Черные брови сомкнулись. Что за глупости говорит эта женщина? Стоит полуобнаженная, но чопорная и заявляет, что предпочла бы не иметь с ним дела. Граф разозлился.

Она этого не видела, но почувствовала, как волны его гнева накатывают на берег ее самоуверенности. Но почему он злится, если не желает считать ее своей женой? Видимо, причина только одна: если граф оставит ее в Суинтоне, люди решат, что он остался в дураках. Несса вновь заговорила:

— Я могу жить в вашем замке, но в отдельной комнате, так что вам не придется принуждать себя к плотскому греху со мной.

Лицо графа словно окаменело.

Черные ресницы опустились, чтобы скрыть от него возбуждающее зрелище, — эта полуобнаженная женщина была его женой, но благодаря его сдержанности и нежеланию сделать ее объектом чужих насмешек оставалась девственницей. Гаррик молча встал и взял первое, что попалось под руку — ту же серую тунику, что была на нем вчера. Разговор о грехе еще раз показал ее непорочность и отвращение к нему — как к человеку, который заставлял ее осознать свою страстную натуру. Горько и смешно.

Несса в смущении отодвинулась за занавеску, чтобы не смотреть, как муж одевается. Вскоре он вышел, подошел к двери и взялся за ручку.

— Вина за этот брак на мне. Но вне зависимости от твоих личных склонностей мне нужен законный наследник, и только ты можешь мне его дать.

Дверь захлопнулась с угрожающим треском. Несса осталась одна. Ноги, которые держали ее только благодаря усилию воли, подкосились, и она упала на кровать. Гаррик сказал, что их брак — ошибка. Более того, он заявил, что нужно отбросить личные склонности, чтобы она могла родить ему наследника. Значит, он жалеет о том, что связан с ней браком, а спать с ней считает неприятной, но необходимой обязанностью.

Несса села, обхватив себя руками за плечи; на глаза ее навернулись слезы. Нет, плакать нельзя, ведь за последний день она проплакала больше, чем за предыдущие десять лет. Собрав остатки мужества, она загнала свои чувства обратно в те подвалы, где они пребывали годами. «Да, я некрасивая, — напомнила себе Несса, — но Бог дал мне возможность жить на воле, а не в аббатстве. Нужно благодарить Его за это и не жадничать». Ее жизненная задача — прилежно трудиться и не жаловаться на судьбу. И все же ей не удавалось заполнить ноющую пустоту в сердце. Она инстинктивно чувствовала: если попробует разобраться в себе, ей станет только больнее.

— Налоги, которые вас заставляли платить, собирались не по приказу короля Генриха.

Гаррик обвел взглядом подневольных людей и свободных фермеров, заполнивших Большой зал. Они ждали, что он объяснит им, какая для них разница, кто отбирает плоды их тяжкого труда — король, граф или кастелян. Люди не выказали никаких чувств, когда он объявил, что сменился хозяин поместья, не удивились даже тому, что их госпожа, собиравшаяся уйти в монастырь, вышла замуж. После первой неудачи он осознал: здесь больше не верят словам лорда. Гаррик их понимал. Все, что ни делал сэр Гилфри, оборачивалось для его людей новым бременем. Понадобится немало времени и терпения, чтобы они убедились: он, граф, — совсем другой человек и заслуживает доверия. Долгий опыт научил их не доверять никому, кто имеет власть. Но у него уже имелись обширные владения, требовавшие его внимания, и он не мог лично управлять этим мелким леном. Значит, свое намерение править справедливо он может продемонстрировать только продуманным выбором нового кастеляна.

Нарастающий шум, доносившийся из Большого зала, отвлек Нессу от грустных раздумий. Наверное, скоро ее позовут, а она еще не готова. Несса быстро встала и сняла зеленую сорочку, которую граф так пристально рассматривал, говоря о брачных отношениях. Она стояла, зажав в кулаке тонкий шелк, когда внизу хлопнула дверь. Вдруг это вернулся сэр Гилфри со своим войском? Может, сейчас начнется сражение? Рассудок онемел, не указав даже на очевидную вещь: если бы приближался отряд мстителей, был бы слышен крик часового с помоста на частоколе, а не хлопок двери.

Несса отбросила в сторону сорочку. Искать свежую не было времени, и она, торопливо надев клюквенно-красное платье, кинулась к двери. Только на площадке она поняла, что платье не зашнуровано и имеет нескромный вид. К счастью, ее появление в зале осталось незамеченным — всеобщее внимание было приковано к графу. Несса потихоньку присела на верхнюю ступеньку, чтобы ее было не очень заметно, и стала наблюдать за происходящим через просвет между грубыми балясинами ветхих перил.

Эти незнакомые люди в одежде, которую нельзя было назвать иначе чем рубищем, являлись ее подданными, ее приданым. Их нищета и худоба свидетельствовали о том, как скверно обращался с ними сэр Гилфри. Несса почувствовала себя виноватой: годами она видела в кастеляне только угрозу для себя лично и не думала о том, что он скорее всего обижает ее людей.

Несса перевела взгляд на внушительную фигуру мужа: высокий и плечистый, он стоял под испытующими взглядами собравшихся; она услышала, как он объявил значительно более низкую и разумную сумму налога.

На лицах людей появились напряженные, несколько скептические, но все же одобряющие улыбки; люди начали перешептываться, — мол, сумма разумная, ее можно заплатить, и кое-что еще останется для себя. Но все же не стоит скоропалительно поддаваться надежде на справедливость. Все эти лорды — одинаковые. Сегодня граф говорит одно, а завтра ему понадобятся деньги на войну, и он скажет другое. Они его не знают; можно ли полагаться на его честное слово? А если даже он умеет держать клятву, данную господам, то будет ли так же относиться к слову, данному простым людям? Только время покажет, правдивый он человек или нет.

— Я созвал вас, чтобы объявить о сокращении налога. — Гаррик сунул руки под широкий пояс, чтобы все видели, что он не пристегнул меч, что он собирается обращаться с ними справедливо, не применяя силу. — А также чтобы сказать: поскольку мы с вашей госпожой уезжаем в замок Таррант, я оставляю здесь своего представителя, который будет вас защищать и при необходимости разбирать спорные дела. — Серые глаза обвели внимательно слушавшую толпу. — Я выбрал его потому, что полностью ему доверяю. Вы можете приходить к нему со своими затруднениями и спорами. Будьте уверены, он рассудит по справедливости.

Люди переводили взгляды с одного воина на другого; они полагали, что новый кастелян будет из их числа.

— К сожалению, он не сможет остаться здесь надолго, его ждут дела в собственном лене. Это лорд Коннел, барон Райборн.

Несса смутно видела Коннела, он сидел за спиной графа на лавке, приставленной к стене. После слов Гаррика барон подошел и стал рядом с ним; огонь, горевший в очаге посреди зала, осветил солнечно-рыжую голову. Несса удивилась: как такой человек мог согласиться заняться столь ничтожным поместьем? Конечно же, у него, как и у графа, имелись более важные дела. И это еще раз доказывало его привязанность к графу и важность поставленной другом задачи — привести Суинтон в порядок. Несса невольно вздохнула: было очевидно, что ее наследственные земли в очень плохом состоянии.

— До того как барон уедет, я привезу нового кастеляна, — продолжал граф. — Он будет под моим пристальным наблюдением. Этот человек будет выбран со всей тщательностью, чтобы обеспечить честное и справедливое управление Суинтоном. — Пронизывающий серебряный взгляд переходил от одного к другому, дабы каждый понял сказанное. — Теперь идите и донесите новость до других. — Указав на дверь, Гаррик молча смотрел, как люди тихо выходили из зала, преисполненные важностью услышанного.

Тут Несса наконец встала, чтобы размять затекшие ноги.

Как голубь издалека безошибочно направляется к дому, так Гаррик инстинктивно обратил взгляд к гибкой фигурке на верху лестницы. На ней было то же клюквенно-красное платье, в котором он впервые увидел ее на помолвке, — тогда его хотели обмануть, подсунув другую невесту, а он был только рад замене. Глубокий вырез платья, под которым сейчас не было сорочки, открывал участок тела, не предназначенный для чужих глаз, — зрелище оказалось настолько соблазнительное, что граф на мгновение даже забыл о том, что он не единственный зритель. Впрочем, он тут же сообразил, что и Коннел, а также воины, заполнившие зал, наверное, видели его жену. Гаррик нахмурился: Несса принадлежит ему — и только ему.