Нацистский режим не возражал против вступления Италии в войну, пусть это и произошло перед самым концом кампании. Однако Гитлер сильно переоценил военный потенциал Италии. Муссолини хвастал тем, что у него восемь миллионов штыков, в то время как на самом деле его вооруженные силы имели в своем составе менее 1.7 миллиона солдат, у многих из которых не было даже винтовки, к которой можно было бы примкнуть штык. Стране катастрофически не хватало денег, сырья и автотранспорта. Чтобы увеличить количество дивизий, Муссолини уменьшил количество полков в них с трех до двух. Из семидесяти трех дивизий полностью оснащены были только девятнадцать. В действительности итальянская армия была вооружена хуже, чем в 1915 г., когда вступила в Первую мировую войну.
Гитлер поступил крайне опрометчиво, поверив басням Муссолини о силе итальянской армии. У дуче был очень узкий военный кругозор, основанный на разрисованных картах в ставке фюрера, где дивизия считалась дивизией, насколько бы неполной, плохо вооруженной и неподготовленной она ни была. Муссолини совершил летом 1940 г. фатальную ошибку, посчитав, что война практически закончилась, в то время как она только начиналась. Ему не могло даже в голову прийти, что вся эта риторика Гитлера о «жизненном пространстве» на востоке когда-либо превратится в конкретные планы. 10 июня 1940 г. Муссолини объявил войну Англии и Франции. В напыщенной речи, произнесенной с балкона Палаццо Венециав Риме, он с большим пафосом заявил, что «молодые и плодовитые нации» сокрушат обессилевшие демократии. Толпа преданных чернорубашечников неистовствовала на площади, но большинство итальянцев было совсем не радо такому развитию событий.
Немцы тоже не пришли в восторг от попыток Муссолини искупаться в лучах славы вермахта. Статс-секретарь рейхсканцелярии видел в союзнике по «Оси» «циркового клоуна, скатывающего красную дорожку после выступления акробата и пытающегося сорвать все аплодисменты». Многие сравнивали объявление войны Муссолини уже почти побежденной Франции с поведением шакала, пытающегося отхватить часть добычи, убитой львом. Оппортунизм дуче был поистине бесстыдным, но за ним скрывалось нечто намного худшее. Муссолини сделал свою страну заложником и жертвой своих собственных амбиций. Он понял, что ему не удастся избежать союза с Гитлером, где последний будет играть главенствующую роль. И все же он продолжал в своем воображении питать иллюзии, что Италия сможет вести политику, направленную на колониальную экспансию, в то время как вся остальная Европа будет втянута в смертельный конфликт. На деле же слабость Италии приведет эту страну к полной катастрофе и принесет много проблем для Германии.
27 сентября 1940 г. Германия подписала Тройственный пакт с Италией и Японией. Отчасти целью заключения этого пакта было удержать США от вступления в войну, которая находилась в стадии затишья после неудачной попытки поставить на колени Англию. Во время встречи Гитлера и Муссолини, которая состоялась 4 октября на перевале Бреннер в Альпах, Гитлер заверил дуче в том, что ни Москва, ни Вашингтон никак не среагировали на заключение Тройственного пакта. Гитлер хотел добиться от Муссолини заключения континентального альянса Германии и Италии для борьбы против Англии.
Фюрер сначала намеревался оставить Средиземноморье в сфере интересов Италии, но вскоре после падения Франции понял, что это не так-то просто. Он был вынужден балансировать между противоречащими друг другу интересами Италии, вишистской Франции и франкистской Испании. Франко хотел получить Гибралтар, а также Французское Марокко и некоторые другие африканские территории, принадлежащие Франции. Но Гитлер не хотел провоцировать недовольство «Французского государства» маршала Петена и верных ему войск в колониальных владениях. С его точки зрения было бы намного лучше, если бы вишистская Франция сама поддерживала порядок в интересах Германии как внутри страны, так и в своих североафриканских колониях до тех пор, пока не закончится война.
После окончания войны он спокойно смог бы отдать французские колонии либо Италии, либо Испании. Но Гитлер, несмотря на свою, казалось, безграничную власть, которую он получил после поражения Франции, так и не сумел убедить своего должника Франко, своего вассала Петена и своего союзника Муссолини поддержать стратегию создания континентального блока против Англии.
22 октября бронированный спецпоезд Гитлера «Америка», имевший в своем составе два паровоза и две платформы с зенитками, остановился на станции Монтуар-сюр-ле-Луар. Здесь состоялась встреча между Гитлером и заместителем Петена Пьером Лавалем, который пытался получить гарантии определенного статуса для режима Виши. Гитлер в ходе встречи ушел от предоставления каких-либо гарантий, одновременно с этим пытаясь убедить режим Виши присоединиться к антибританской коалиции.
Блестящие вагоны «Америки» продолжили свой путь к границе Испании, где на следующий день в пограничном городишке Андай состоялась встреча между Гитлером и Франко. Поезд каудильо задержался в пути из-за плохого состояния испанских железных дорог, и долгое ожидание вывело Гитлера из себя. Два диктатора обошли строй почетного караула, состоявшего из солдат личного эскорта фюрера Fuhrerbegleitkommando, который выстроился на перроне станции. Одетые в черную форму, огромного роста немецкие солдаты горой возвышались над невысоким пузатым Франко, у которого с лица не сходила самодовольная и одновременно заискивающая улыбка.
Когда Гитлер и Франко начали переговоры, словесный поток каудильо не дал фюреру возможности даже открыть рот. К такому положению дел Гитлер абсолютно не привык. Франко говорил об их братстве по оружию во время Гражданской войны в Испании и благодарил за все, что Гитлер сделал для Испании. Он взывал к alianza espiritual («духовному союзу») между двумя странами. Затем он выразил свое глубочайшее сожаление по поводу того, что Испания не в состоянии немедленно вступить в войну на стороне Германии из-за царившей в стране крайней нищеты. Большую часть встречи, длившейся три часа, Франко бессвязно распространялся о своей жизни и прошлом. По окончании встречи Гитлер сказал, что он лучше вырвет три, а то и четыре зуба, чем еще раз встретится с испанским диктатором.
В конце концов Гитлеру удалось прервать поток слов каудильо и сказать, что Германия уже выиграла войну. Англия висит на тоненькой ниточке надежды, что ее спасут или Советский Союз, или Соединенные Штаты, но американцам понадобится как минимум полтора или два года, чтобы подготовиться к войне. Единственная угроза, которую еще представляла Англия, заключалась в том, что она могла захватить острова в Атлантическом океане или с помощью де Голля вызвать беспорядки во французских колониях. Именно поэтому он и хочет создать «широкую коалицию» против англичан.
Гитлер хотел захватить Гибралтар, этого же хотели Франко и его генералы, но мысль о том, что операцией будут командовать немцы, не вызывала у них энтузиазма. Франко также опасался, что англичане в отместку захватят Канарские острова. Он был потрясен настойчивыми требованиями немцев отдать им один из Канарских островов и базы в Испанском Марокко. Гитлера также интересовали Азорские острова и острова Зеленого Мыса, принадлежавшие Португалии. Азорские острова не только представляли собой великолепное место для базы немецкого флота в Атлантике. Как гласила сделанная позднее запись в журнале Верховного главного командования вермахта: «Фюрер видит ценность Азорских островов в двух аспектах. Он хочет использовать их для нападения на Америку и хочет обладать ими после окончания войны». Гитлер уже мечтал о новом поколении «бомбардировщиков с дальностью полетов в 6 тыс. км», чтобы иметь возможность нанести удар по Восточному побережью Соединенных Штатов.
Ожидания Франко, что Французское Марокко и Оран будут обещаны ему еще до вступления в войну на стороне Германии, поразили Гитлера как неописуемое нахальство, и это еще мягко выражаясь. Говорят, Гитлер даже распространялся относительно Франко, что тот вел себя как «еврей, который торгуется за самое святое, что у него есть». Затем, во время новой вспышки гнева в присутствии своего окружения, уже по возвращении в Германию, он назвал Франко «иезуитской свиньей». Правительство Франко с новым пронацистским министром иностранных дел Рамоном Серрано Суньером, горячо желающим вступить в войну, все же опасалось раздражать Англию, хотя и было идеологически близким к Германии. Жизнеспособность Испании зависела от импорта, часть которого поступала из Англии, но прежде всего Испания зависела от импорта зерна и нефти из США. После трех лет опустошительной Гражданской войны страна находилась в ужасном состоянии. На улицах испанских городов часто можно было увидеть людей, падающих в голодный обморок. Англичане, а за ними и американцы, умело применяли экономическое давление на Испанию, хорошо понимая, что Германия абсолютно не в состоянии оказать ей какую-либо экономическую помощь. Поэтому, когда стало ясно, что Англия не собирается идти на соглашение с немцами, правительство Франко, находившееся в критическом положении из-за острой нехватки в стране топлива и продовольствия, могло разве что выразить странам «Оси» свою моральную поддержку и пообещать вступить в войну позднее, когда-нибудь. Это, однако, не мешало Франко обдумывать возможность собственной «параллельной войны» – вторжения в Португалию, которая была традиционным союзником англичан. К счастью, этому плану так и не суждено было осуществиться.
