— А Лаворски, Имри и других —за миссионеров?.. А Жака и Крамера вы тоже знаете?

Она кивнула.

— Сегодня вечером я убил их. Обоих. Они убили моего друга и пробовали сделать это же со мной и моим шефом. Потом я убил еще одного, который тоже пытался нас ликвидировать. Кажется, его звали Генри... Ну, теперь вы можете оценить ситуацию? Или по-прежнему считаете, что мы играем в игрушки, распевая при этом веселые песенки?

Моя шоковая терапия подействовала на нее далее слишком хорошо. Лицо ее было уже пепельно-серым.

— Кажется, меня сейчас вырвет,— прошептала она.

— Позднее,— холодно ответил я, хотя на самом деле больше всего мне хотелось сейчас обнять ее и утешить милыми, нежными, глупыми словами. Но как ни тяготила меня уже роль хама, у меня просто не было выбора. — У нас нет времени заниматься пустяками. В конце концов, вы собираетесь выходить замуж или нет?.. Да? Прекрасно! Так когда вернется ваш отец?

Она посмотрела на умывальник в углу комнаты, как бы раздумывая, вырвет ее или все-таки не. вырвет, после чего перевела взгляд на меня и сказала:

— Вы не лучше других. Убийца...

Я взял ее за плечи и хорошенько встряхнул,

— Сказал вам отец, когда вернется?

— Нет!

Она смотрела на меня с отвращением. Давненько ни одна женщина не смотрела на меня так. Я отпустил ее плечи.

— Вы хотя бы знаете, что вообще делают здесь все эти люди?

— Нет.

Я поверил ей. Ее отец, конечно, знал это, но скрыл от дочери свою печальную осведомленность. Лорд Кирксайд был слишком хитрым старым лисом, чтобы надеяться, что незваные гости покинут дом, не ликвидировав предварительно его обитателей. Но он мог при этом питать слабую надежду на то, что, если его дочь ничего не будет знать, если он сможет поклясться, что она ничего не знает и ни в чем не ориентируется, пираты сохранят ей жизнь. Увы, если он действительно верил в это, ему необходимо было немедленно обратиться к психиатру. Только можно ли было в чем-то упрекать его? Если, бы я сам оказался в его шкуре, если бы мне пришлось, как ему, барахтаться в этом болоте, разве я не хватался бы так же за любую подвернувшуюся соломинку?

— Одно мне уже ясно: вам известно, что ваш жених жив,—сказал я.— Так же как и то, что живы ваш брат и другие люди. Их держат здесь, не так ли?

Она молча кивнула.

— Сколько их?

— Двенадцать по крайней мере. Среди них есть даже дети: три мальчика и одна девочка.

Счет сходился: два сына Макдональда, мальчик и девочка, которые находились на борту переоборудованного спасательного судна. При всем том, что я и на секунду не поверил в Туманность Лаворски, о которой говорила мне Сьюзен, то, что случайные свидетели преступлений еще живы, меня не удивило. Слишком просто все это объяснялось.

— Вам известно, где именно их содержат? В таком замке, как этот, наверняка найдутся подходящие подземелья.

— Здесь действительно, есть очень глубокие подвалы. Вот уже четыре месяца, как мне не разрешают даже близко к ним подходить.

— Ну что ж, всему свое время. Одевайтесь. Вы проводите меня туда!

— В подземелье? — она опять смотрела на меня с ужасом.— Вы с ума сошли? Отец говорил мне, что ночами там дежурит не меньше трех человек.

Личный .состав охраны уже сократился на два человека, но я не решился ей об этом сказать. Ее мнение обо мне и так оставляло желать лучшего.

— Они вооружены... Нет, вы просто сошли с ума. Я с вами туда не пойду.

— Меня это не удивляет. Но из-за вашей отвратительной трусости погибнет мистер Роллинсон,— я почти ненавидел самого себя за эти слова.— Лорд Кирксайд и благородный Роллинсон! Что за счастливый отец! Что за счастливый жених!

Пощечина, которую она мне залепила, была ярким свидетельством моей победы.

— Не делайте этого больше, мисс Кирксайд, вы можете разбудить часового,— сказал я, потирая щеку.— Одевайтесь, пожалуйста.

Я уселся на пол у ее постели, глядя на дверь и размышляя о более возвышенных вещах. С меня уже было достаточно женщин, рассказывающих мне, какой я отвратительный тип.

— Я готова,— наконец сказала она.

На ней была та же пиратская форма, что и днем: обтягивающая блуза и джинсы, из которых она выросла еще в пятнадцать лет. Чтобы все это надеть, ей понадобилось тридцать секунд. Поразительно!

Держась за руки, мы спустились вниз. Скорее всего, я- был последним человеком, с которым она согласилась бы очутиться на необитаемом острове, но тем не менее она держалась за меня изо всех сил.

У подножия лестницы мы свернули вправо. Время от времени я включал фонарь, впрочем, совершенно безо всякой нужды, так как Сьюзен знала тут все закоулки. Пройдя холл, мы двинулись по коридору налево, вдоль восточного крыла замка. Пройдя метров восемь, она задержалась у каких-то дверей.

— Кладовая,— прошептала она.— А за ней кухня.

Я нагнулся, чтобы посмотреть в замочную скважину. Абсолютная темнота. Я открыл дверь, и, миновав небольшой коридорчик, мы оказались на кухне. Осветив ее фонарем, я убедился, что она пуста.

Сьюзен говорила мне о трех часовых. С тем, что был снаружи, вопрос можно было считать решенным. Другой контролировал галереи. Нет, Сьюзен не знала, в чем заключалась его роль, но заранее можно было отбросить подозрение, что он занимался астрономией или высматривал парашютистов. Лично я подозревал, что он наблюдает за морем, высматривая военные корабли или рыболовные суда, которые могли бы приблизиться на опасное расстояние и помешать честным людям заниматься своим делом. Правда, в такую ночь, как сегодня, ему все равно ничего не увидеть. Третий, по словам Сью, охранял, задние кухонные помещения, где находился еще один выход из замка, а также несчастных узников, запертых в подземелье.

За кухней оказалась моечная, а за ней — лестница, ведущая в коридор. Справа откуда-то доходил слабый свет. Сьюзен приложила палец к губам, и мы бесшумно двинулись вперед. Осторожно выглянув из-за угла коридора туда, откуда шел свет, я обнаружил отнюдь не следующий коридор, а лестницу, самую крутую, какую только можно себе вообразить. Две или три слабые лампочки, расположенные достаточно далеко друг от друга, освещали толстые, уходящие круто вниз стены, которые, казалось, чем дальше, тем больше смыкаются друг с другом, как железнодорожные рельсы. Первая лампочка находилась на расстоянии метров пятнадцати от нас над чем-то вроде небольшой лестничной площадки. Нас отделяло от, нее приблизительно семьдесят ступеней. Внизу под нами виднелся переход, ведущий с поперечной галереи, которая сворачивала вправо. Посередине перехода на табуретке сидел человек с карабином на коленях. Судя по всему, эти люди обожали тяжелую артиллерию, И значит, мне был необходим маневр.

— Куда, черт побери, ведут эти ступени? — шепотом спросил я.

— К ангару для яхт,— ответила Сью.

Действительно, куда еще они могли вести! Великолепный Калверт! Летал над Дюб Сджэйр, видел замок, ангар, отвесную скалу между ними и даже не подумал о том, что для их соединения нужна лестница.

—. Этот ход вправо ведет в подземелье?

— Да..

— Далековато приходится ходить за шампанским.

— Это не винные погреба. Когда-то они употреблялись как резервуары для воды.

— И никакого другого хода к ним нет?

— Нет.

— Стоит нам спуститься хоть на пять ступеней, как этот замечательный молодой человек превратит нас в сито. Вы с ним знакомы?

— Это Гарри. Отец говорит, что он армянин. Его фамилию выговорить невозможно. Он действительно молод, но очень жесток и... вообще отвратительный.

— О! Неужели у него хватило наглости поднять глаза на дочь владельца замка?

— Да... Это было ужасно,—она приложила руку к губам.— От него пахло чесноком.

— Ну, его трудно винить. Я бы и сам попробовал счастья, если бы не приближался уже к пенсионному возрасту. Окликните его, пожалуйста, и извинитесь.

— Что?!