Девушка была взволнована, от смущения она и слова не могла выговорить, но глаза её смеялись, и самой Лене, глядя на неё, стало легко и весело.

Ваня и Быков стояли в сторонке. Как всегда, встретились они просто, суховато, даже без поцелуев и ласковых слов. Но в крепком рукопожатии, которым они обменялись, пристальном взгляде Быкова и чуть растерянных движениях Вани, иногда отвечавшего невпопад на простые вопросы названого отца, сказывалось истинное отношение этих людей друг к другу. И Лена, во время разговора с новой знакомой наблюдая за мужем, невольно вспомнила давнее признание Вани, сказавшего когда-то, еще в ранней юности, что он за Быкова, ни на минуту не задумавшись, отдаст свою жизнь.

«Такой не обманет, — радостно подумала она, глядя на коренастую, крепко сколоченную фигуру приемного сына Быкова. — И о чем они разговаривают? Готова об заклад побиться, что обсуждают преимущества самолета с тянущей винтомоторной группой перед самолетом с толкающей винтомоторной группой». И оставив на минуту Женю и Тентенникова, она подошла к мужу. Конечно, она не ошиблась. Спокойно и неторопливо, словно не виделись только со вчерашнего дня, обсуждали они какой-то новый самолет и случай, когда осрамился конструктор: колеса не втянулись во время полета внутрь фюзеляжа.

— Я об этом уже в позапрошлом году слышала, — сказала Лена. — Не пора ли нам все-таки домой собираться?

Иван Быков снова подошел к Жене, и она, обернувшись к нему, смеющимися светло-карими глазами своими, казалось, говорила о том, как рада снова встретиться после долгой разлуки. Суровое, строгое лицо неулыбчивого Ивана Быкова сразу раскраснелось, он крепко прижал к груди своей её маленькую, сильную руку, но не успел еще ничего сказать, как почувствовал вдруг, что кто-то дергает его за рукав. Он оглянулся. Перед ним стоял невысокий подросток, на вид лет четырнадцати-пятнадцати, белобрысый, коротко остриженный, с маленькими плотно сжатыми губами, с испуганным взглядом широко расставленных голубых глаз.

— Это вы меня за рукав дергаете? — недоумевая, спросил Иван.

— Я, — чистосердечно признался подросток.

— Что скажете?

Подросток смущенно мигал, но не отходил.

— Что же, разговор наш закончен?

— У меня к вам большая просьба.

— Просьба? И почему именно ко мне? Ведь вы меня не знаете.

— Не знаю…

— Какая же у вас может быть просьба к незнакомому человеку?

Подросток потупился и не решался больше промолвить ни слова. Внимательно разглядывая его, Иван обратил внимание на пакет, старательно перевязанный тонкой веревкой. Этот пакет подросток крепко прижимал к груди и время от времени ощупывал левой рукой.

Иван молча смотрел на подростка, и тот, преодолев смущение, снова заговорил:

— Я спросить вас хотел, нет ли здесь Героя Советского Союза Валерия Павловича Чкалова?

— Товарищ Чкалов здесь. Видите самолеты?

— Вижу.

— Вот он и стоит около самолета, окруженный товарищами и учениками.

Ничего удивительного не было в том, что веснушчатый стеснительный подросток хочет увидеть Чкалова, — ведь в то время всенародной стала слава великого летчика, и не было человека, который не мечтал бы о встрече с героем, проложившим легендарные маршруты через материки и океаны. Но, казалось бы, теперь-то разговор уже закончен и Иван Быков может наедине поговорить со своей невестой…

Но не тут-то было… Подросток все еще не отходил от них, и Ивану пришлось снова спросить:

— Значит, теперь мы можем попрощаться?

— Вы знаете, я очень стесняюсь, — с отчаянием человека, прыгающего в разбушевавшееся море с палубы тонущего корабля, проговорил подросток.

— По вашему поведению я этого не почувствовал…

— Я с Чкаловым хотел поговорить, но стесняюсь с ним первый заговорить.

— Со мной же вы спокойно вступили в беседу, даже за рукав дергали…

— Ну, вы же — другое дело. Вы же — не Чкалов, — прямодушно сказал подросток, и Иван Быков улыбнулся, — ему все-таки всегда нравились откровенные люди, а этот мальчишка, видать, хитрить не умеет.

Подросток подумал, что лукавый взгляд Быкова не сулит ему ничего хорошего, и умоляюще посмотрел на Женю, — в её смеющихся глазах, почудилось ему, мелькнуло на миг дружеское сочувствие и одобрение.

— Наверно, у вас к товарищу Чкалову какое-нибудь важное дело? — улыбаясь, спросил Иван.

— Очень важное дело…

— Познакомь его, Ваня, — нерешительно сказала Женя, и Быков, еще раз оглядев подростка с ног до головы, громко ответил:

— Для этого я должен сначала сам с вами познакомиться. Моя фамилия — Быков. Зовут меня Иван Петрович. А вас?

— Неужели вы и есть Быков? — радостно вскрикнул подросток, надвигая на самые глаза козырек кепки. — А я-то не знал! Ведь я все ваши радиопередачи во время перелета слушал. Эх, и здорово же вы рассказывали, как Толубеев непредвиденную посадку сделал…

— Ну, обо мне говорить нечего, — ответил не любивший похвал Иван. — Вы все-таки себя не назвали. Как же вас-то зовут?

— Сергей Степанович Уленков, — важно выговорил подросток.

— Здешний?

— Москвич. На Плющихе живу.

— Что ж, Женя, придется тебе немного подождать. Уж не сердись — сама за него просила.

Когда Уленков рассказал Чкалову о своей заветной мечте, о том, что хочет стать летчиком и участвовать в больших перелетах или, если это недостижимо, летать хотя бы на машинах, которые борются с саранчой, — Чкалов отнесся к просьбе подростка так же, как относился к просьбе десятков и сотен обращавшихся к нему людей: записал адрес, пообещал похлопотать и своевременно известить о сроках приемных экзаменов.

Уленков глядел на великого летчика восторженными глазами. Казалось, еще немного — и громко заплачет от счастья.

Прощаясь, Чкалов протянул ему руку и вдруг спросил, покачав головой:

— Главное-то спросить забыл. А лет вам сколько? Ведь вас по возрасту в школу ни за что не возьмут. Вам, наверно, и пятнадцати нет?

— Шестнадцать скоро исполнится, — с гордостью ответил Уленков, и все стоявшие рядом с Чкаловым летчики не смогли сдержать улыбки.

— В военную школу не примут, — сказал Чкалов, — но, все равно, звоните через недельку, — что-нибудь придумаем…

И все-таки Ивану Быкову никак не удавалось остаться наедине с Женей. Вместе с ним вернулся и Уленков. Подросток был так занят своими мыслями, что и невдомек было ему, что этот неулыбчивый светловолосый человек и тоненькая девушка с быстрым взглядом веселых, словно вечно смеющихся глаз хоть ненадолго хотят побыть без непрошеного свидетеля. Теперь и Жене стало неприятно присутствие постороннего человека, и она громко спросила Ивана Быкова:

— Вы обо всем договорились?

— Кажется, дело ясное, — пробасил тот, понявший с полуслова намек невесты. — Что же, Уленков, записывайте мой адрес — и милости просим, если будет нужда, в гости. Хорошему человеку мы всегда рады помочь.

— Большое вам спасибо, очень вы мне помогли. Но знаете, я так волновался, что позабыл передать товарищу Чкалову мой подарок — модель АНТ-25. Может быть, вы ему передадите?

— Вы теперь сами с ним знакомы. Как-нибудь и занесете ему домой.

Подросток быстро зашагал по летному полю, крепко прижимая к груди свой заветный труд — модель чкаловского самолета, завернутую в газетную бумагу и старательно перевязанную тонким шпагатом. Наконец-то Иван Быков и Женя остались одни, но уже новая беда подстерегала их — от ворот, размахивая руками, к ним шел Тентенников.

— Ты только два слова скажи, — торопливо проговорил Иван. — Как жила без меня?

— Очень скучала, — прошептала она, притронувшись губами к его небритой щеке.

Уже немного автомобилей оставалось у въезда на аэродром. Тентенников пересадил шофера на другую машину и сам взялся за руль. Ваня сел рядом с ним, а на заднем сиденье поместились обе женщины и Быков.

— Вы — невеста Вани? — с обычной своей прямотой спросил Быков.