— Вы ведь сказали, что не курите?

— Да, — усмехнулся Хай Куанг, — когда вы предложили сигару. Считаете, что я должен был сказать точнее: «Не курю сигар»? Один великий мудрец утверждает: «Сказав два слова там, где можно ограничиться одним, ты или сам глупец, или считаешь глупцом собеседника».

— Извините! — сказал Мун. — Можно попросить у вас сигарету?.. Я оставил свои сигары в машине.

— Я никогда не ношу их с собой, чтобы не подвергаться лишнему соблазну… Врач запретил мне курить… У меня больное сердце… Но я сейчас попрошу слугу принести.

Хай Куанг с абсолютно непроницаемым лицом поднял палец, чтобы нажать кнопку.

Мун не знал, что последует за этим сигналом. Ничего доброго нельзя было ожидать. Поэтому он поторопился возразить:

— Нет, нет… Ради бога не надо… Я, собственно, тоже стараюсь курить поменьше… Представьте, у меня тоже больное сердце!

— Какое совпадение! — Хай Куанг покачал головой. — Ваш отец жил в Сайгоне, мой тоже… У меня больное сердце, у вас тоже… Один великий мудрец сказал: «Если совпадают только слова, это случайность, но если совпадают и слова и мысли, то это уже больше не случайность. В таком случае то, что ждет одного, не минует и другого»… — Хай Куанг сделал паузу. — Если верить мудрецу, вам грозит та же опасность, что и мне, но в еще большей мере! — закончил он.

Эта сентенция звучала настолько угрожающе, что Мун невольно засунул руку в карман. Прикосновение к прохладному оружию наполовину вернуло ему самообладание.

— Я, правда, коллекционирую изречения, но все же глубины восточного мышления недоступны моему уму. Что означают ваши загадочные слова?

Хай Куанг прищурил глаза.

— Смысл лежит на поверхности… Я имел в виду порок сердца. Поскольку вы курите сигары, опасность грозит вам в большей мере, чем мне… Прошу следовать за мной. — Хай Куанг встал и глубоко поклонился. — На этот раз никто не сумеет помешать мне лично отправить вас в путешествие, откуда…

— Извините! — прервал его Мун. — Я пришел не за этим.

— А зачем же?

— Сейчас скажу. — Мун посмотрел на часы. — У меня срочное деловое свидание, но, поскольку разговор с вами затянется, хочу предупредить, чтобы меня не ждали. Я только позвоню и тотчас же вернусь.

Хай Куанг улыбнулся.

— Один великий мудрец сказал: «Никогда не делай шага, если можешь оставаться на месте, ибо неведомо тебе, не будет ли этот шаг последним».

— К чему это относится?

— Просто так. Вы ведь любите восточные изречения… Но в некоторой степени к тому, что мой телефон всегда в вашем распоряжении.

— Я боялся вам помешать!

— Наоборот, буду очень рад!

Перспектива говорить при Хай Куанге не очень испугала Муна. Он предвидел это и договорился с Дейли об условной фразе. Мун придвинул к себе телефон и, заслонив ладонью диск, набрал номер. Дейли отозвался сразу.

— Это вы? Я, к сожалению, задерживаюсь и не сумею прийти! До свидания!

Этих слов было достаточно, чтобы дежуривший v Олшейда Дейли немедленно привел в действие весь полицейский аппарат.

— Один великий мудрец сказал: «Закрывая дверь, никогда не говори «до свидания», ибо тебе неведомо, что ожидает тебя за дверью». Но это только так, между прочим… Я с интересом жду, когда вы соизволите раскрыть цель, приведшую вас в мой дом.

В эту минуту люди Олшейда, должно быть, садились в машины. Можно было начинать.

— Я пришел из–за попугая, — быстро сказал Мун, не сводя глаз с хозяина «Желтого Дракона».

В лице Хай Куанга произошла еле уловимая перемена. Трудно было определить его выражение. Не смятение, не испуг. Печаль? Во всяком случае, Хай Куанг надел на лицо новую маску.

— Из–за какого попугая?

— Разве у вас их несколько? Я имел в виду того, который в прошлый раз своим энергичным криком мешал нашему разговору.

— Он вас интересует?

— Очень.

— Что же именно вас интересует в нем?

— Владелец.

Хай Куанг опустил руку в карман.

Мун решил, что зашел слишком далеко. Надо думать, на этот раз из кармана будет извлечен не хронометр. Он быстро заговорил:

— В том смысле, что я хотел бы стать его владельцем. Он мне страшно понравился. Хочу обрадовать отца! У него будет возможность разговаривать по–вьетнамски… Сколько вы хотите за него?

Рука медленно вынырнула из кармана. С носовым платком.

— Сколько вы предлагаете?

— Сто долларов!.. Мало?.. Так и быть, двести! Хай Куанг сощурил глаза:

— Наш величайший мудрец сказал: «Есть вещи, которые можно приобрести даром, есть вещи, за которые приходится платить жизнью». — Хай Куанг замолчал. Пауза на этот раз была слишком длительной. Еще секунда, и у Муна не выдержали бы нервы. Хай Куанг приложил носовой платок к глазам. — Бедный попугай! Он хотел перекричать всех и за это заплатил жизнью. Кричать иногда очень вредно! Не выдержал! Он, знаете, был очень стар… Достался мне еще от отца… Умер! Нет его! Так что вы пришли слишком поздно. — Хай Куанг сокрушенно развел руками.

Зазвонил телефон. Хай Куанг придвинул к себе аппарат.

— Слушаю! — сказал он. — Нет, я не один…

Как ни напрягал Мун слух, он ничего не расслышал. Собеседник Хай Куанга говорил слишком тихо. Несколько секунд Хай Куанг слушал молча, потом сказал:

— Хорошо! — Медленно положив трубку, он повернулся к Муну. — Маленькая неприятность! Звонили из ресторана… Надо уладить… Может быть, вы пойдете со мной?

— Некий восточный мудрец сказал: «Никогда не делай шага, если можешь оставаться на месте, ибо…»

— «…неведомо тебе, не будет ли этот шаг последним», — с приятной улыбкой закончил Хай Куанг. — Очень рад, что вы так быстро усвоили эту великую восточную мудрость! В таком случае я не настаиваю.

Хай Куанг церемонно поклонился и направился к двери. Как только он вышел, Мун вытащил револьвер и оттянул предохранитель. Стараясь не шуметь, подошел к стене, за которой находилась молельня. Несколько движений, и дверь открылась. Мун отскочил в сторону. Он был почти уверен, что Нгуэн спрятался в молельне. Но она была пуста. На всякий случай, несмотря на риск быть застигнутым врасплох, Мун принялся ощупывать Будду. Фигура не раскрывалась. К счастью, в памяти всплыла игривая фраза Дейли: «Я почесал ее за ухом». Действительно, на правом ухе был еле заметный выступ. Мун нажал на него. Что–то лязгнуло, в животе образовалось квадратное отверстие. Сейф был достаточно велик, чтобы вместить человека. Но в нем не было ничего, кроме фишек, о которых рассказывал Дейли.

Послышались шаги. Мун еле успел выскочить из молельни и закрыть дверь. Вернуться на прежнее место не было времени. Хай Куанг уже входил в комнату. Мун притворился, будто рассматривает фотографии.

— Надеюсь, не скучали? — спросил Хай Куанг с улыбкой. С таким же успехом это могло быть и вежливостью и издевкой.

— Нет! — Мун сел на свое место. — Надеюсь, вам удалось уладить маленькую неприятность и без меня? — Мун не очень старался завуалировать иронический подтекст вопроса.

— Слава богу! — Хай Куанг удовлетворенно кивнул головой и тоже сел на прежнее место.

Минуту они молча глядели друг на друга. Это походило на передышку между двумя раундами. Мун первым возобновил атаку:

— Один западный мудрец сказал: «Никогда не говори «слава богу», избавившись от маленькой неприятности, ибо неизвестно, не ожидает ли тебя непонятность крупная».

— Прекрасное изречение! — согласился Хай Куанг. — Постараюсь запомнить. Как звали этого западного мудреца?

— Точно не помню… Кажется, Мун.

— Разве он философ? Я думал, детектив!

Мун посмотрел на часы. Олшейд мог явиться в любую минуту.

— Каждый человек обязан быть в какой–то мере философом.

— Обязан? Благодарю вас! Вы вовремя напомнили мне об одной прискорбной обязанности, которую придется сейчас выполнить.

Хай Куанг медленно встал. Мун ждал, что рука опять опустится в карман. Но вместо этого владелец «Желтого Дракона» выдвинул ящик. Мун вскочил, но тут же сел обратно. Хай Куанг вынул из ящика продолговатую черную палочку. Палочка была настолько же загадочной, как сама личность Хай Куанга. Тот направился к стене. Дверь в молельню открылась. Мун похолодел… В животе Будды зияло квадратное отверстие. Он забыл закрыть его!