— Конечно фотографировали. Ну и что с этого? — вопросительно посмотрел на юного комитетчика Кочергин.

— Американцы фотографировали визит Андропова? Со спутника? — несказанно удивился Холмов. — Но зачем? Ведь этот визит широко освещался нашей прессой и телевидением…

— Понимаете, с недавних пор, по данным нашей разведки, американцы начали фотографировать со спутника все мероприятия, в которых принимает участие Генеральный секретарь нашей страны, — начал объяснять и Михаил Алексеевич. — Глядя на то, как располагаются вокруг товарища Андропова те или иные партийные или государственные деятели Советского Союза, они определяют — кто из них сейчас находится «в милости» у руководителя нашей страны, а кто в опале. Исходя из этого, ихние аналитики пытаются с известной долей приближенности прогнозировать развитие политической ситуации в СССР. Чушь, конечно, собачья, но тем не менее, у американцев вот такая доктрина. На которую они тратят сумасшедшие деньги….

— Позвольте, разве из космоса можно увидеть — кто именно стоит рядом с Генеральным секретарем, а кто далеко? — недоверчиво спросил Шура.

— Хо-хо, батенька! — хохотнул Кочергин, похлопав своей могучей ладошкой Шуру по плечу. — Оптические системы современных разведывательных спутников позволяют сфотографировать на Земле объекты размером с пятикопеечную монету…

— Помните, как кто-то из наших рассказывал, что видел якобы на стене одного из кабинетов американского посольства в Москве сделанную со спутника фотографию, где Леонид Ильич, царствие ему небесное, блюет в кустах, после пьянки на охоте? — оживился рыжий Анатолий Викторович и на его лице Шура, впервые за два дня, увидел некое подобие улыбки. Сотрудники госбезопасности тоже заулыбались и стали наперебой вспоминать разные забавные случаи, связанные с фотографиями, сделанными из космоса.

— Да, если бы нам удалось достать подобную фотографию, сделанную американцами в тот момент, когда Юрий Владимирович находился на площади, то наша задача сильно бы облегчилась, — немного подумав, произнес Шура мысль, которую Валерик не решился сформулировать вслух.

— Отличный ракурс — сверху, все видно как на ладони… Офицеры КГБ переглянулись и, сдвинув головы, словно игроки команды КВН во время обсуждения ответа на каверзный вопрос соперников, стали о чем-то шепотом беседовать. Как ни напрягал Холмов слух, до него донеслось пару раз только странное слово «тубероза».

— Ладно, попробуем что-нибудь сделать, — сообщил Кочергин Холмову, когда комитетчики закончили совещаться, — Пойду свяжусь с руководством.

— Вы что, хотите попросить у американцев спутниковые фотографии визита Андропова в Зеленогорск? — удивленно спросил Шура.

— Вроде этого, — загадочно улыбнулся Михаил Алексеевич и вышел. Холмов растерянно пожал плечами, достал из кармана пачку «Сальве», закурил и, выпустив густой клуб дыма, поинтересовался у оставшихся комитетчиков — что такое «тубероза».

— «Тубероза» — это кличка нашего секретного агента, внедренного в тот отдел космической разведки США, который занимается расшифровкой фотографий, сделанных со спутников… — начал было рассказывать Валерик, но, встретившись со страшным взглядом рыжего Анатолия Викторовича, он осекся и умолк, испуганно моргая глазами.

Прошло долгих три дня, в течение которых расследование не продвинулось ни на миллиметр. Последней слабой надеждой оставались фотографии с американского спутника-шпиона, кои, по словам руководства КГБ, должны были прибыть в Москву из Вашингтона со дня на день. Наконец рано утром над крышей гостиницы тяжело прогрохотал снижающийся вертолет, на котором из Москвы в Зеленогорск привезли добытые «Туберозой» фотографии. Вскоре пакет со сделанными из космоса снимками лежал на столе гостиничного номера, в котором жили Холмов с офицерами-кагебистами. Шура бросился пакету и стал торопливо разбирать фотоснимки.

— Это не то, это не то… — бормотал он, отбрасывая в сторону одну фотографию за другой. — Тоже не то… Блин, а в самом деле качество изображения обалденное, словно с балкона третьего этажа снимали. Это не то… Вот… Поднеся чуть ли не в плотную к самому носу одну ив фотографий, Холмов прямо-таки впился в нее жадным взглядом.

— Вот он, гад!! — заорал вдруг во весь голос Шура, подпрыгнув чуть ли не до потолка и выбросив вверх сжатый кулак левой руки. — Вот он, сучий лесок! Ну, теперь я его из-под земли достану…

Комитетчики, спотыкаясь, бросились к Холмову и стали через его плечо глядеть на фотографию. Действительно, на прекрасно выполненном цветном снимке был отлично виден памятник Ленину, снятый как бы с высоты десяти-двенадцати метров. Не менее отчетливо было видно также и то, что за постаментом памятника, со стороны, противоположной той, с которой находился Андропов и сопровождающие его лица, спрятался какой-то мужчина. Его обширная лысина, увенчанная хилым венчиком рыжевато-коричневых волос тускло блестела на солнце. Мужчина стоял в какой-то странной позе, растопырив широко ноги и вытянув вдоль туловища руки со сцепленными внизу, пониже живота, ладонями.

— Японская мать, да он никак мочится, зараза! — неожиданно воскликнул Михаил Алексеевич дрогнувшим голосом. — Ну да, глядите, вот член вытащенный, вот струя…

Шура схватил лупу и стал через нее изучать ту часть фотографии, в которую указывал пальцем Кочергин. Сомнений быть не могло — странный незнакомец действительно элементарно мочился, находясь на расстоянии буквально полутора десятков метров от главы советского государства, Генерального секретаря ЦК КПСС. И куда мочился — прямо на памятник вождю мирового пролетариата Владимиру Ильичу Ленину! Скандал, неслыханный скандал.

— Это, видимо, какой-то отъявленный и одновременно наглый враг нашего государства, всей коммунистической идеи, — прохрипел бледный от возмущения Михаил Алексеевич. — Теперь понятно, почему он ключ спер — чтобы навредить нам…

— А может быть он просто ненормальный, больной? — высказал предположение Холмов, не сводя задумчивого взгляда с фотографии. — Ведь это же надо только додуматься — справлять малую нужду в таком месте и в такой момент. Как же только его никто из охраны не заметил, не могу понять…

— Кем бы ни был этот мерзавец. от нас ему не уйти! — твердо заявил Михаил Алексеевич. — Сведений о нем уже достаточно — мужчина средних лет, лысый, остаток волос темно-рыжего цвета, носит ботинки фабрики «Красный октябрь» и (тут Кочергин всмотрелся пристальнее в фотографию) пиджак мышиного цвета. Возможно, житель Зеленогорска. Даже наверняка: Зеленогорск закрытый город и проникнуть сюда постороннему, без соответствующих документов и разрешения местных властей практически невозможно.

— По таким приметам вы даже в небольшом Зеленогорске можете искать этого человека недели три, — хмыкнул Шура. — А времени у нас в обрез. Тут нужно найти неординарный ход… Холмов обхватил голову руками и замер, уставившись в одну точку. По лбу его побежали морщины, словно по льду на реке, по которому ударили куском железной арматуры.

— Вот что, — наконец сказал он. — Нужно немедленно пригласить судмедэксперта, поехать к памятнику и взять на исследование соскоб с того места, на которое мочился этот лысый мужик, этот враг народа…

— Зачем?! — опешил Михаил Алексеевич Кочергин. — Вы, наверное, шутите? — Нисколько! — твердо ответил Холмов. — Я говорю совершенно серьезно. Представим, что неизвестный, прятавшийся за памятником, болен или болел какой-то хронической урологической, венерической или тому подобной болячкой. Тогда по анализу мочи можно определить эту болезнь и, сделав соответствующий запрос в местный горздравотдел, попросить предоставить нам информацию обо всех мужчинах Зеленогорска, которые ею страдают. Представляете, как в этом случае сузится круг наших поисков?

— А если он ничем не болен, тогда что? — скептически произнес хмурый Анатолий Викторович.

— Маловероятно, — ответил Шура, закуривая. — Дожить до лысины и ничем не заболеть в нашей стране удается далеко не каждому мужику, тем более работяге.