Литмир - Электронная Библиотека

Морской плоскодонный бот ждал их на пристани. Лодку броса­ло волной на стенку, но кормчий и гребцы умело избегали уда­ров. Два воина стояли на носу с пиками. Ханы с большим трудом забрались на бот, гребцы взмахнули веслами, и лодка, то взлетая на гребни волн, то падая в провалы, направилась к эскадре. Аминь сразу почувствовал себя дурно и еле успел добраться до борта... Воины на носу лодки надменно улыбались. Как истин­ные моряки, они презирали каждого, кого тошнило от качки. Будь то хан, будь султан и сам пророк Магомет.

Флагманский корабль вблизи показался Аминю еще могучее. Он был также высок, как мечеть Кул-шерифа в Казани. По бор­гам тянулись два ряда круглых окошек, и в каждом торчало дуло пушки. Иметь бы один такой корабль на Волге у Казани — и мож­но спать спокойно: ни один враг не осмелился бы поднять голо­ву, -думал Аминь, пока его в какой-то корзине поднимали на па­лубу. Кружилась голова, снова тошнота подступила к горлу. На ии'рдый пол вступил он, пошатываясь, как, впрочем, и хан Бахчисарая. Команда корабля была выстроена вдоль палубы для встре­чи знатных гостей. Капитан, скрестив руки на груди, поклонился каждому из троих. Гремели барабаны, пели трубы. Торжественная встреча приободрила Аминя, и он вошел в каюту падишаха бодрдо. Каюта была почти пуста. Ни столов, ни стульев, голые сте­ны, на полу толстый, темной расцветки ковер. Стены из черного морского дуба, и на их фоне большая, необыкновенной белизны з і іма султана, усыпанная бриллиантами. Два квадратных окна о. пічцпли подбитую белым горностаем мантию султана. Кафтан їй розового китайского шелка перепоясан широким байберекским

ІІОІІСОМ.

Падишах сидел на высоких подушках у передней стены—ни­

что не отвлекало взгляд от могучей, словно высеченной из мрамо­ра, фигуры его. Широко расставив колени и положив руки на них, он посмотрел на вошедших не то скучным, не то усталым взгля­дом. Капитан поклонился султану, затем подошел ближе и поце­ловал полу мантии. То же сделали и ханы. Из боковой двери вы­шел сановник и вынес невысокий столик. В сановнике Аминь уз­нал Авилляра. Султан кивнул головой, и все уселись против него.

Говорить Селим I начал нараспев, как бы читая молитву. Это не удивило Аминя. Султан был одновременно и имамом — духов­ным главой всех мусульман вселенной.

—     Я приветствую тебя, Мухаммед-Гирей, хан Крыма, и тебя, Мухаммед-Аминь, хан Казани, и тебя, Мухаммед, наместник мой. В том, что три властителя носят имя великого пророка, я вижу знамение аллаха. В Несомненной книге сказано: сражайтесь за дело аллаха, он избрал вас для этого, он назвал вас мусульмана­ми. Скажи, Авилляр, выполняют ли сыновья веры эту статью Корана?

—     Увы, великий,— тихо произнес Авилляр, глядя в потолок,— многочтимый хан Казани живет в дружбе с главным врагом ис­лама, с князем Москвы. Подданный наш, Менгли-Гирей, отдал мо­гилы ханов Золотой Орды на поругание московитам, а сын его, Мухаммед-Гирей, пальцем о палец не ударил, чтобы вернуть зем­ли, принадлежащие сыновьям нашей веры. Он больше веселится в Бахчисарае.

—     Куда смотрит наш наместник?

—     Он сын султана, не мне судить его.

—     Говори, Мухаммед!

—     Ты несправедлив к нам, светоч вселенной. Мы свято следу­ем повелениям пророка, молимся аллаху, чтим Коран, вершим суд по шариату. И не наша вина, что мы живем розно и не можем объединиться, чтобы общей силой подавить мощь гяуров. И не мо­ей слабой рукой можно послать неисчислимые тумены правовер­ных на общего врага. Мы слушаем тебя, могучий и премудрый.

—     Авилляр, карту! — резко приказал султан и поднялся. Авил­ляр развернул разноцветный свиток, ханы подошли к столику. — Смотрите сюда, дети истинной веры. Рукою пророка начертано здесь изображение вселенной. Средоточие ее — империя Османов, земля правоверных, осененная милостью аллаха. Взгляните: на ве­ликих просторах Бутаклы-поля[20], по всему берегу Волги раскину­лись земли, принадлежавшие издавна мусульманам. Чьи они сей­час? Москва и Польша топчут святую землю Золотой Орды! Далее раскинуты твои земли, хан Казани Аминь. Кому поклоняются твои люди?

—     Мы чтим аллаха всемогущего и всемилостивого.

—     Еще дальше тебя живут башкиры. Кому они молятся?

—     Аллаху всемогущему и...

—     Несметными землями владеют сибирские ханы — ревнители веры Магомета. Вот здесь, в самом сердце московских земель, ле­жит царство хана Касима...

—     Касим умер, великий падишах,— заметил Аминь,— теперь там ханом Джанали...

—     Но разве он не исповедует ислам?! Пермское царство на се­вере, Болгарское на западе, все побережье Адриатики молится ал­лаху. Весь мир,— Селим I обеими руками окинул карту,— лежит под сенью Золотого полумесяца, и все же нет между нами един­ства. И кто тому помехой? Москва! Казанский хан бегает к рус­скому князю давать клятвы, хан Шахали лижет руку князю Васи­лию, ты, Мухаммед-Гирей, смотришь поочередно то на Москву, то на Литву, башкиры сами не знают, кому служить, тюменские ханы дерутся между собой, ногайские мурзы только и ждут случая, что­бы вцепиться любому из вас в горло. Дальше так продолжаться не может! Мы, Великий Султанат Османской империи, объявляем газават—священную войну всем гяурам. Вы первые подымете его знамя и войдете в Московские владения. На моих кораблях двадцать тысяч воинов, и они помогут вам. Я отдаю их под руку моего наместника Мухаммеда— да ниспошлет вам аллах победу!

—     Иншаллах!—воскликнул Мухаммед.— Когда повелишь вы­ступать, великий?

—     С будущей весны. Как только просохнет земля.

Когда ханы вышли, султан спросил Авилляра:

—     Казанский хан надежен ли?

Авилляр отрицательно покачал головой.

—     О наших замыслах Москве донесет?

—     Сам, может, и не донесет, но если мать его узнает...

—     Не отходи ни на шаг от него. Пусть скорее домой едет. И ты поезжай с ним. Черемисский край навести. Если горные люди в сторону Москвы смотрят—прижми им головы к земле. Если Аминь доровьем будет слаб — лекаря своего приставь к нему. Здесь, в Бахчисарае, я велю брата его Абдыл-Латифа лечить. Надо, чтобы и >11 п здоровы были.

Магмет-Аминь пробыл в Бахчисарае всего четыре дня. Дваж- іі.і встречался с матерью, но получилось та«, что рядом с ним всегда был Авилляр. Потом хан уехал в Казань.

Черная тень священного газавата распростерла свои крылья над русской землей. Авилляр метался по волжским берегам и всюду оставлял свои страшные следы. Для начала он уговорил хана Аминя разделить Большой горный лужай на две части. Одну часть, от Свияги до Алтыря, отдал под руку местного татарина Садыка,

а прежнего, чувашина Торея, велел убить. Вторую часть, от Алты- ря до Суры, передал верному Казани черемисину Мырзанаю. Туга Изимов спасся только тем, что успел с семьей убежать в Касимов.

И в Касимове побывал паша Авилляр. И приехал он туда не один, а с красавицей Сююмбике. Хану Джанали шел семнадца­тый год, он был еще холост, и богатая Сююм приглянулась хану. Договорились, что летом Джанали (русские звали его Беналей) пошлет к мурзе Юсуфу сватов. Сююмбике Авилляр крепко обе­щал, что Джанали к тому времени будет ханом Казани.

Весной неожиданно заболел Магмет-Аминь и вскорости умер. Еще раньше умер Абдыл-Латиф. Сосватанная за Джанали, Сю­юмбике уже готовилась ехать вместе с женихом на казанский трон, но сторонники Москвы не захотели этого, и на престоле, неожи­данно для Авилляра, оказался брат хана — Шахали. Назначенный на весну священный поход на гяуров пришлось отложить на целых три года. В самом стамбульском султанате началась борьба меж­ду Селимом I и великим визирем-—тут уж не до войны.

Но паша Авилляр эти три года не дремал. Он тайно сносился с башкирами, ногайцами и тюменской ордой, готовил войска в Бахчисарае, и вскоре брат крымского хана повел на Казань вой­ско. Шахали пришлось бежать в Касимов, на казанский трон сел Саип-Гирей и признал над собой власть Турции.

62
{"b":"233957","o":1}