— У нас есть автоматические винтовки, — вяло возразил Мэлоун.

— Не будьте идиотом! Разрешите мне вызвать вертолет. На всякий случай.

Мэлоун знал, что времени на споры не осталось и что Андерман прав. Он отвел в сторону Мак-Куэйда и начал тихо его уговаривать. Потом, посмотрев на Андермана, поднял большой палец.

Андерман подошел к радисту и сказал несколько слов на иврите. Тот записал и немедленно начал передавать.

Пять минут спустя большой двухмоторный вертолет поднялся с площадки Форт-Тоттен. Машина была окрашена в защитный цвет и не имела опознавательных знаков. На корме мигали двойные фонари. Медленно поднявшись и оказавшись на уровне среднего пролета моста Уайтстоун, вертолет развернулся и взял курс на юго-запад.

В Нью-Йорке огромное количество мостов через безымянные протоки и каналы. Один из них — мост Пуласки. Он проходит над Ньютаун-Крик, связывая Лонг-Айленд-Сити с бруклинским кварталом Гринпойнт и с бульваром Мак-Гиннесса, артерией, ведущей к промышленному центру района Куинс. Самая большая достопримечательность моста Пуласки — вид с него на Манхэттен. Этим утром очертания небоскребов Манхэттена четко выделялись на пурпурном фоне неба.

Микроавтобус «эконолайн» остановился на красный свет на перекрестке бульвара Мак-Гиннесса и улицы Гумбольдта.

Сообщение об этом было получено с полицейского вертолета одновременно в центре и во временном штабе у Андермана.

— Объект выезжает на бульвар Мак-Гиннесса.

Мак-Куэйд приказал:

— Закрыть мост Пуласки со стороны Куинса.

Полицейские машины немедленно выехали со школьного двора на Сорок девятой улице и, проехав квартал по Джексон-авеню, перекрыли мост.

Три ряда полицейских автомобилей, сзади четыре машины аварийной службы.

На бруклинском конце моста все было как обычно. Грузовики развозили утренние поставки, на тротуарах лежали кипы газет, у дверей булочных стояли мешки с хлебом, слышался звон молочных бутылок — звуки просыпающегося города.

На узеньких улочках с названиями типа Клей, Бокс и Коммэшл укрылись полицейские машины, люди в них задавались одним и тем же вопросом: «Что происходит?»

Станислав видел в зеркале заднего вида, как грузовики преодолевают подъем.

— Ну же, надо скорее кончать со всем этим делом.

Занглин сидел на боковом сиденье.

— Терпение. Мы почти у цели.

Станислав обернулся и увидел, что его пассажиры, надев головные платки, схватили «узи». Без автоматов и платков они, в вытертых джинсах и поношенных кроссовках, выглядели как студенты колледжа.

Когда микроавтобус доехал до середины горбатого моста, Станислав вытаращил глаза от изумления. Он затормозил, резко качнувшись вперед, глядя на заслон из полицейских машин. Распахнул дверцу, спрыгнул на землю и побежал к грузовикам.

Марку выглянул из окна.

— Что случилось?

— Полиция! Нас засекли. — Он махнул рукой в сторону конца моста.

Караван остановился.

Выбравшись из кабины, Марку добежал до верхней точки моста, увидел заслон, остановился, вызывающе погрозил кулаком, повернулся и увидел, как полиция перекрывает мост с другой стороны, отрезая путь к отступлению.

Все сгрудились за микроавтобусом и стали торопливо совещаться. Они не знали причин провала, но лихорадочно искали выход.

Келли посмотрел на Станислава.

— Что теперь?

Станислав сверкнул глазами на Занглина.

— Теперь все зависит от вас, сэр. Мы пойдем до конца.

Занглин был потрясен, кровь отхлынула от лица.

Он подумал, что главное теперь — вовремя соскочить.

Он был слишком стар, чтобы начинать все сначала. Шансов не было никаких. Вот если бы он сумел выбраться из этой мышеловки… Никто не смог бы доказать его причастность. Он был на хорошем счету, охранял свою страну. Денег хватило бы до конца дней. Он посмотрел на окружающих его людей.

— Выход один: будем прорываться.

Станислав открыл задние дверцы микроавтобуса и влез в кузов. Махнул рукой, чтобы кто-нибудь ему помог. В кузов влез Марку, и вдвоем они подтащили к краю пять ящиков. Открыв один из них, Станислав достал трубу оливкового цвета, примерно в метр длиной, обрезанную с обоих концов.

— Эти «детишки» вытащат нас отсюда.

— Что это? — спросил Марку.

— Противотанковые ракеты М-72-А, которые разносят вдребезги башню русского танка с расстояния пятьдесят метров.

Станислав уселся на край кузова и взял трубу. Меньше чем за минуту показал остальным, как пользоваться оружием. В заключение сказал:

— В каждом ящике шесть снарядов. Возьмем по одному в машину. Я поеду впереди на микроавтобусе. Выжгу брешь в заграждении, через нее и прорвемся. Склад рядом. Взорвем машины у склада и уедем на микроавтобусе. Будем придерживаться первоначального плана, только сейчас вместо взрывчатки используем снаряды. Эффект тот же.

Немного помолчали, каждый думал о том, что его ждет. Потом пожали друг другу руки и разбежались по машинам, держа на плече свое оружие. На какую-то долю секунды Эдвин Брэмсон ощутил острое желание повернуть и побежать в другую сторону — сдаваться. Но это было исключено, во всяком случае, пока его друзья здесь.

Из-за полицейского заслона с мегафоном в руке вышел капитан Джеффри Сефтон. Здоровенный, с внушительными плечами и копной непокорных волос. Он не носил фуражку, во всяком случае, тогда, когда была возможность попасть в кадр, чтобы его, героя, увидели по телевизору потомки или начальство. В последнем случае могло быть повышение по службе.

Немного досадуя, что предстоящий подвиг не будет увековечен на пленке, он начал подъем на вершину моста Пуласки.

— Смотри, как пыжится, — заметил полицейский Эдмондс.

— Погоди, доиграется, — ответил патрульный Нил, — когда-нибудь ему отстрелят одно место.

Они сидели у своего фургона, наблюдая за капитаном. Винтовки на коленях, фуражки надвинуты до бровей, наградные ленточки, предмет гордости, ниспадали до полицейских значков.

Другие полицейские топтались у своих машин, не очень интересуясь тем, что происходит на мосту. По их мнению, дело не стоило выеденного яйца. Сейчас начнут уговаривать очередного болвана, размахивающего острым топором.

Нил толкнул напарника локтем.

— Надеюсь, этот цирк скоро кончится, и я успею домой вовремя. Хочу позабавиться со своей старухой, пока дети не проснулись.

— Понимаю тебя. Я сам после ночной смены жду не дождусь. Даже рассвет не мешает, — отозвался Эдмондс, снимая фуражку и приглаживая волосы.

Они смотрели, как с середины моста выкатились три машины, выстроенные клином. Впереди — микроавтобус, из окон торчат стволы, нацеленные на середину заграждения.

— Ну вот. Начался цирк, — сказал Эдмондс, почесываясь.

Капитан Сефтон поднес ко рту мегафон.

— Я — капитан Сефтон из бригады по освобождению заложников…

Автоматная очередь приподняла капитана над землей, развернув на сто восемьдесят градусов. Он умер в воздухе, не успев коснуться земли.

— Господи! — взвизгнул Нил, ныряя за свой фургон.

Два оглушительных взрыва заставили всех броситься врассыпную. Автоматные очереди разорвали заграждение. Взлетела в воздух полицейская машина, потом еще две. Взорвался фургон с автоматическими винтовками. Середину заслона окутал оранжевый огненный шар. Полицейские спасались от огня. Ветераны вспомнили давно забытую тактику боя. Выглядывали из-за укрытия, стреляли в противника и снова прятались. Некоторые после выстрела откатывались, меняя позицию.

Эдмондс и Нил пригнулись за своей машиной.

— Готов?

— Давай!

Они выскочили из укрытия, выпустили по обойме и нырнули обратно. Винтовочный огонь не достигал цели: расстояние было слишком велико. В нескольких футах от них к машине полз по-пластунски сержант Сэм Нельсон. Дополз, ввалился в салон и, не поднимаясь, посмотрел на панель передатчика. Снял микрофон и, моля Бога, чтобы не ошибиться, нажал на рычажок, потом включил все, один за другим.