В этот раз ее вывели практически без скандала.

Встреча с читателями не оправдала надежд Сан Саныча. Других сумасшедших на ней не оказалось.

Либо они не проявили себя.

– Значит, это кто-то не из ближайшего окружения, – вздохнул Сан Саныч.

– А ты сам-то овощи ешь? – поинтересовалась я.

– Нет, – честно ответил он. – Только мясо. И рыбу.

Наконец-то зазвонил мой телефон, по которому звонят журналисты.

– Здрасьте! – Девушка говорит скороговоркой. – Это помощник Трубекса! Мы бы хотели…

– А кто это: Трубекс? – мрачно интересуюсь я.

Снежинки тают на лобовом стекле.

– Трубекс – это помощник Крока, промоутера клуба…

– Девушка! – перебиваю я. – А вы почему сами звоните? У вас что, помощника нет?

Вешаю трубку. Все-таки, когда телефон был у Регины, было правильнее.

Дома маму застала в моей раздевалке.

– Ой, ты так рано! – Она изо всех сил старалась скрыть свою растерянность. – Я тут просто…

– Что-то ищешь? – уточнила я.

– Ну, может, тебе что-то не нужно? – Ее глаза заблестели. – Я иду на презентацию «Nokia», и мне совершенно нечего надеть!

Мама выбрала розовый свитер с воротником из серого атласа.

– Шикарно?! – полувопросительно воскликнула она.

– Шикарно! – подтвердила я. Неожиданно мама чмокнула меня в щечку.

– Мам…

– Да? – Она крутилась перед зеркалом.

– А что надо сделать для того, чтобы развестись с мужем и при этом остаться друзьями?

– Мама замерла, как в детской игре «Морская фигура на месте…». Только ее фигура была не морская, а гламурная, и видимо, поэтому взгляда от зеркала она так и не отвела Надо простить друг друга, – сказала мама. Не шевелясь.

– Простить? – переспросила я.

– Конечно, – кивнула мама и наконец-то посмотрела на меня. – И не считать, что ваш брак был несчастливым, что это зря потраченные годы… Что один обманул другого…

– Но я так и не считаю… вроде бы.

– Считаешь, считаешь. В душе. Но на самом деле ведь никто не виноват. – Она сняла свитер и достала с полки розовую блузку.

– Но ведь если люди расходятся, это не просто так… кто-то же все равно виноват… – Я, конечно, имела в виду своего мужа.

– Ты думаешь, что он любил деньги больше, чем тебя? – догадалась мама.

– Конечно! – кивнула я. – Эта блузка тебе тоже идет!

Ее глаза снова сверкнули. Она покосилась на зеркало.

– А ты? Свои юношеские амбиции ты любила больше, чем вашу семейную жизнь.

– Неправда! – возмутилась я.

– Правда-правда, – кивнула мама. – Ты считала, что чахнешь у детской кроватки, вместо того чтобы реализовываться как личность. Было такое?

Я промолчала.

Мама снова надела розовый свитер.

– И что в итоге? – спросила мама. – Реализовалась?

– Реализовалась, между прочим, – обиженно ответила я.

– Так что же вы друг другу названиваете? Сидели бы счастливо, ты со своей славой, он со своими деньгами…

– Денег у него, кстати, больше нет.

– Как? – Мама, кажется, даже забыла о нарядах. – У вас же дом в ипотеке?

Я пожала плечами.

– Он говорит, что за дом будет выплачивать. И мы друг другу, кстати, не названиваем.

– Ну, тем более. – Она пошла к выходу. – Просто простить! – крикнула она из-за двери. – И сделать вид, что вы теперь друзья!

– Бабуля! – закричал Антошка из своей комнаты. – Когда я вырасту, я стану официантом!

– Почему? – почти пропела бабуля. В розовом свитере с серым атласным воротником.

– Потому что официантов называют полным именем. У них так на табличках написано. Ну, например, Александр…

Хороший пример. Александр. Может быть, мне позвонить ему самой? Даже можно ничего не говорить. Как он. Просто послушать голос.

– Нет, Антошка, – строго сказала мама, – ты будешь бизнесменом. Или финансовым гением Как папа.

Достала из сумки рукопись со стихами той старушки, что помогает бездомным животным.

Да…

Понятно.

Правило № 4. Если вам хочется записывать собственные мысли, постарайтесь прежде убедиться в том, что их захочется записывать другим.

…Катин стриптизер плакал в трубку.

Умер водитель машины, попавшей в аварию по вине Кати.

Стриптизер плакал так громко и мокро, что я даже хотела спросить, не были ли они родственниками. Чтобы выразить соболезнования.

На Катю заведено уголовное дело.

– Ты где? – спросила я. Ненавижу, когда мужчины плачут. В этот момент перестаешь чувствовать себя женщиной.

– Дома… – Он всхлипывал. – У Кати… дома.

Так бы и говорил: у Кати.

– Я сейчас приеду. Дождешься?

– Да!!! – И снова рыдания в трубку. Хорошо, что Катя этого не слышит.

– Только давай ты успокоишься. Ладно?

– Л-л-ладно.

Когда я приехала, он уже не плакал. Он растерянно ходил по Катиной квартире, дотрагиваясь руками до всех ее безделушек, подушечек, шкатулочек.

– Нужны деньги, – говорил он. – Надо закрыть дело. Надо поговорить с родными погибшего, сколько они хотят?..

Стриптизер остановился перед зеркалом, и я почему-то не увидела его отражения. Или мне показалось?

Он подошел к старинному, как и все вокруг, трюмо, выдвинул ящичек и достал длинную – Катя ее очень редко носила – жемчужную нить.

– Надо продать какие-то вещи, – он посмотрел на жемчуг в своей руке. – Я не знаю, сколько это может стоить? – И повернулся ко мне.

Я молчала.

– Как ты думаешь? – настаивал он. – Жемчуг – это, наверное, дорого? А Катя вроде эти бусы не особенно любила.

Это были бусы ее бабушки. Катя надевала их только один раз •– на собственную свадьбу. Берегла.

– Я вообще думаю, что здесь много ценных вещей, да? – Он с надеждой заглядывал мне в глаза, кружил по комнате, трогал все рукой, и рука его была похожа на волшебную палочку – стоило ей коснуться какого-либо предмета, этот предмет сразу переставал быть Катиным.

– Посоветуй мне! – почти завизжал он. – Что ты молчишь?

Кате ведь надо будет куда-то вернуться. Из больницы. Сюда. В свой дом. К своим шкатулочкам, этому зеркалу и бабушкиным фотографиям.

Не к стриптизеру же.

– А где Морковка? – спросила я. Зачем называть дочь Морковкой? Лучше уж ягодкой.

– А? – Он как будто не понял. – А! У папы.

– Хорошо. – Я встала. – Ты тут, пожалуйста, ничего не трогай. Ничего, понял?

– Понял. – Он подавленно кивнул

– Поговори там со всеми. С кем надо, И позвони, скажи – сколько нужно денег. Я буду ждать.

– Ты понимаешь, – он снова всхлипнул, – я ведь столько не зарабатываю… даже если я сейчас сильно начну пахать…

Я посмотрела на него с интересом. Что он подразумевает под словом «пахать»? В стриптиз-клубе?

– Не надо, – попросила я, подумав о Кате.

Он понимающе кивнул.

– Ну, я жду, – повторила я.

И закрыла за собой дверь.

Алик плыл в Танжер на яхте друзей Черновых.

Я позвонила мужу. Бывшему.

– Поздравляю тебя с наступающим Новым годом! – сказала я. – И от всей души желаю тебе счастья! И чтобы ты снова влюбился! И чтобы все-все твои желания исполнялись! И чтобы те трудности, которые у тебя сейчас, может быть, есть, оказались временными! И мы с Антошкой тебя очень любим! И всегда тебя поддержим!

– Спасибо, – сказал он, помолчав. – Я тебя тоже люблю. И поздравляю. Как думаешь встречать Новый год? – спросил он.

– Не знаю, с подружками… А ты?

– С друзьями.

– Ну, ладно. Пока? – Я улыбалась сама себе.

– Пока.

Скинула на пол несколько журналов и нашла свой листок. Сверху фиолетовой ручкой было красиво написано: «Как развестись с мужем и остаться друзьями?»