Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Было ощущение гигантского государственного недосмотра. Как же так: умер вождь и тиран, его положили в Мавзолей, потом оттуда вытащили, цацкались с ним — то возносили на щит, то низвергали, кучу бумаги извели… А в это время его душа спокойненько отсиживалась у какой-то не известной никому тетки, учительницы черчения?

С одной стороны, это доказывало полнейшую свободу души, как оно и должно быть. А с другой — оставалось какое-то чувство несправедливости. Как же так? За что боролись, так сказать? Получалась какая-то совершенно излишняя демократия в распределении душ.

— А если бы он в вошь переселился? — высказал мечтательное предположение Костик. — Мог?

— Выходит, что мог, — подтвердил я.

— Так зависит от этой души что-нибудь или нет?! — вскричала Си. — Сталин-вошь! Это тогда должна быть какая-то чудовищная, совершенно выдающаяся вошь!

— Не обязательно, — сказал Костик. — Только в сочетании с конкретной оболочкой. Возьми воду. Налей ее в клизму. И возьми Тихий океан. И там, и там — вода…

— Душа была неопознана. А теперь она опознана — вот в чем дело. И это может выйти нам боком, — сказал я.

Между прочим, Шнеерзон тоже так считал. Он перепугался по самое не могу. С минуты на минуту ждал ФСБ. Сеансы демонстрации светомузыки прекратил. Вообще, непонятно с чего, возникла вдруг нервозная обстановка.

Все было бы ничего, если бы Калерия Павловна Джугашвили оказалась умной женщиной. Хотя бы как ее душевный предок. Но она не преминула объявить о своем духовном отце коллегам, те, естественно, сочли ее сумасшедшей, она сослалась на Сигму, и… машина завертелась!

К этому времени Сигма обследовала уже примерно две сотни клиентов, желающих узнать происхождение своей души. Так что свидетелей было навалом. А желающих высказаться по этому поводу в прессе еще больше.

Уже через день примчалась корреспондентка «Московского комсомольца».

— Где тут у вас Сталина прячут? — неудачно пошутила она, на что Сигма рявкнула:

— Заткни хавало, сучка!

Не лучшее начало интервью. Фраза, конечно же, попала в газету, где Сигма была обрисована мало того что шарлатанкой, но еще и первостатейной хамкой. Шнеерзон кое-как смягчал ситуацию, говорил об экспериментах, диджеях, молодежных приколах — короче, нес несусветную чушь, лишь бы выгородить Сигму, то есть себя, конечно, в первую очередь.

Еще через день в «Секретных материалах» вышел разворот с портретом этой дуры Калерии Павловны и аршинным заголовком: «ОНА БЫЛА СТАЛИНЫМ!».

А еще через день к Шнеерзону явился-таки следователь прокуратуры и долго беседовал с ним в кабинете.

Шнеерзон вышел оттуда с душою в пятке, однако Сигма не проверяла — в какой, ей было не до этого.

— Си, пиши заявление, ничего не могу сделать, — сказал он Сигме. — И лучше скройся на время. Наверх пошло, — он воздел глаза к потолку.

Ну да. Всплыло уже в столице, как и полагается всяческому дерьму. Уже какой-то депутат сделал заявление, а другой ему ответил. Уже требовали вмешательства Президента, как всегда.

— Куда же я скроюсь? — растерянно спросила Сигма.

Круглая сирота-подкидыш, умеющая читать чужие души.

Живи у меня, — вдруг сказал я. — Там тебя никто не знает.

А ты? — спросила она.

— И я там же, — улыбнулся я. — Скажу, что ты моя невеста.

Си вдруг потупилась и покраснела.

— Ну… конечно… Вы ведь взрослые люди… — неуверенно сказал Шнеерзон. — Но мы ничего не знаем, договорились?

— Ладно, вот я спироскоп закончу, они тогда попрыгают, — пообещал Костик.

Итак, визиты первой и третьей власти состоялись. Я в этом вопросе путаюсь — кто же вторая власть? Никогда не знал.

Оказалось, криминальный элемент.

И тут нам крупно повезло. Совершенно случайно.

Не успела Си уволиться и спрятаться у меня, как к нам заявились мафиози. Они подъехали на «мерседесе» и джипе. Из «мерседеса» вышел вразвалку молодой толстый грузин или армянин в длинном пальто и спустился к нам в полуподвал в сопровождении выскочившей из джипа охраны.

— Кто тут есть? — спросил он, не повышая голоса, но все услышали.

И тут я его узнал. Это был Мачик, как все его звали в школе боевых искусств, которую мы вместе посещали три года назад и даже работали в спарринге, хотя весовые категории у нас разные.

То ли это было имя, то ли производное от «мачо», но в данном случае это не играет роли.

— Мачик! Узнаешь? — воскликнул я.

Он обернулся. Охранники приняли боевую стойку.

— Жека! — Мачик сделал два шага ко мне и заключил в объятия. — Рад видеть, генацвале! Ты что здесь делаешь?

— Работаю, как видишь.

Мачик оценивающе осмотрел меня, наклонился к моему уху, сказал негромко:

— Будешь в другом месте работать.

Затем объявил подоспевшему и, как всегда, перепуганному Шнеерзону:

— У вас друг мой работает, а я и не знал!

Шнеерзон изобразил на лице фальшивую радость.

— Это меняет дело… Вот что, — Мачик обернулся к своим парням. — Гиви останется тут, Ашот поедет с нами, а мы с Жекой поедем поужинаем на часок. Вы не возражаете, если Гиви подменит вашего охранника? Мы с ним давно не виделись, поговорить надо…

— Как вам будет уго… удобно, — сказал Шнеерзон.

Конечно, это было нарушение — покидать пост во время дежурства, но… я поехал.

«Мерседес» привез нас в ресторан «Феллини», что на Малой Конюшенной. Там такие маленькие закуточки, оформленные в разных стилях. Мачик выбрал кабину, оформленную под ванную комнату, и сказал, чтобы сюда больше никого не подсаживали.

— Слушаю-с, — официант изогнулся.

А дальше мы провели два часа в этом заведении, вкушая разные чудесные блюда и напитки, и вели разговор. На общие воспоминания о школе боевых единоборств мы отвели пять минут, остальное было посвящено проблеме Сталина.

Точнее, проблеме Сигмы.

— Я с Чукотки только что. Ромка возил показывать свою новую юрту. Пятиэтажная юрта, представляешь? С лифтом! — рассказывал Мачик. — Он же чукча теперь. Ему положено в юрте жить, — Мачик рассмеялся.

— Ромка — это…

— Ну да, кореш мой… Прилетел, а тут такое дело. И я почуял деньги.

Вот что он умел — это чуять деньги.

Он чуял их — большие и маленькие, честные и криминальные, заработанные потом и кровью и свалившиеся с неба. Но чаще все же легкие или неожиданные, пришедшие в результате оригинальной идеи.

В нашем случае было как раз это. Легкости идея не сулила, но неожиданностей в ней было до черта.

— Ты мне для начала скажи: фуфло это или нет? Прикалывается девка или там правда что-то есть? — спросил Мачик.

— Похоже, все чисто. Видит. Меня, знаешь, кем увидела?

— Кем?

— Джином Винсентом!

— Отцом рокабилли?! — Мачик рассмеялся, довольный. — Погоди, мы из этого тоже сотворим что-нибудь.

Не ожидал я от него такой музыкальной эрудиции.

Собственно, мне все равно: есть у нее эти способности или нет. Все равно придумано гениально. То, что вы пытались бабки срубить по-мелкому, это… ну понимаешь… — Мачик повертел в руках вилку. — Это вот этой вилкой перекидать воз сена. А тут мно-ого сена! Тут на несколько лимонов сена! — глаза его загорелись.

— Как? Мы ведь тоже думали.

— Они думали! — с чувством нескрываемого превосходства проговорил Мачик. — Они думали! Придурочная девка, старый еврей и его вышибала. Специалисты!.. Ладно, извини. Каждый своим делом должен заниматься.

— Ты лучше объясни.

— Ага, так тебе и скажи ноу-хау, — Мачик хитро прищурился. — Хотя профанам что говори, что нет — все равно ничего не сумеют извлечь из идеи. Вот, смотри, как можно, например…

И он, не переставая поедать шашлык из осетрины, развернул проект.

По его словам, нам выпала удача на миллион. Мы натолкнулись случайно на душу Сталина. И нам следовало не брать с этой тетки несчастную тысячу рублей, а дать ей сразу ну хоть сотню долларов аванса, заключить договор о неразглашении и передаче нам всех прав на ее душу года на три. То есть не на душу, конечно, а на ее продажу.

72
{"b":"233442","o":1}