– Ну, Серафина, теперь ты довольна? Вот он, твой проклятый язык!

Жена окинула его скорбным взглядом и каким-то незнакомым, чужим голосом проговорила:

– Если мой мальчик умрет, я покончу с собой сегодня же ночью, когда заснут малыши! Бедняжки так слишком рано узнают, что остались без мамы…

В мыслях переживая эту сцену, она видела Бруну, Бенедетто, Альфреда и Тоску, жалобно призывающих мать. Потом дети горестно опустились на колени возле ее безжизненного трупа. Серафина явственно услышала их рыдания. Нет, этого она вынести не в состоянии, и матрона кинулась в объятия мужа. Тот сначала дрогнул под тяжестью супруги, но, увидев ее слезы, и сам заплакал.

– О Марио, как ты поступишь с моим телом?

Вопрос застал Гарофани врасплох, и он предпочел уклониться от прямого ответа.

– Мне не придется об этом думать – все равно я тебя не переживу!

Получив такое свидетельство любви, мама сжала супруга в объятиях.

– Но тогда, значит, малыши останутся одни?

– Ими займется Джельсомина.

Но та не пожелала согласиться.

– Послушайте, вы оба, если мне захочется воспитывать детей, то уж лучше я нарожаю своих собственных!

Не успели Гарофани ответить, как в кухню вошла Лауретта.

– Послушай, Джельсомина, может, ты соберешь вещи моего Джованни? Я просто не в силах…

Молодая женщина охотно взялась помочь ослабевшей от горя племяннице, а Серафина, вновь охваченная материнским чувством, попыталась утешить дочь. Марио, сразу утративший интерес к разговору, отправился к Дино.

Альдо возвратился незадолго перед отъездом шурина, который во избежание лишних слез решил ехать на вокзал один, чтобы сократить таким образом прощание. Дино поддержал молодого человека, зато Марио явно обиделся. Альдо же, по-видимому, вообще не занимало окружающее, и вместо приличествующей случаю печали на его лице бродила странная улыбка – казалось, он грезит наяву и видит прекрасный сон.

Наконец наступил час прощания. Повиснув на шее Джованни, Лауретта рыдала от горя. Марио громко хлюпал носом, не в силах смотреть на страдания дочери. Серафина вторила ему скорбными стонами. Дети, конечно, не желали отставать, и соседи молча слушали, сгорая от страстного желания присоединиться к этому хору вопящих и стенающих. Желая скорее покончить со всем этим, Джованни перецеловал домашних, передал жену Джельсомине, тут же заключившей ее в крепкие объятия, пообещал всем роскошные подарки и назначил свидание через несколько месяцев в Нью-Йорке. Молодой человек уже собрался уходить, но вошел Риго де Сантис.

– Добрый вечер! – поздоровался инспектор, закрывая за собой дверь.

Все слишком погрузились в печаль, чтобы ответить. Лишь Серафина выдохнула:

– Джованни уезжает…

А Марио с ноткой гордости в голосе добавил:

– В Нью-Йорк!

– Знаю. Когда отходит поезд, Джованни?

– В девять.

– Значит, у тебя еще есть немного времени. Я принес добрую весть… и уверен, что ты захочешь узнать ее, прежде чем покинешь нас. Я выяснил, кто убил Рокко.

Все невольно посмотрели на Дино, но тот и бровью не повел. Джованни поставил чемодан на пол.

– Ну да? Еще бы я не хотел узнать об этом до отъезда! Только поторопитесь, Риго, чтобы я не опоздал на поезд.

– Не беспокойся… сядь.

Джованни повиновался, и Лауретта тут же прыгнула к нему на колени. Риго прислонился к двери. Все смотрели на него, почти не осмеливаясь дышать.

– Во-первых, хочу вам сказать, что я в курсе насчет брильянтов и Синьори… и, позвольте заметить, вы вели себя как полные идиоты. Порядочным людям нечего связываться с Синьори! Ну зачем вам понадобилось якшаться со всякой сволочью?

Все потупились, понимая, что кузен прав.

– Идем дальше. Нападение в Генуе можно объяснить только тем, что убийцам кто-то рассказал о брильянтах. А кто об этом знал? Только Синьори и вы. Глупо думать, будто Синьори, которые ворочают миллионами, стали бы опускаться до такого мелкого жульничества. Стало быть, это сделал кто-то из своих.

Услышав это обвинение, так четко и спокойно сформулированное посторонним, Гарофани застыли. Риго не сообщил пока ничего нового, но каждый боялся продолжения.

– Некоторые из вас, зная, что Дино влюблен в Джельсомину, решили, что кража брильянтов – лишь следствие преступления, направленного против Рокко…

Можно было подумать, слова кузена нисколько не интересуют одного Дино. Джельсомина дрожала всем телом, не в силах справиться с волнением. Альдо забыл даже о личных проблемах. Он наблюдал за дядей, готовясь броситься на него при малейшей попытке встать.

– Но я всегда уважал Дино и отказывался верить, что он способен на такое подлое дело. Да, Тино де Донатиса закололи ножом Дино, но откуда такая уверенность, что он держал это оружие в руках? Да, тело Монтани нашли возле лодки Дино. Однако опять-таки ничто не доказывает, что рыбак виновен. Напротив, такое упорное желание скомпрометировать Дино навело меня на мысль, что на него пытаются взвалить чужие преступления. Начав раскручивать проблему с другого конца и припомнив рассказ Альдо, я пришел к выводу, что убийство было следствием кражи, а не наоборот. Обратите внимание: не начни Рокко требовать с них залога, его бы никто не тронул. Между нами говоря, если бы на встречу пришли люди Синьори, они наверняка прихватили бы с собой то, что вы подряжались привезти в Неаполь в обмен на брильянты…

– Так кто же это? – не выдержал Марио.

– Единственный, кто мог спокойно доставить своей семье столько несчастий без каких-либо угрызений совести, ибо давным-давно решил бросить ее, так это… ты, Джованни!

В ненадолго наступившем молчании слышалось лишь прерывистое дыхание потрясенных слушателей. Джованни на мгновение опешил, но быстро взял себя в руки.

– Нет, вы только послушайте! Этот Риго наверняка спятил!

– Разумеется, ты не хотел гибели Рокко, а мечтал лишь завладеть брильянтами. Если бы Марио отпустил тебя в Геную, Рокко остался бы живехонек, а ты удрал бы, прикарманив добычу.

Вся семья невольно объединилась против чужака. Даже Лауретта, прижав кулачок к губам, отступила, словно муж внушал ей непреодолимый ужас. Джованни попытался остановить ее, но молодая женщина взвизгнула:

– Отпусти меня, убийца!

– Вы не имеете права, слышите? Не имеете права! Вы хотите все взвалить на меня только потому, что я не Гарофани, а этот, – он указал на инспектора, – готов на что угодно, лишь бы не огорчать свою драгоценную Фину! Но, черт возьми, я не позволю так с собой обращаться! Нужны доказательства!

– Это ты нанял Тино и Монтани, – по-прежнему невозмутимо продолжал Риго, – а увидев, что Синьори сердятся, попытался убить Марио, надеясь умилостивить их такой жертвой.

– Тебе не стыдно, Джованни? – задыхаясь от слез при виде такой черной неблагодарности, пробормотал Марио.

Парень пожал плечами.

– Все пошли к чертям, когда засекли Тино, – снова заговорил инспектор. – Ты знал, что родня примется искать, а Тино, если его припрут к стенке, все выложит. Значит, надо было принудить парня к молчанию. Ты убил его во время преследования, это было легко сделать – Тино не опасался тебя как сообщника… При этом ты воспользовался ножом, украденным у Дино. Однако оставался еще Монтани, боявшийся Альдо, поскольку наверняка ты же и шепнул ему, что это твой деверь прикончил де Донатиса. Поэтому Монтани и пытался убить Альдо сначала здесь, потом на Капри.

Дино едва успел остановить Альдо, бросившегося на шурина. А Риго все так же спокойно продолжал:

– Тебе нужно было избавиться от Монтани, и это получилось так же просто, как с де Донатисом. А зная, что домашние подозревают Дино…

– Он же первым и заговорил об этом! – воскликнул Альдо.

Инспектор покачал головой.

– Неглупо, Джованни, очень неглупо… Среди подонков тебя наверняка ждала блестящая карьера… А почему ты не хотел, чтобы родня провожала тебя на вокзал?… Не отвечаешь? Сдается мне, ты просто собирался спокойно прихватить из тайника брильянты. Или я ошибаюсь?