«Остается две минуты до конца гонки», — выкрикнул репродуктор.

«Всего две... Только бы ничего не изменилось, — мелькнуло в голове Родиона. — Только бы не глупая случайность».

— Ну и Саша, — бросил Олег, — все мои медицинские прогнозы повержены в прах.

«Когда он успел вернуться, — пронеслось в мозгу Родиона. — Ничего, видно, не соображаю».

— Шестьдесят, ше-стьде-сят!.. — вопили рядом с ним. — Наддай, Мазурин!!!

Оставалась минута.

Минута...

Из-за угла на стартовую прямую все три машины выскочили в прежнем порядке. Они проходили аппендикс с ревом разрывающейся канонады. Люди орали уже осипшими голосами. Приближалась развязка. И вдруг перед самой финишной прямой выбыла еще одна машина. Сначала никто не понял, что произошло. Но потом людское кольцо ахнуло. Вторая. Горьковчанин Павлов, претендовавший на одно из первых двух мест, вынужден был сойти с круга. Лопнула покрышка. К счастью, гонщик понял это вовремя и медленно, не спеша съехал на обочину, как будто свернул на другую дорогу.

«Вот она, шальная случайность, — еще успел подумать Родион, — резина выбила за минуту до конца блистательного гонщика!»

Прозвенел гонг, объявили конец гонки.

Конец! Заиграла победная музыка. Ребята кубарем скатились вниз и ринулись к финишу. Медленно подруливали туда же остальные машины. Из них вылезали гонщики, распаренные, красные, они осматривали машины, прикидывая потери.

— Пойдем, — сказала Валда и потянула Родиона за руку.

— Ну уж нет, — возразила Валя. — Вы как хотите, а я собираюсь поздравить Сашу. Это же колоссально! — Она трижды перевернулась на каблучке, и Олег расхохотался.

Родион перехватил его взгляд. «Влип, — почему-то рассердился он. — Влип окончательно. Свадьбой пахнет. «Караул» надобно кричать. «Горько!»

«Вторую медаль, серебряную, — прокричали из репродуктора, — завоевал молодой спортсмен, москвич Александр Мазурин. Его результат — 49 кругов. От первого места, завоеванного Дамбиманисом, он отстал всего на полтора круга. Это выдающийся результат для спортсмена, впервые участвующего в сильнейшем составе. Отличительные качества Александра Мазурина — выдержка, воля, напор и прекрасное знание автомобиля, его потенциальных качеств. Пожелаем же ему...»

— Пойдем, — опять потянула его за руку Валда. — О чем ты все думаешь?

Ни о чем он не думал. Просто он еще не очнулся от всего этого. Он был как в шоке. Слава аллаху, на этот раз все обошлось и Мазурин сделал почти невозможное. Теперь это преодоление неудачных обстоятельств, победа над самим собой казались Родиону много важней, чем почетный результат.

— Эй! — услышал он голос Олега. — Пошли к гонщикам. — Они с Валей уже спускались с холма.

Когда ребята подошли к автомобильному лагерю, солнце лишь краем высовывалось из-за сосен и узкая подсветка его напоминала затухающую бенгальскую ракету. Машинный городок за оградой мало изменился по сравнению с позавчерашним. Потрепанные автомобили, промасленные комбинезоны, черные от нигрола руки, на лицах — озабоченность предстоящим ремонтом.

Саша встретил их равнодушно, через плечо свешивалось полотенце, на потном, грязном лице не было торжества, мятые щеки с серым отливом ввалились, на воспаленные веки набегали слезы — бог мой, до чего же он был измочален!

Олег молча обнял его, а Родион стал мять.

— Это надо отметить, — наседал он, — ты так не вывернешься... Либо съездим в ресторан потанцуем, либо на море...

— Нет, вы только взгляните на него, — защебетала Валя, кидаясь к Мазурину. — Он здоровается за руку, беседует. Эдак запросто, как обыкновенный смертный.

Саша потоптался на месте, не зная, как реагировать, или устал до смерти, но вдруг широко заулыбался, совсем по-мальчишески, открыто, гордо. Видно, он сам только сейчас осознал, что все кончилось для него так здорово, что он выиграл не что-нибудь, а серебро и теперь приедет в Москву на коне.

— Вы небось за латышей болели? — обернулся он к Валде. — За Дамбиманиса?

— Я не думала об этом, — смутилась Валда, — кто выиграет. — Она подняла глаза на Сашу. — Вы бы полечились.

— Искупаемся, — усмехнулся Саша, — и сразу надо за машину браться.

— Нет, сначала ты, будь добр, разберись с температурой, — возмутился Родион. — Эй, Олег, сделай беглый осмотр пациенту. — Он обернулся, — никого, остались только они с Валдой. — Что же это, — растерянно протянул он, — адвокаты пекутся о здоровье гонщика, а невропатологи заняты личной жизнью? Олег! — крикнул он. Никто не отозвался. — Каковы, а? Смылись...

Валда держала Сашину потную руку, отсчитывая удары пульса. Тот не шевелился — у обоих было какое-то странное выражение лица. Будто они ждали чего-то.

— Температура не меньше тридцати восьми, — Валда наконец отпустила его руку.

— Пройдет, — сказал Саша. — Пока.

— Ну хотя бы аспирин... — настаивала Валда.

— Ничего не надо, — засмеялся сзади Олег. — (Откуда они вынырнули?) — Нервная встряска, положительные эмоции все вылечат.

— Эй, Мазурин! — крикнули сверху. — Всех свистают в судейскую.

Сашин механик издали махал полотенцем, не желая приближаться к чистой компании.

— Ну, как там? — крикнул Саша. — За ночь управимся?

— Не знаю. Тормозные колодки выбиты, масляный датчик тоже. Ну и мелочи, потек сальник полуоси...

— Ладно. Если не загнусь, вместе дожмем, — бросил Саша. — Выезжать еще послезавтра. — Саша обернулся к Родиону. — Часиков в десять я, наверно, загляну. Что-нибудь сообразим.

— Да ладно уж, — отрулил Родион. — В себя давай приходи.

— Ничего, — усмехнулся Саша. — Либо вылечусь до десяти, либо... уж тогда завалюсь спать на двенадцать часов.

— Мы будем ждать! — пообещала Валда.

В десять Саша появился.

Он был собран, бледен. На его массивной груди непривычно было видеть пиджак, галстук. Все это ему не очень-то шло. Героем он выглядел в свитерах, спортивных костюмах. Но ликованию ребят не было предела. Они бросились в «Крокодил» и стали объезжать знаменитые точки питания на побережье.

Несмотря на триумф молодого гонщика Александра Мазурина, они не попали ни в «Лидо», ни в «Жемчужину». Всюду было забито или заранее заказано. В «Лидо» пела какая-то звезда, на которую рвались с прошлой пятницы, ходили слухи, что обязательно будет петь зарубежный баритон, а через неделю Муслим Магомаев. Жаждущие попасть демонстрировали служебные книжечки, командировочные удостоверения и справки, атаковали швейцара и администратора, тряся денежными купюрами, но все безуспешно.

Олег предложил бросить это пижонство и пойти в какое-нибудь забытое богом тихое место. Валда вспомнила, что, если топать в сторону от шоссе с полчаса, есть замечательно уникальный ресторан с зазывным названием «Лесная быль».

Когда они наконец нашли выпиленные из дерева столики «Лесной были», живописно вписанные в естественный пейзаж, в ресторане, по существу, все уже было кончено. Остатки еды не убирались, официантов не было. За соседними сдвинутыми столиками догуливала шумная компания. Кроме нее в ресторане было много парочек, жаждущих потанцевать. Все присутствующие были чуть навеселе, громко целовались, потом принимались отплясывать под магнитофон, потом снова садились за столики. Никто не обратил внимания на вновь прибывших. Среди танцующих был сам шеф музыки — молоденький, чернявый паренек, стриженный почти наголо, со своей курносой девчонкой, которой на вид можно было дать не более пятнадцати. Чернявый регулярно перематывал пленку и с наслаждением, без устали отплясывал все самое модное, быстрое. Со всех столов на них восхищенно-взирали подвыпившие гости. Другие танцующие делали попытку вертеть ногами, плечами, бедрами, но все это было уже не то.

Родион тоже пошел танцевать с Валдой. Они торчали в круге, пока не кончилась пленка. Валя занимала Сашу и Олега веселыми историями об актерах, не выучивших текста, и всем было весело, все им удавалось в этот вечер.

«Да, вот таким и бывает счастье, — подумал Родион. — Вот так оно выглядит, и никак иначе. А может быть, и иначе, но все равно так». Ему хотелось осчастливить дорогих своих друзей, он подначивал Олега, поддевал Сашу, выкрикивал тосты.