Мушек обернулся к жене.

— Не правда ли, радость моя? Помнишь, ты все твердила, что я похож на Грегори Пека?

Сапожница всплеснула руками и закатила глаза.

— Боже! За что мне такое счастье! Грегори Пек и Рудольфе Валентине, оба в моем доме!

Мушек удивился.

— Что это с ней сегодня, Франек?

Тот все еще был в шоке. Не отводил глаз от зеркала.

— Ну как? Нравится? — спросил его Мушек.

— Не знаю… — пробормотал Франек. По крайней мере, к нему вернулся дар речи.

— Через пару месяцев будет как прежде. — Мушек осторожно вынул зеркало из его рук. — Потом хоть целый час собой любуйся. А сейчас пора ужинать. Франек робко взглянул на брата.

— Антоний? — тихо спросил он.

— Что?

— А кто такой Рудольфе Валентине? Сапожник на секунду задумался.

— Спроси лучше невестку, она тебе расскажет, — улыбнулся он.

8

Осенью все стало меняться. Сперва изменилась погода. Зарядили дожди. Фруктовые деревья в саду то и дело роняли листья. Из окна уже видно было улицу. Дома словно отпрянули друг от друга. Стало как-то просторнее. Лавка на углу как будто отодвинулась. Люди выходили за покупками в длинных пальто, выглядели более торжественными и печальными.

Но сильнее всего переменился Франек. Едва началась осень, он отказался от обычных своих прогулок. В лавку на углу он теперь и вовсе не заходил. По непонятным причинам стал вдруг сторониться людей. Почти все время сидел в саду. Покидал свой пост, лишь когда ему было нужно что-то в доме. Вдобавок временами он стал проявлять необыкновенное упрямство, чего прежде за ним не водилось. Все делал не так, как раньше. В хорошую погоду забивался в комнату и часами оттуда не вылезал.

Едва начинался дождь, выходил в сад и усаживался на скамейку. Его не заботило, что одежда промокла насквозь, а газеты, лежавшие рядом на скамейке, превратились в кашу и их теперь невозможно читать. Никто не мог понять, почему он так себя ведет. Проходя мимо забора, люди качали головой, но никто с ним не заговаривал. Только птицы хранили ему верность. По-прежнему сопровождали его повсюду.

В дождь, когда он сидел в саду, птицы усаживались полукругом у его ног и чего-то ждали. Если он оставался в комнате, копошились на подоконнике. Франек выглядел теперь заметно хуже. Был бледен, порой дрожал. Птицы изрядно похудели. У некоторых недоставало перьев в хвосте.

Когда Франек сидел так в саду под дождем, пани Мушек выходила из дома с зонтиком в руках и говорила ему:

— Иди в дом.

— Дождь скоро кончится, — с улыбкой отвечал Франек. Указывал пальцем на самые темные тучи и говорил: — Видишь, вон там просвет.

Пани Мушек качала головой, придерживая над ним зонтик. Но, перестав чувствовать капли дождя, Франек тут же вскакивал и пересаживался на другой конец скамейки.

— Будешь продолжать в том же духе, заработаешь воспаление легких.

— Ну и пусть.

— От него можно умереть.

— Ну и пусть.

Упрямые нотки в его голосе крепли день ото дня. Мушеки вновь принялись гадать, что же все-таки привело Франека к ним. До сих пор они склонялись к мысли, что тот просто соскучился, теперь уже не были в этом уверены. Впрочем, вскоре все прояснилось.

Пришел сентябрь, стало холодно. Распорядок дня Франека между тем изменился: несколько дней подряд он не выходил из комнаты. Трудно сказать, что он делал. Лежал на кровати и смотрел в потолок? Или что-то замышлял и собирался вскоре приступить к осуществлению задуманного? По вечерам, уже лежа в постели, Мушеки слышали из его комнаты весьма странные звуки: будто по полу волокут что-то невероятно тяжелое. Весом никак не меньше ста килограммов. И так две недели. Наконец Мушек потерял терпение и решил поговорить с братом.

— Франек, что с тобой? Почему ты больше не выходишь из дома? Все спрашивают о тебе, — сказал он, входя в комнату брата.

— Просто им скучно. Вот и все.

— Да нет же, тебя все любят. Тревожатся о тебе. И мы тоже, я и твоя невестка. Франек улыбнулся. Мушеку эта улыбка не понравилась.

— Недолго осталось.

— Что ты имеешь в виду?

— Скоро я вас покину.

— Опять уходишь? Ты проделал весь этот путь, пришел к нам на каких-то два месяца?

—Да.

Мушек покачал головой:

— Не понимаю я этого.

— Да я и не собирался здесь оставаться… Просто зашел, чтоб с тобой проститься.

— Проститься? Чего это тебе вздумалось прощаться? Казалось, Франек колеблется.

— Ну, не только с тобой, Антоний. Хотел в последний раз взглянуть на дом. На эти места. Я ведь здесь вырос. Здесь умерла мама. Помнишь?

— Ну конечно… О чем ты? К чему ты клонишь? Что значит — в последний раз увидеть эти места?..

Франек подошел к шкафу и вытащил рюкзак. Рюкзак был доверху набит и весил столько, что его можно было разве что волочить по полу. Мушеку пришло в голову, что, наверное, это и есть источник странных звуков, которые они с женой слышат по вечерам.

— Так ты уже собрался?

Франек подтащил рюкзак к окну, там было светлее, и развязал.

— На это ушла целая неделя, — не без гордости сказал он. Мушек подошел поближе и заглянул внутрь.

— Тут камни! — вскрикнул он с удивлением.

— Антоний, я все продумал.

— Что ты продумал?

Франек опустил глаза. Потом тихо сказал:

— Самоубийство.

— Самоубийство?!

— Ну да. Я решил утопиться в пруду возле станции, — признался Франек. — Один раз я уже пытался, неподалеку от Рацибора, но у меня не получилось уйти под воду. Я все время всплывал. Вылез на берег в такой ярости, как никогда в жизни. Сидел, смотрел по сторонам и вдруг понял, что ничего у меня не выходит не только потому, что нет подходящего груза. Просто это не то место. Человек должен кончать с собой там, где он вырос. Вот я и пришел к вам. И так уже два месяца потратил впустую.

— Жить со мной для тебя — просто потеря времени?

— Не сердись, Антоний. Завтра я наконец уйду, надену рюкзак и отправлюсь прямиком на дно.

— Ты что, правда пытался утопиться? В озере возле Рацибора? — Мушек не верил своим ушам.

— Да. Там потрясающе красивое кладбище.

— Но почему?

Франек ответил не сразу. Он смотрел в пол.

— Может, мне просто интересно?

Совершенно сбитый с толку Мушек уставился на брата.

— Какой интерес в том, чтобы умереть?! Франек пожал плечами.

— Иногда мне снится сон, Антоний. Вернее, это даже не совсем сон. Я вроде уже не сплю, просто продолжаю грезить с открытыми глазами: вот иду я по берегу нашего пруда, останавливаюсь. Вокруг никого. Делаю глубокий вдох и ныряю. Вода смыкается над моей головой словно стеклянный купол. Как в кино. В это мгновение, ты не поверишь, у меня будто целая вечность впереди. Тишина такая, что я даже слышу собственный голос, хотя рот мой закрыт. Наверное, я похож на того воробышка, который свалился в горшок с медом и утонул, помнишь? Я тоже медленно иду ко дну. Только во сне мне никак не удается до него добраться, потому и интересно, что дальше будет.

— Франек? Это шутка, да? Как твои газетные статьи?.. Франек не слышал вопроса.

— Только вот птицы могут мне помешать, — пожаловался он. — Они выдадут меня своим гомоном. Представь, идет кто-нибудь мимо и вдруг слышит птичий гвалт. Он тут же поймет, что дело нечисто, и у меня ничего не выйдет.

— Так ты поэтому приехал сюда? — спросил Мушек. — Чего же ты ждал целых два месяца? Не хотел пропустить лето? Франек посмотрел брату в глаза.

— Взгляни на меня, Антоний. Кто я такой? Идиот недоразвитый, вот и все, — проговорил он. — Я много раз слышал, что меня так называют. Люди прекрасно знают, что я все вру и выдумываю. Всю жизнь я врал! Ты вот веришь, что я был в Вене?! На самом-то деле я всегда хотел говорить правду, но почему-то мне это никогда не удавалось.

— Сделаешь то, о чем говоришь, действительно будешь идиотом.

— Сделаю, Антоний, — с угрозой в голосе произнес Франек.

— Не сделаешь. В последний момент передумаешь. Да, ты вполне способен натворить дел, но себя убивать не станешь.