Дядюшка Артур бросил взгляд на меня, поколебался, посмотрел на Шарлотту Скаурас и безнадежно утонул в ее бездонных очах.

— Конечно, дорогая! Вы здесь у себя, и ваши желания — закон для нас! — и он сломался пополам в поклоне столь же аристократичном, как его монокль и борода.

— Благодарю вас, сэр Артур,— она с улыбкой посмотрела на меня, но в ее улыбке не было ни удовлетворения, ни триумфа, она была просто дружеской.— Филипп, я хотела бы, чтобы это решение было единогласным.

— Если адмирал ..берет на себя .смелость подвергнуть вас еще большему риску, это его воля, и мое согласие необязательно. Я дисциплинирован и не противоречу начальству.

— Трогательная покладистость,—отозвался дядюшка Артур кислым тоном.

Неожиданно в моем мозгу зажглась красная сигнальная лампочка. Вернее, их Зажглась целая куча, и мне стало все ясно — все, кроме того, почему я не понял этого раньше.

— Прошу меня простить, сэр,— сказал я.— Я не должен был подвергать сомнению ваше решение. Вы абсолютно правы: место миссис Скаурас здесь, на борту. Но я вынужден добавить, что, пока мы стоим на якоре в Торбэе, миссис Скаурас должна,оставаться в каюте.

— Это очень разумно,— мягко сказал дядюшка Артур.

Он был просто в восторге, что я сменил свою позицию и уступил желаниям аристократии.

— Это протянется недолго,— добавил я, улыбаясь Шарлотте.— Через час мы покинем Торбэй.

— Меня не касается, какие именно вы предъявите ему обвинения, сержант Макдональд,— сказал я и перенес взгляд с него на мужчину, закрывающего разбитое лицо полотенцем.— Проникновение на судно с целью грабежа. Нападение и побои. Нелегальное ношение оружия с намерением совершить преступление. Можете выбирать, что вам больше нравится.

— Послушайте, все это не так просто! — Макдональд положил свои огромные лапы на стол и посмотрел на пленника, а потом снова на меня.— Он не совершал разбойного нападения, мистер Петерсен. Он просто поднялся на борт вашего судна, а закон этого не запрещает. Нападение и побои? Его скорее можно принять за жертву. Нелегальное ношение оружия? Но я не вижу у него никакого оружия.

— Упало в море.

— О, это только предположение. У нас нет ни единого доказательства, что он хотел совершить преступление.

Этот Макдональд начинал уже раздражать меня. Он весьма успешно облегчил работу опереточным таможенникам и сейчас столь же успешно вставлял мне палки в колеса.

— Еще пять минут, и вы скажете, что это все вообще только плод моего горячечного воображения. Может, я просто сошел на берег, набил морду первому встречному и привел сюда свою жертву, по дороге вымыслив для вас целую историю? Даже вы не настолько глупы, чтобы поверить в это.

Смуглое лицо сержанта налилось кровью, а костяшки пальцев, сжавшихся в кулаки, побелели.

— Очень прошу вас сменить тон!

— Если вы будете продолжать играть роль идиота, то и разговаривать с вами я буду соответственно. Вы его арестуете или нет? У меня есть свидетель. Он внизу, у пирса, если вы хотите его видеть. Это контр-адмирал сэр Артур Арнфорд-Джессон, очень важный государственный чиновник. Или его свидетельство также сомнительно для вас?

— Когда я видел вас в последний раз, с вами был некто мистер Ханслет...

— Он по-прежнему находится на борту «Файркрэста». Допросите моего пленника, он подтвердит вам это.

— Я послал за доктором. Надо привести в порядок его лицо. Я не понимаю ни слова из того, что он говорит,

— Это не имеет ничего общего с состоянием его лица,— сказал я.— Все дело в том, что он говорит по-итальянски.

— По-итальянски? Ну, эту проблему можно решить. Владелец кафе «Остров» тоже итальянец.

— Тем лучше. Он сможет задать нашему другу четыре коротких вопроса: где его паспорт, каким образом он попал в Англию, на кого он работает и где живет,

Сержант окинул меня долгим, выразительным взглядом.

— Судя по всему, вы весьма странный биолог, мистер Петерсен.

— А вы весьма странный полицейский, мистер Макдональд. Спокойной ночи.

Я вышел из комиссариата и остановился в тени телефонной будки. Минуты через две прибыл какой-то человек с небольшим кожаным чемоданчиком в руке и вошел в комиссариат. Минут через пять он вышел. Ничего удивительного — обычный врач мало что мог сделать для пациента, которому требовался стационар.

Некоторое время спустя двери комиссариата растворились, и в них показался сержант Макдональд в темном, застегнутом на все пуговицы плаще. Он быстро пошел по направлению к морю, не. оглядываясь ни направо, ни налево, что очень облегчило мою задачу. Вскоре он свернул к каменной пристани, спустился вниз, освещая мокрые ступени карманным фонариком, и притянул к себе привязанную в этом месте лодку.

— Почему, черт побери, они не снабдили вас передатчиком или хотя бы телефоном для срочных сообщений? Не говоря уже о том, что вы рискуете простудиться в такую погоду, добираясь на «Шангри-Ла».

Он медленно выпрямился, отпустил лодку и тяжелой походкой старого человека поднялся на мол. Лодка исчезла в темноте.

— Что вы сказали о «Шангри-Ла»?

— О, я не хотел бы задерживать вас, сержант. Долг выше частных проблем. А первейший ваш долг — это интересы ваших хозяев. Отправляйтесь-ка побыстрее и сообщите, что один из их наемников тяжко избит и что мистер Петерсен имеет большие сомнения по поводу порядочности сержанта Макдональда.

— Я не понимаю, о чем вы говорите,— ответил сержант глухим голосом.— «Шангри-Ла»... Я не имею ничего общего с «Шангри-Ла».

— Великолепно. Значит, вы отправляетесь ловить рыбу. Правда, вы забыли удочки.

— Занимайтесь своими делами и не лезьте в чужие! — неожиданно резко парировал он.

— Именно этим я и занимаюсь, сержант. А вы себя выдали. Неужели вы думаете, что меня очень интересует наш итальянский друг? Нисколько. По мне, так можете обвинить его хоть в том, что он играл в карты на улице.

Я притащил его только для того, чтобы получить подтверждение вашей связи с этими типами. Я хотел видеть вашу реакцию, чтобы рассеять свои сомнения. И вы отреагировали так, как я и предполагал.

— Я, конечно, не самый умный человек, мистер Петерсен,— ответил Макдональд с достоинством,— но и не полный идиот. Я просто подумал, что вы один из них или преследуете ту же самую цель... Теперь я понял, что это не так. Вы работаете на правительство.

— Да, можно сказать, что я своего рода правительственный чиновник. «Файркрэст» стоит тут, и было бы лучше, если бы вы поговорили с моим шефом.

— Ваш шеф не имеет права отдавать мне приказы.

— Как вам будет угодно,— вежливо сказал я и отвернулся.

Отойдя на несколько шагов, я неожиданно спросил его:

— Кстати, о ваших сыновьях, сержант... Этих шестнадцатилетних близнецах, которые, как мне сказали, погибли в Крэйджморе...

— Что с моими сыновьями?

— Да ничего. Просто мне будет очень неприятно, когда однажды мне придется сказать им, что их собственный отец пальцем не пошевелил, чтобы спасти им жизнь.

Он окаменел и замолк, но не оказал никакого сопротивления, когда я взял его за руку и повел к «Файркрэсту».

Дядюшка Артур уже успел вернуть себе свой внушительный облик. Он даже не приподнялся, когда я ввел в салон Макдональда, и не предложил ему сесть. Пронзенный взглядом василиска, еще усиленным моноклем, несчастный сержант застыл в неподвижности.

— Итак, вы совершили промах, сержант,— начал адмирал своим тихим монотонным голосом, от которого волосы могли встать дыбом.— Ваше поведение равносильно признанию вины. Мистер Калверт сошел на берег с пленником и петлей, вполне пригодной для того, чтобы вас повесить. И вы тут же сунули голову в эту петлю. Не слишком умно с вашей стороны, сержант. Вы не должны были тут же кидаться к своим друзьям.

— Они мне не друзья, сэр,— с горечью ответил Макдональд.

— Я вам сообщу о мистере Калверте — Петерсен это псевдоним — то, что сочту необходимым. Но если вы пе-