Перелистывая машинопись, он вспомнил разговор с Уолтером Тикорнелли, покопался в толстых папках, вытащил документы с описью ваучеров. Как он и предполагал, Хиггинс выписала счет на шестнадцать долларов и тридцать два цента. Если Тикорнелли сказал ему правду и если расчеты верны, то на момент смерти у Галлахера было две тысячи сто пятьдесят долларов. «Так куда же делись деньги?» — спросил он себя. Немного поразмыслив, поднялся с кресла и вышел из комнаты.

Офицер полиции Кайли О'Рейли никогда не читал временное распоряжение номер 11, датированное 4 марта 1983 года: «Своевременное выявление и меры, принимаемые к служащим, склонным к злоупотреблению спиртным».

О'Рейли работал вот уже шестнадцать лет и, говорят, одиннадцать из них «не просыхал», а нью-йоркское управление полиции хоть и кичится своей технической оснащенностью, но не дает в обиду пьянчуг, служащих в его рядах.

О'Рейли вошел в историю Службы. Одно время он был грозой баров северного Манхэттена. Его бесконечные пьянки часто кончались тем, что он выстраивал на стойке батарею бутылок и упражнялся в стрельбе. Чудеса, но при этом не пострадал ни один человек, и вскоре О'Рейли стал легендой. Но настал день, когда у начальника северного манхэттенского участка уже не было сил смеяться над Кайли О'Рейли. Случилось это одним ноябрьским вечером, в шесть часов, в день получки. Офицера полиции О'Рейли занесло в его привычном состоянии к собору Спасения. Сдуру он принял витражи второго этажа за цель, вспомнив при этом инструкции, полученные во время упражнений в школе новобранцев. О'Рейли точно исполнил указания, выбив окна ванной на втором этаже. Когда первая пуля разбила окно, Теренс Вудс восседал на стульчаке, пожиная плоды прекрасного пищеварения и листая свежий «Плейбой». Преподобный в ужасе выскочил из туалета, не успев натянуть штаны, и с отчаянным воплем бросился к двери, спасаясь от расстрела.

После первого же прыжка он споткнулся на скользком полу, упал, и плоды прекрасного пищеварения хлынули как из рога изобилия.

Через час у Кайли О'Рейли изъяли оружие и доставили его в 93-й участок. В качестве наказания он должен был вылизать все здание. Надо сказать, что делал он все очень тщательно, а закончив, возвратился в гараж и спрятался в ящик для покойников. Эти ящики имелись в каждом участке и предназначались для немедленной доставки в участок найденных трупов. В том, в который влез О'Рейли, им была загодя спрятана бутыль из-под пепси, наполненная виски.

Покинув участок, Скэнлон прошел между двумя громадными зелеными стеклянными шарами-плафонами, висящими при входе в похожее на крепость здание, и направился к гаражу.

Толкнув входную дверь, он вошел внутрь. Тут было по-военному чисто, все стояло на местах. Две бензоколонки, рядом красные ведра с песком. Смазанный портативный генератор был готов к работе на случай, если прекратится подача тока. Рядом стоял вентилятор. На кирпичной стене висели аварийные фонари.

«Форд» Джо Галлахера стоял внутри заграждения из веревок. Машина была покрыта белым порошком для снятия отпечатков пальцев. Приподняв веревку, Скэнлон нагнулся и подлез под нее, заглянул в машину, облегченно вздохнул, увидев, что все на месте. Слава Богу, уборщицы еще не добрались до этой машины.

Он перелез через веревку, подошел к одному из ящиков для трупов и сдвинул крышку. Вытянувшись во весь рост, скрестив ноги, в ящике лежал Кайли О'Рейли.

— Как дела, лейтенант? — пропел он.

— Кто-нибудь подходил к этой машине?

Подрыгав ногами, О'Рейли приподнялся, сел на край и ответил:

— Эта машина принадлежит мертвецу, лейтенант. Нет, здесь никто не появлялся.

Увидев полупустую бутылку пепси, Скэнлон направился обратно к машине.

Подойдя к ней с правой стороны, Скэнлон сунул руку под сиденье. Ничего. Он залез в щель между сиденьем и спинкой и повел рукой к левому борту. Ничего. Встав коленями на переднее сиденье, начал искать сзади. Ничего. Кайли О'Рейли изумленно наблюдал за ним, отпивая маленькими глотками из бутылки. Теперь уже все сиденья были сдвинуты и все четыре дверцы открыты. Поставив ногу на бампер, Скэнлон гадал, где же могли быть спрятаны деньги. После нескольких неудачных попыток ему пришлось вылезти из машины и покинуть гараж.

Вернулся он через несколько минут, помахивая связкой ключей, раздобытых среди вещей, принадлежавших Галлахеру.

Предвкушая что-то необычное, Кайли О'Рейли ждал.

Открыв багажник, Скэнлон нагнулся и начал искать на ощупь, раздвигая инструменты и другое барахло. Ничего не найдя, он отвернул гайку запасного колеса и на дне гнезда заметил мятый конверт. Взяв его в руки, открыл и обнаружил две тысячи сто пятьдесят долларов. Тикорнелли сказал правду, думал он, глядя на деньги. Но почему Галлахер был столь осторожен? Почему спрятал деньги в машине? Револьвер и жетон обычно внушают полицейским ощущение собственной неуязвимости.

Готемский федеральный сберегательный банк имел стеклянный фасад, и было видно, как банковские служащие занимаются со своими клиентами. Выйдя из машины, Скэнлон немного поколебался, потом вернулся обратно, выдернул переносной радиоприемник из розетки и положил его на щиток.

— Теперь пусть только скажут, будто не знали, что это полицейская машина.

— Нам надо было взять свои фирменные пакеты с инициалами и положить на щиток. Можно и так отличить частную машину от полицейской, — сказала Хиггинс, открывая дверцу. Они вошли в банк и спросили, где можно видеть мистера Тиббса.

— Я уже сто раз рассказывал все другим полицейским, — произнес мистер Тиббс. Это был мужчина среднего роста, с тонкими темными зализанными волосами, разделенными пробором. Он носил костюм «тройка» и перстень на правой руке, свидетельствующий о корпоративной солидарности.

— Боюсь, вам придется рассказать еще раз, — произнес Скэнлон.

Выйдя из-за стола, банкир пригласил детективов сесть в желтые кресла, стоявшие у стеклянного стола. У него был огромный светлый кабинет с ванной комнатой. Усевшись в кресло, Скэнлон оглядел фотографии банковских служащих, висевшие на стене. У всех были суровые проницательные лица, иногда просто сердитые. Отведя взгляд от фотографий, он посмотрел на банкира, который глазел на Хиггинс, примостившуюся на краешке кресла. Ее высокую грудь обтягивала тонкая блузка. Заметив красноречивый взгляд банкира, она скрестила ноги, чтобы юбка приподнялась чуть выше, обнажая колени. Одарив ее еще одним красноречивым взглядом, Тиббс повернулся к Скэнлону.

— Мы очень благодарны вам за согласие встретиться с нами, — вкрадчиво произнесла Хиггинс.

Взглянув на нее, Тиббс улыбнулся.

— И делаю это с удовольствием, детектив Хиггинс.

Откинувшись на спинку кресла, Скэнлон расслабился. В этой сцене Хиггинс играла главную роль.

— Мистер Тиббс, вы утверждаете, будто видели, что выбежавший из лавки человек держал в правой руке ружье.

Тиббс облизал камень перстня.

— Совершенно верно, — произнес он, не отрывая от нее глаз.

— Все произошло в считанные секунды, — сухо заявила Хиггинс. — Как вы можете столь смело утверждать, что это было ружье, а, к примеру, не палка и не какая-нибудь труба?

Отняв руку от губ, он самодовольно улыбнулся.

— То, что я видел, детектив Хиггинс, имело ствол и затвор. Значит, это было ружье.

«Самодовольный пень», — подумал Скэнлон.

— Мистер Тиббс, может статься, вас будут допрашивать в суде. И тогда вы ответите, откуда у вас такие глубокие познания в области огнестрельного оружия.

На лице Тиббса промелькнула самодовольная улыбка. Вперив взор в бедро Хиггинс, он сказал:

— Я заядлый охотник, детектив Хиггинс. И к тому же в армии меня неплохо обучили этому ремеслу.

Она приготовилась задать ему следующий вопрос, но он перебил ее:

— Пожалуйста, называйте меня Томом.

— Хорошо, Том, вы не заметили, были ли обрезаны стволы ружья?

— Заметил. Были.

— В прошлый раз вы сказали, будто что-то в убийце показалось вам странным, когда он бежал к фургону. Сначала вы не могли сказать, что же именно. Но у вас было время подумать. Теперь вы можете ответить на этот вопрос?