

Но разве она могла забыть о былом счастье? Теперь у нее оставалось слишком много времени для размышлений и воспоминаний, и они превращали жизнь в пытку, не прекращавшуюся ни днем, ни ночью. Из-за этого она искала общества графа, человека, по-своему интересного и даже очаровательного. Его аристократические манеры нравились молодой женщине, а рассказы о путешествиях увлекали ее. Граф многое поведал ей о жизни императора Александра, хотя Джинни так и не могла думать о столь важной особе как о своем отце. Но разобраться в своих чувствах к сенатору Уильяму Брендону теперь тоже оказалось непросто. Ее уважение к нему и даже детское восхищение этим сильным и умным человеком в последнее время подверглись серьезному испытанию. Какие у него отношения с князем Саркановым? Почему он дал разрешение на брак с ней тому, с кем она никогда в жизни не встречалась?

— Поедемте со мной в Россию, — продолжал уговаривать ее граф Черников. — Но сначала отправимся в Сан-Франциско, где вы сможете пробыть, сколько захотите. Как я знаю, у князя Сарканова в Сан-Франциско дела, и он останется там до тех пор, пока ваш Сенат не ратифицирует соглашение о покупке Аляски. Смена обстановки благодатно на вас подействует. Потом мы отплывем в Европу — надеюсь, вы не откажетесь повидаться с тетушкой? А может, вы когда-нибудь согласитесь принять мое предложение и посетите Россию? Как знать, не захотите ли вы обосноваться там навсегда?

Он дал ей ясно понять, хотя и в самых деликатных выражениях, что ее образ жизни вызывает у него неизменное удивление. Подумать только — тащиться в обозе мексиканской армии! Жить подобно крестьянке и среди крестьян! Невероятно! И кому — женщине, которая по праву рождения принадлежит к высшему обществу! Он намекнул также, что человек, который добивается ее руки, происходит из очень богатой и родовитой семьи.

Джинни и сама предполагала, что князь богат. С тех пор, как первое острое чувство утраты и душевной боли притупилось, она стала замечать окружающее. Ей было необходимо на что-то опереться. Но на что? На свою гордость? Раз уж Стив, ничего не объяснив, покинул ее, она заставит себя не думать о нем. Ревность не дает права так обращаться с женой. Но если причиной разрыва была его уязвленная гордость, то и она сделает на нее ставку. Как мог он забыть о ее чувствах?

Итак, Джинни стала поджидать возвращения князя из Сан-Луиса. Как только он приедет, они могут отправляться. Да, она решила, что лучше всего — и для нее, и для всех — смириться с обстоятельствами.

Однажды в начале июня, когда они обедали с графом Черниковым, Джинни узнала, что князя ожидают с минуты на минуту.

— Я даже надеялся, что он успеет к обеду, — заметил граф, — но, возможно, из-за дождя он запаздывает.

Взглянув на небо, Джинни увидела тяжелые серые тучи. Вскоре совсем потемнело, и Джинни стало не по себе, однако она все же похвалила графа за то, с каким вкусом он обставил пустовавшую небольшую квартирку.

— Весьма тронут, но человек, привыкший к небольшому комфорту и путешествующий так много, как я, всегда знает, что брать с собой в дорогу. Мой камердинер — человек заботливый. — Бросив на Джинни проницательный взгляд, граф добавил: — Кстати, он начал паковать вещи. Мы должны уехать отсюда через день-другой. Признаюсь, наш отъезд позволит мне вздохнуть с облегчением.

Джинни спросила:

— А что слышно о судьбе императора?

— Вы говорите о Максимилиане фон Габсбурге? Печальная судьба! Этому несчастному следовало бы задуматься о последствиях, когда новый император Франции Луи Наполеон отказался выполнять условия Мирамарского договора. — Заметив огорчение Джинни, он мягко добавил: — Очень жаль, дитя мое, — вы ведь были знакомы с ним, не так ли? Что ж, кто знает, что в конце концов решит президент этой варварской страны? Возможно, он выпустит его на свободу. Так или иначе, все прояснится, когда вернется князь. Давайте забудем о грустном и насладимся обедом. Это, конечно, не самая изысканная пища, но смею вас уверить, что мой повар в свое время заслужил похвалу самого царя. Он просто обидится, если вы не оцените по достоинству его кулинарное искусство.

Джинни заставила себя немного поесть и даже что-то отвечала на любезности князя. Однако тоска ее не проходила, а, напротив, усиливалась — вероятно, из-за темных грозовых туч, зловеще громоздившихся на небе.

Да, дождь. Она не раз видела здесь проливные дожди и хорошо знала, какие они бывают сильные. Дождь, вернее, шквал, налетал неожиданно, и пыльная сухая земля мгновенно превращалась в непролазную грязь. Потом — столь же неожиданно — на небе появлялось жаркое солнце, и в считанные минуты потоки грязи вновь становились иссохшей бурой землей. Такова Мексика, которую она вскоре покинет, а вместе с ней — и часть своей жизни.

Перед началом шторма граф Черников отправил Джинни в своем экипаже домой.

Ветер все набирал силу, и Джинни поплотнее закуталась в шаль. Дальние отблески молний прорезали небо, раздавались пока еще негромкие раскаты грома. Такие бури случались даже в июне. Погода здесь столь же непредсказуемая, как и все, что произошло с ней самой.

Джинни велела кучеру остановиться у черного хода в кантину, по которому в последнее время пробиралась к себе. Как только экипаж остановился, она спрыгнула на землю.

— Ну вот я и приехала, вам незачем спускаться с козел, — сказала она кучеру. — Хорошо, что нас не настиг ливень. — Поблагодарив его, Джинни открыла дверь.

Она тотчас услышала звуки музыки и раскатистый хохот — в кантине, как всегда, было многолюдно. Из-за этого шума ей едва ли удастся заснуть. Джинни уже не помнила, почему она никуда отсюда не переехала — должно быть, чтобы сохранить хоть видимость независимости. Внезапно она почувствовала страшную усталость. И зачем она все это делает? Не пройдет и двух дней, как ей придется возвращаться в Соединенные Штаты с двумя едва знакомыми ей людьми, один из которых внушал Джинни острую неприязнь. Сейчас она почти не верила в то, что Стив вернется. Ведь князь Сарканов сказал, что тот получил новое и опасное задание. Но ей-то какое до этого дело? Стив привык к опасностям и умеет постоять за себя. А вот она должна запретить себе думать о нем.

— Сеньора… тсс! Сеньора!

Оборванный мальчишка лет десяти неожиданно отделился от стены и ухватился за ее юбку.

— Пожалуйста, сеньора, только не говорите громко. Мне нельзя здесь находиться, но я принес вам весточку. «Разыщи сеньору с медно-золотистыми волосами» — так сказал мне тот сеньор. И дал мне целых два песо за работу.

У Джинни заколотилось сердце. Не его ли весточку она ожидала, скрываясь от всех в своей одинокой комнатушке? Что ж, скорее всего, так…

— Давай-ка поднимемся ко мне, парнишка, — тихо сказала она. — Иди, не бойся — может, получишь еще песо за труды.

Мальчика звали Бернардо. Его отца убили на войне, и он остался единственным кормильцем матери и двух сестер.

— Сеньор сказал мне, что вы говорите по-мексикански не хуже меня. Письмо, наверное, очень важное — иначе зачем сеньору останавливать меня, когда я возвращался домой из церкви? — Бернардо важно надул щеки, радуясь, что такая красивая сеньора жадно внимает его словам, а ее красивые зеленые глаза все больше округляются. — Он сказал — нет, сначала он описал, как вы выглядите и где вас найти. А потом сказал, что я должен вас ждать, сколько бы ни пришлось. Вы должны одна прийти в церковь — так он сказал. И завернуться в ребозо, чтобы никто не узнал вас. Сеньор повторил, что дело очень важное: у него есть новости об Эстебане. Скажи ей: об Эстебане.

За окном громче прежнего загремел гром, а у Джинни застучало в висках.

— Этот сеньор, как он выглядел? Он сказал что-нибудь еще?

Мальчик нахмурился и замотал головой, стараясь припомнить каждую мелочь: