— Дух лесной поведал, — как можно серьезнее ответил он. — А еще поведал, что знать ты можешь, отчего смерть свою они нашли в нашем лесу.

— Так пошесть же... — начал было Благ, но, запнув­шись, так и не договорил.

— Не было никакой пошести, и ты, я думаю, об этом то­же знаешь...

— Ничего я не знаю...

Но Чеслав с полной уверенностью в голосе дал понять, что ведает об обратном:

— Значит, думаешь, да только сказать отчего-то боишься.

— Благ! — раздался басистый голос из ивовых зарослей.

Благ обернулся на тот голос, но не отозвался. Чеслав

смотрел на него с ожиданием, а отрок, так и не взглянув на него в открытую, казалось, раздумывал, что ответить.

— Благ, помоги! — снова позвал тот же голос, но уже более требовательно.

— Иду! — ответил на зов отрок и, бросив Чеславу: — Я сейчас вернусь, — поднялся с камня.

Чеслав хотел было удержать его, но в этот момент из гущи ивовых ветвей выскочили два пострела-молодца и с диким гиком влетели в воду. Это озорство отвлекло Чеслава, и когда он вновь бросил взгляд на Блага, тот уже, ловко прыгая по камням, был почти у противоположно­го берега, а сделав еще несколько шагов, и вовсе скрылся за деревьями. Ну не гнаться же следом! Чеславу остава­лось только ждать его возвращения.

Неожиданно над рекой появился юркий зимородок. Перелетев с одного берега на другой, он уселся на веточ­ку и, подергивая хвостиком, принялся высматривать до­бычу в быстрых водах лесной речки. Покрутившись во все стороны и ничего не присмотрев, птах, сияя бирюзо­вой спинкой, перелетел на другую ветку, которая распо­лагалась над местом, где течение было не столь стреми­тельным, а благодаря камням образовалась небольшая заводь. Снова покрутившись, пернатый охотник свистнул-пискнул, взлетел, трепеща крыльями, завис на какое-то мгновение в воздухе, прицелился и камнем бултыхнулся в прозрачные воды... Но вынырнул он с пустым клювом — охота оказалась неудачной. Через мгновение зимородок стремительно унесся вниз по течению, словно пытаясь до­гнать ускользнувшую рыбешку...

Наблюдение за маленьким охотником и его досадным промахом породило в душе Чеслава смутное беспокой­ство. Он перевел взгляд в сторону берега, куда ушел Благ, и начал медленно приподниматься, а через миг, спеша успокоить свое предчувствие, уже мчался, перепрыгивая с камня на камень, вздымая вихри брызг и перебегая по мелководью.

Спрыгнув с последнего лежащего в воде валуна, моло­дой охотник в три широких шага влетел под сень густых ив. Здесь с десяток отроков деловито складывали в кипы нарезанные прутья и, ловко перехватив поперек несколь­кими лозинами, делали вязанки, чтобы легче было нести их в селение. Блага среди них не было.

— А где Благ? — кинулся Чеслав к ближайшему из них.

Тот, не отрываясь от своего занятия, лишь недоумен­но пожал плечами. Чеслав спросил и у другого паренька.

— Да вроде тут был... Вот только... — ответил тот и, оста­вив свою вязанку, оглядел поляну. — Благ!

Но в ответ — лишь птичий щебет. Для верности Чеслав решил обследовать округу, но, обойдя все прилегающие к поляне заросли, лишь удостоверился, что Благ усколь­знул от него. Ускользнул, как ловкая рыбешка от перна­того охотника зимородка.

Побег отрока только подтвердил предположение Че­слава, что тот знает о чужаках больше, чем готов расска­зать, а возможно, и причина их гибели для него не тайна. Он и сам уже смутно догадывался, что могло быть этой причиной. Однако то были лишь догадки, и подтвердить их, скорее всего, мог только Благ. Но где теперь его искать?

Благ был сиротой. Волхв Колобор подобрал его еще со­всем мальцом, когда на один из дальних хуторов налетела кочевая ватага, которых по лесу шаталось немало. Они уби­ли старших в семье, которые как могли пытались отстоять свой кров, а младших, очевидно, забрали, чтобы сделать рабами и обменять на что-то более полезное для кочевого воина. Заплаканного и дрожащего Блага нашли в яме, ку­да, скорее всего, спасая от гибели и плена, его успела спря­тать мать. Малец только тихонько поскуливал, не в силах кричать и плакать от страха. Жрец пристроил осиротев­шее дитя в одно из семейств, чтобы доглядели несмышле­ныша, а когда тот подрос, взял себе в помощники.

И опять Чеслав пришел к капищу...

Он постарался подойти к святилищу незамеченным, не выходя на открытое пространство и оставаясь под при­крытием деревьев и кустов. На первый взгляд пристани­ще, где смертные говорят с Великими, показалось ему без­людным. Лишь легкий ветерок беззаботно пробегал между идолами и стоящими чуть поодаль хатками жрецов, воз­можно, унося в лесную глушь шепот мудрости от деревян­ных воплощений богов. Но вот молодой следопыт заметил, как со стороны жилища помощников верховного жреца появился младший жрец Миролюб. Он сосредоточенно прошел в сторону идолов, а остановившись перед ними, приложил руку к груди и поклонился. Какое-то время он самозабвенно что-то шептал, а после, прикрыв глаза, дол­го прислушивался к чему-то. Лицо его было напряженным и даже отрешенным. После этого, подойдя к деревянным изваяниям, жрец принялся осторожно сметать с них что- то еловой веткой, которую принес с собой. Очевидно, тонкие нити паутины, которой многопалые труженики пауки бесцеремонно оплетали святые изваяния.

Голос, прозвучавший совсем близко, заставил Чеслава вздрогнуть.

— Чего по кустам таишься, Чеслав?

Чеслав обернулся. За его спиной стоял Горазд. На его лице, словно вырезанном из дерева, как у идолов, блуж­дала снисходительная улыбка.

— Все ищешь кого-то, высматриваешь...

— Так я ведь охотник, — ответил ему тоже с улыбкой Чеслав, скрывая досаду от того, что был замечен в тай­ном наблюдении.

«И как этому жрецу удалось так незаметно и бесшум­но подойти?»

Горазд улыбнулся еще шире.

— У нас здесь дичь не водится... — Но тут же улыбка слетела с его уст, и он вполне серьезно добавил: — Если только за кем-то не охотишься.

— Ты прав, Горазд, сюда за истиной ходят... — в тон помощнику волхва ответил Чеслав.

Краем глаза он заметил, как из хижины, о чем-то бесе­дуя, вышли Колобор и Стоян.

«Что это ему от жреца понадобилось?» — застучало в голове молодого охотника.

Завершив разговор, Стоян кивнул жрецу и пошел в сто­рону селения.

— Я к Колобору пришел, — нашелся, как ускользнуть от дальнейших расспросов допытливого мужа парень.

Горазд снова улыбнулся, но Чеславу показалось, что в этом вроде бы искреннем выражении приязни про­скользнуло какое-то сомнение или недоверие к его словам.

«А не поверил ведь!»

— А вон и ведун очи Даждьбогу-батюшке выказал... — тоже заметил жреца Горазд и, указав в ту сторону, пошел в сторону идолов.

Чеслав неспешно направился к Колобору, по дороге об­стоятельно шаря взглядом: не видать ли сбежавшего Бла­га? Но мальчишки нигде не было...

— Здравия тебе, почтенный Колобор! — приветствовал он старика.

— И тебе, сын Велимира, — приложил руку к груди волхв.

Чеслав обратил внимание, что мудрый жрец привет­ствовал его с большим почтением — не как юношу, кото­рый лишь недавно, этим летом, стал полноправным му­жем племени, а как равного по уважению в общине.

— Хорошо, что пришел. Думал я о тебе, — добавил ста­рец. — Слова добрые и признательные сказать хотел, Че­слав. За разум твой, не по годам проявленный, и понимание. За то, что не раскрыл люду виденное тобой здесь... — слег­ка запнувшись, седовласый муж то ли поперхнулся, то ли подавил стон досады. — Когда Миролюб помогал мне при общении с Великими. Хоть и не святотатство узрел, вредя­щее племени, как ты тогда подумал, но и не красящее ме­ня как верховного волхва действо. Но, видать, ты сам во всем разобрался.

Чеслав же в поисках ускользающего нелюдя, хотя и раз­мышлял об увиденном здесь, в капище, но окончательно так и не решил, стоит ли оглашать это общине. И вот те­перь Колобор похвалой ему делает оглашение это сродни глупости. Уж не хитрость ли это дальновидная старого волхва?