Но ничего не случилось. Хай Куанг притворился, будто не видит. Вложив в бронзовую руку Будды палочку, он зажег ее. Синеватый дым пополз вверх и заполнил всю молельню голубым туманом. Запах был одуряющим, горьковато–сладким. Сквозь клубы дыма смутно виднелась фигура Хай Куанга. Он стоял неподвижно. Казалось, в молельне находятся два идола.

Все это было до того непонятно, что Мун испытал что–то вроде нервного шока. Вместо того чтобы думать о грозящей опасности, он пролепетал:

— Это что за фокусы?

Хай Куанг вышел из молельни. За ним тянулись струйки дыма. Он подошел к столу, но не сел.

— Вы еще не поняли? — отозвался Хай Куанг каким–то чужим, замогильным голосом. — Тогда я объясню. — Он скрестил руки на груди и торжественно произнес: — В нашем роду есть такой обычай. Это священный дым. Он должен сопровождать лущу покойника в последнее путешествие.

Дверь слева открылась. Вбежал Свей. Он сощурил глаза от дыма, который начал заполнять кабинет. Потом увидел Муна,

— Вас еще не убили?! — воскликнул он.

— Пока нет! Но, кажется, было очень близко к этому.

— Много вы знаете! — донесся из дымного тумана насмешливый голос Хай Куанга. — Разве станет восточный мудрец убивать западного, если знает, что ему грозит та же опасность, только в большей мере?

— Мистер Хай Куанг, маленькое интервью перед вашим предстоящим арестом!

— Много вы знаете! — сказал Хай Куанг и спокойно направился к молельне.

— Ни с места! — Мун прицелился в него. — Руки вверх!

Распахнулась дверь справа. Та самая дверь, что вела в коридор, соединяющий кабинет хозяина «Желтого Дракона» с курильней. Вбежал Дейли в сопровождении Олшейда и двух полицейских.

— Он там! Скорее! — крикнул Дейли. Мун и Свен побежали за ним. Олшейд со своими помощниками остался. Курильня выглядела точно так же, как в прошлый раз. Распростертые в забытьи курильщики… Трубки… Девушки с прическами гейш… Они казались совершенно безучастными. Было ли то выработанное столетиями стоическое спокойствие или густой слой рисовой пудры на их личиках мешал разглядеть испуг? Света было намного больше. Он исходил от яркого карманного фонаря. В желтоватом световом кругу Мун сразу опознал два знакомых лица. Миссис Стивенсон!.. Она находилась в глубоком забытьи… Правая рука еще сжимала выпавшую изо рта трубку. Чуть подальше лежал Нгуэн. Глаза его были закрыты. По всей видимости, он находился в таком же бесчувственном состоянии, как миссис Стивенсон. Дейли подошел и встряхнул его. Мун прислушался. Что–то капало…

— Переверните его, — сказал он. — Направьте сюда свет!

Дейли перевернул Нгуэна. Девушки вскрикнули. Из спины Нгуэна торчала шестидюймовая рукоять кинжала. На полу виднелась багровая лужа. Она расплывалась все больше и больше.

— 20-

— И что вы обо всем этом думаете? — спросил Мун.

— Думаю, что в общем все в порядке. Свен доволен, что получил для своих читателей труп, из которого постарается выжать целый роман с продолжением… Я доволен, что вопреки его упованиям этим трупом оказались не вы и не ваш покорный слуга Дейли… Олшейд доволен, что смог доказать вам свою честность… Хай Куанг доволен, что избавился от нежелательного свидетеля… Фелано доволен… Вот чем доволен Фелано, это более сложный вопрос!.. Пусть выскажется великий западный мудрец Мун!

— Картина более–менее ясна… Олшейд по долгу службы был обязан оповестить начальника, тот по долгу службы позвонил Фелано, а Фелано предупредил владельца «Желтого Дракона». Будучи великим восточным мудрецом, тот понял, что Нгуэн почти наверняка попытается купить свою жизнь подробными показаниями, весьма нежелательными для Хай Куанга. Поэтому Нгуэна надо было убрать. Так как я сглупил и остался в кабинете, никто не мог помешать Хай Куангу лично отправить Нгуэна в далекое путешествие…

— При помощи кинжала, на котором, к сожалению, не осталось отпечатков пальцев, — вставил Дейли. — Такой человек, как Хай Куанг, заранее обдумывает каждый шаг… А с Фелано вопрос действительно сложнее. У него могло быть множество мотивов для предупредительного звонка. Желание уничтожить живое вещественное доказательство того, что воздушные катастрофы — следствие не конструктивных недостатков, а преступной диверсии — это раз! Желание спасти собственную шкуру — это два!.. Если эта шайка действовала по его указке, то показания Нгуэна могли повредить ему не меньше, чем Хай Куангу…

— Вы опять за свое, Дейли?

— Да, пока вы не докажете мне противное…

— Вы упустили из виду еще одну возможность… Фелано хотел доказать нам, что с ним шутки плохи… Что нам никогда не преодолеть минные поля, которыми он преграждает наш путь… Хотел заставить нас сдаться и перейти на его сторону… Как ни странно, мне кажется, что именно это истинный мотив…

Мун был прав. Расследование убийства Нгуэна напоминало бег с препятствиями. Курильщики опиума ничего не видели. Девушки–прислужницы ничего не видели. Миссис Стивенсон во время допроса вообще была в невменяемом состоянии. Вместо того чтобы отвечать на вопросы, она только умоляла ничего не рассказывать мужу. Мун пообещал, но не мог поручиться, что будет молчать и Олшейд.

Что касается Хай Куанга, то на допросе он вел себя, как обычно: цитировал восточных мудрецов и улыбался своей загадочной улыбкой. Он утверждал, что никогда в жизни не видел Нгуэна. В курильню приходят многие люди, всех он не может знать в лицо. Если верно, что убитый виновен в гибели северовьетнамской делегации, то, по его мнению, преступников следует искать среди местных вьетнамцев, придерживающихся коммунистических убеждений. Хай Куанг защищался так ловко, что начальник полиции за недостатком улик отказался арестовать его. Правда, владельцу «Желтого Дракона» было предъявлено обвинение в содержании недозволенной законом курильни опиума, но от этого Муну не стало легче.

Мун выкуривал уже третью сигару подряд.

— Давайте хотя бы откроем окна, — предложил Дейли. — Пуля подстерегающего за портьерой убийцы неприятная штука, но по крайней мере это не так глупо, как смерть от удушья по вине собственного компаньона.

— Отстаньте! — отмахнулся Мун. — Дым помогает мне думать.

— Пока вы еще ничего не придумали!

Уже который раз они прослушивали записанные на магнитофонную пленку показания Хай Куанга, тщетно пытаясь найти уязвимое место в непроницаемой броне. Владелец «Желтого Дракона» словно издевался над ними. Каждое слово звучало вызывающей ложыо, а между тем нельзя было доказать, что это неправда.

«Мун. Вы сами признались в убийстве. Зажигая палочку, вы объяснили, что священный дым сопровождает душу покойника.

Хай Куанг. В убийстве?.. В каком убийстве?.. Покойный умер естественной смертью.

Мун. Вы считаете смерть от кинжала естественной?

Хай Куанг. Один великий мудрец сказал: «Каждая смерть естественна, противоестественно только бессмертие». Но это между прочим, поскольку вы любите восточные изречения… Покойный умер не от кинжала, а, как я вам уже сказал, от крика. Когда скончался попуган, я был занят другими делами и не сразу смог выполнить обычай, ставший для рода Хай Куанга священной традицией… Вы случайно напомнили о моей обязанности, за что я вам глубоко благодарен…

Мун. Попугая вы убили одновременно с его владельцем. Оба должны были исчезнуть. Вы надеялись таким образом уничтожить следы, ведущие к катастрофе «Золотой стрелы». Вы просчитались! В моих руках ваше письмо к Нгуэну и чертеж…»

Тут Хай Куанг применил довольно странный маневр. Он не стал отрицать, что в сейфе находился чертеж «Стрелы». Вместо этого с абсолютно невинным видом утверждал, будто нашел чертеж в курильне. Как тот попал туда, не знает. Возможно, что план выпал из кармана одного из курильщиков.

Мун выключил магнитофон.

— А что, если за этим утверждением кроется крупица правды? — сказал он задумчиво.