Штаб-квартира НОЧС в Риме располагалась в большом здании серого цвета на виа По, неподалеку от западногерманского консульства. Официально значилось, что здесь находится архив министра обороны. Палуцци и Марко прошли через вращающуюся дверь центрального входа и направились по длинному подземному коридору в самый конец — к двери, на которой не было надписи. Они оказались в комнате с рядами настенных полок, заставленных картонными коробками, старыми досье и папками с документами. Марко остановился у противоположной от входа стены, отцепил висевший на поясе прибор дистанционного управления и привел его в действие: за стеной, которая сдвинулась в сторону, оказалась металлическая звуконепроницаемая дверь. Он набрал нужный код, дверь открылась, и они прошли в коридор, застланный голубым ковром. Он набрал другой код: дверь закрылась, стена стала на свое место. Палуцци послал Марко посмотреть, что у них есть в компьютере о Будиене, а сам пошел прямо в свой кабинет — послушать, какая информация собралась на автоответчике. Там было и сообщение от Мишеля Песко, командира подразделения, который просил его немедленно зайти. Палуцци отложил все дела, выключил автоответчик и пошел к командиру в кабинет.

Песко был человеком высокого роста, с холодными голубыми глазами. До того как он был принят в НОЧС (его предшественник погиб во время военных учений в горах Сицилии), Песко служил в одной из пяти ударных альпийских бригад итальянской армии. Его назначение командиром подразделения вызвало недовольство среди тех, кто хотел, чтобы этот пост занял Палуцци, и таких, надо сказать, было немало. Прошло уже три месяца, как Песко исполнял свои обязанности, но он все еще считался чужаком. Он и Палуцци не ладили друг с другом. Палуцци претило то, что новичок не был знаком с работой НОЧС, а Песко раздражала популярность Палуцци среди коллег. Общались они только по необходимости. Высшие чины в штабе итальянской армии знали о неприязни, возникшей между Песко и Палуцци, но все никак не могли решить, кого оставить на этом посту, а кого перевести в другое подразделение. Примиряться же враги не хотели.

Палуцци постучал в дверь, хотя кабинет Песко был открыт. В нем было, как всегда, очень накурено. Недруги приветствовали друг друга сухим кивком головы. Увидев сидящих на кушетке Колчинского и Сабрину, Палуцци приветливо улыбнулся им.

— Где Майк? — спросила девушка.

— В больнице Святого Джованни, — ответил Палуцци и сразу же поднял руку, успокаивая ее. — Не волнуйтесь, с ним все в порядке. — Он коротко рассказал о том, как их спас в море вертолет береговой охраны, который вызвал Марко.

— Грэхем тяжело ранен? — с беспокойством продолжала расспрашивать Сабрина.

— Пришлось наложить четырнадцать швов. Врачи боялись, что он потеряет зрение, но после ряда проверок стало ясно — никакой опасности нет. И все же какое-то время он должен оставаться в больнице.

— Но это невозможно! — воскликнул Колчинский и посмотрел на часы. — Уже шесть тридцать. Далеко отсюда до больницы?

— Минут десять на машине, — ответил Палуцци.

— Я поеду с майором, — предложила Сабрина.

— Нет, — твердо произнес Колчинский. — Вы работаете с Калвиери, и я хочу, чтобы вы возвратились в отель и не спускали с него глаз. А я поеду с Палуцци.

Сабрина что-то недовольно проворчала в ответ и, сложив руки на груди, откинулась на спинку дивана.

Песко встал, затушив сигару.

— Прошу извинить, у меня встреча в штабе в восемь тридцать. — Он улыбнулся Сабрине: — Особенно приятно было познакомиться с вами, мисс Карвер.

Сухо кивнув Палуцци, Песко вышел из кабинета.

— Да, не очень-то вы любите друг друга, — глядя на Палуцци, заметила Сабрина, когда командир подразделения ушел.

— Хватит, Сабрина, — оборвал ее Колчинский.

— Ну, это ни для кого не секрет, — фыркнул Палуцци. — Песко нам нужен, как рыбе зонтик. Он же ничего не умеет. Чему он может нас научить? Не то что Джузеппе Камерало, который был до него, — настоящий профессионал: он вдохновлял нас, вел за собой. И никогда не требовал того, чего не мог сам. А Песко за все время ни разу не был с нами на учениях, кому может нравиться эта конторская крыса? Естественно, люди хотят, чтобы их командиром был такой человек, как Камерало.

— А почему этого Песко сюда назначили? — спросила Сабрина.

— Потому, что он «службист». Джузеппе терпеть не мог возиться с бумагами. Когда он погиб и здесь провели аудиторскую проверку, оказалось, что Камерало не вел никаких записей. Все было в полном беспорядке. Вот к нам и направили Песко. Мне же поручили возглавить оперативную работу. Люди считают командиром меня, а Песко бесится, хочет, чтобы все его уважали, считались только с ним. Но если он будет целыми днями сидеть за столом и перебирать бумажки, то никогда ничего не добьется. — Палуцци присел на край стола и спросил Сабрину: — Ну, как поездка в Венецию?

Она рассказала о том, что там произошло.

— Вам удалось опознать человека, который стрелял в вас?

— Десять минут назад Песко передал мое описание этого человека компьютерщикам. Ответа пока нет.

Палуцци собрался было позвонить в компьютерный отдел, но тут в кабинет вошел Марко, его помощник, с папкой в руках.

— Я собрал сведения о Будиене, как вы просили. — Заметив в комнате Сабрину и Колчинского, Марко осекся: — Извините, сэр, я не знал, что вы не один.

Палуцци представил сидящих в кабинете вошедшему:

— Это Сергей Колчинский, заместитель директора ЮНАКО, и Сабрина Карвер, коллега Грэхема.

Лейтенант Марко пожал руки Колчинскому и Сабрине и передал Палуцци папку с документами.

— Будь так любезен, Анджело, — обратился к нему Палуцци, — узнай у компьютерщиков, почему они не дают ответа. Для того чтобы определить, кто этот человек, который стрелял в Сабрину, больше десяти минут не требуется.

Марко кивнул и вышел, а Палуцци, открыв папку, зачитал документ, в котором содержались сведения о Филиппе Будиене, телохранителе Кароса, и обещал присутствующим, что для них снимут копии с этого документа.

— Будиен под наблюдением? — спросил Колчинский.

— Двадцать четыре часа в сутки. Телефон прослушивается. Но пока ничего нет. — Палуцци уселся в кресло Песко. — Есть что-нибудь от вашего коллеги Витлока?

Колчинский кивнул и закурил сигарету.

— Витлок звонил мне в полдень. Он и Янг остановились в пансионе здесь, в Риме. Вайсман — в отеле «Хасслер-Вилла Медичи».

Палуцци присвистнул:

— Это один из самых дорогих отелей в Риме: у него что, денег много?

— Его бывшая жена получила в наследство верфь недалеко от Нью-Йорка. Пять лет назад продала ее примерно за сто миллионов долларов, а когда они в прошлом году развелись, за Ричардом остался реактивный самолет, ранчо в Колорадо и десять миллионов.

— И он еще продолжает служить в армии? Будь я так богат, нипочем не стал бы надрываться на службе!

— Деньги для генерала не имеют большого значения. Он прежде всего солдат. И надо отдать ему должное — хороший солдат.

Зазвонил телефон. Палуцци снял трубку и, слушая, что говорит Марко, ввел информацию в стоявший на столе Песко компьютер.

— Есть что-нибудь? — спросила Сабрина, как только он положил трубку.

На экране появились два лица. Палуцци кивнул и нажал кнопку принтера. Изображение отпечаталось на принтере, и Палуцци передал его Сабрине.

— Да, это он, — заявила Сабрина и передала факсимиле Колчинскому. — Но почему их двое?

— Это близнецы, — объяснил Палуцци, — похожи, как две капли воды, но у одного есть родинка на правой щеке, а у другого — нет. Только по ней их и можно отличить.

Сабрина села рядом с Колчинским и еще раз взглянула на факсимиле:

— Просто удивительно, до чего похожи!

— Вы можете сказать, кто из близнецов был в Венеции? — обратился к ней Палуцци.

— С родинкой на щеке. Я его долго не забуду. Как зовут этих близнецов?

— Карло и Томазо Франча. Карло тот, которого вы видели в Венеции, значит, в вертолете, на Корфе, был Томазо.