Нессе вдруг почудилось, что от Ледяного Воина исходит нестерпимый жар, и, чтобы не казаться влюбленной дурочкой, она стала посматривать по сторонам. Когда венчались Алерия и избранный ею мужчина, в часовне было темно. Здесь даже сейчас, днем, когда в окно проникал свет, было бы темно, если бы не множество свечей, вызолотивших каждый уголок. К тому же свечи были восковые, а не сальные — они не заглушали аромат огромных букетов из лилий и диких роз.
Очень скоро она смогла бы описать каждую мелочь в часовне; епископ же по-прежнему что-то говорил — говорил так монотонно, что даже при хорошем знании латыни Несса не могла уследить за молитвой. Несмотря на самые благочестивые намерения, несмотря на протесты сознания, она с некоторым недоверием смотрела на незнакомца, которому только что вручила свою жизнь.
Ей вдруг вспомнился тот день, когда она пришла в сад молиться, чтобы Бог указал ей верный путь, и вскоре появился «дьявольски красивый» граф. Гаррик не сам ее выбрал, он стал ответом на ее молитву! Однако совесть не позволила ей обманываться; Несса признала, что являлась соучастницей заговора, который и привел ее на этот обряд. Но ведь в книгах говорится: «Все складывается хорошо у тех, кто любит Бога». И она сказала себе: «Господь принял мою грешную хитрость и обратил ее в добро — по крайней мере в добро для меня, но я все сделаю, чтобы наш брак стал добром и для него». Да, она приложит все усилия, чтобы быть достойной любви Бога, она все сделает для того, чтобы облегчить жизненный путь мужа, и будет непрестанно благодарить Господа.
Свет из высоко расположенного окна падал на статую святого Стефана. Несса посмотрела на нее и в благодарственной молитве очистилась от страха перед теми отношениями, о которых она ничего не знала, и от смущения перед человеком, который, безусловно, не считает их союз Божьим благословением.
Гаррик чувствовал на себе ее взгляд. Затем он почувствовал, как она перевела взгляд на статую святого Стефана. Он увидел, как опустились густые ресницы, как золотисто-каштановая головка склонилась к сложенным ладоням. Она молилась о счастливом браке или о придании сил — чтобы выжить в замужестве, которого никогда не желала. На лице графа по-прежнему сохранялась бесстрастная маска, но глаза его потемнели от бури чувств.
Месса закончилась, и пара, осыпаемая цветами, вышла из часовни и во главе процессии направилась в замок. Только там Несса смогла снять свой роскошный наряд и заменить его на более практичное платье из темно-зеленой шерсти. Граф потребовал, чтобы они сразу же уехали, не задерживаясь на свадебный пир. С помощью любопытной служанки, помогавшей ей перед помолвкой, Несса быстро переоделась и заколола на затылке волосы.
Несса настояла на том, что сама сложит шелковое кремовое платье. Она постоянно повторяла себе, что не должна ждать незаслуженного понимания от графа, с которым они так дурно обошлись. «От мужа», — поправила она себя, задыхаясь. Он всех предупредил, что не будет тратить время на традиционное застолье по случаю брака, в который его заманили. Боясь оказаться причиной задержки, Несса схватила свой узел и, не тратя времени на капризы и слезы, в последний раз спустилась по темной винтовой лестнице.
Во дворе было множество воинов и слуг — все занимались своими делами. Звенел металл, ржали кони, люди графа громко перекликались, проверяя сбрую и седла; всем им не терпелось покинуть замок. Несса молча смотрела на мужа — было очевидно, что и он торопился уехать. Уехать…
Она оглянулась на замок — на свой дом. Да, в последнее время она была вдалеке от него, но все же ее охватила щемящая тоска: никогда уже ей не вернуться домой… Теперь ее дом — незнакомый замок в незнакомом месте. От этой мысли подкашивались ноги. Несса была благодарна судьбе, но боялась, что не сможет приспособиться ко всему сразу: новый дом, новые слуги, новые знакомства… и муж.
Прижав к груди узелок, она молилась, чтобы у нее хватило сил распрощаться с прошлым и храбро пойти навстречу будущему.
Гаррик наблюдал, как укладывали на повозку корзину с нехитрым скарбом Нессы и церковную скамеечку из прекрасно обработанного, но ничем не украшенного дерева. Слава Богу, у его жены нет ненавистного ему стяжательства. Да, Несса, безусловно, ему нравилась, очень нравилась… Граф посмотрел на стройную фигурку, стоявшую возле повозки; жена его не отвлекала и не требовала к себе внимания — не многие женщины так бы себя вели. Он подошел к ней и взял из ее рук узел.
— Это все, что ты с собой берешь? — Гаррик указал на корзину в повозке.
— Да, это все, что у меня есть. Правда, кое-что осталось в аббатстве, но те вещи мне не понадобятся. — Несса потупилась и не увидела, как Гаррик нахмурился при упоминании о том, что она все бросила ради их женитьбы. Он-то думал, что это с ним обошлись несправедливо; он полагал, что женился не по своему выбору, и отгонял от себя неприятную мысль, что эта необыкновенная девушка охотнее провела бы жизнь в монастырских стенах, чем у него под боком.
Граф резко кивнул — луч солнца блеснул на его волосах — и водрузил узел на задок повозки под покрывало, которое во время их разговора натянули для защиты от дождя.
— Милорд, — окликнули Гаррика, — я и рыцарь барона Райборна просим разрешить один вопрос.
Граф оглянулся. Сэр Эрделл с вызывающим видом стоял напротив сэра Джаспера, верного друга Коннела. В свой последний приезд Гаррик принял на службу сэра Эрделла из уважения к его деду — своему другу и соратнику сэру Руфусу, престарелому капитану стражников в замке Таррант. Граф брал с собой молодого рыцаря и ко двору Генриха, и в сражения, давая ему возможность доказать, что он хотя бы отчасти обладает способностями отца. Больше Гаррик такой глупости не сделает. Сэр Эрделл не очень-то успешно справлялся со своими обязанностями, а его претенциозные манеры, вдвойне нетерпимые у такого молодого и неопытного человека, настроили против него не только подчиненных, но и друзей-рыцарей. Его страсть к спорам на каждом шагу создавала проблемы. Гаррик расправил плечи, беглой улыбкой извинился перед Нессой и повернулся к надменному рыцарю.
Сэр Эрделл тут же перебил тихую речь старшего, сэра Джаспера, и обратился к графу:
— Я говорю: раз полдня прошло, разумнее будет пойти более длинным путем, по краю леса. Незачем искушать разбойников, которые затаились на лесных полянах, мы угодим прямо в их ловушку. А завтра утром мы пройдем через лес напрямик и достигнем цели более коротким путем.
План был настолько глуп, что Гаррик чуть не засмеялся. Обратившись к сэру Джасперу, он спросил:
— А что вы на это скажете? Как вам такой маршрут?
— Скажу, что он во много раз опаснее, чем хорошо известный, проторенный путь. — Сэр Джаспер был полностью готов к выезду. Он был примерно того же возраста, что и Гаррик; твердо глядя голубыми глазами в серебряно-серые, он изложил свои доводы: — В темноте разбойникам не все ли равно, где мы расположимся ночевать — на краю леса или в чаще. К тому же прокладывать новый путь в лесу не так легко, как кажется сэру Эрделлу. Один неверный поворот, а их будет немало, — и дорога станет на несколько часов длиннее, что означает ночевку в неизвестном месте. Полагаю, проторенный путь намного безопаснее.
Сэр Эрделл уже слышал доводы сэра Джаспера, поэтому перенес внимание на жену графа; по его мнению, она была слишком скромной и невзрачной.
Несса молча смотрела, как Гаррик выслушивал споривших рыцарей. Старший из них уважительно слушал, пока говорил младший, чернявый и высокомерный. Когда же заговорил первый, чернявый нагло оглядел ее с головы до ног. Несса прочла в его глазах презрение и была шокирована. Она долго носила наряд послушницы, и потому ей еще не приходилось встречать оскорбительные взгляды. Сэр Эрделл с усмешкой отвернулся; Несса была уверена, что он счел ее глуповатой. Тут к ней подошла Элеонора.
— Твой муж наметил скорый отъезд, так что давай простимся, моя милая.
Несса слушала приемную мать, охваченная тоской из-за потери всего, что ей было знакомо и дорого. Она пылко обняла королеву. Раньше им много раз приходилось прощаться, но это расставание грозило затянуться надолго.
