Пошатнувшись и с трудом удержав равновесие — сани въехали на небольшой холм и стояли, сильно накренившись — Амундсен недовольно щелкнул кнутом рядом с Полковником:

— Ну-ка, вперед! Чего вы встали?

Вместо ответа одна из собак с вызывающим видом улеглась на снег. Остальные семь, глядя на нее, проделали то же самое.

— Безобразие! — возмутился Руал, спрыгивая с саней и заставляя встать ближайшего к нему пса — Лассесена. — Подъем, лохматые, нечего тут валяться!

Позади него слышались тщательно сдерживаемые смешки. Лассесен недовольно фыркнул, но все же послушался хозяина и поднялся на лапы. Еще одна собака встала сама и принялась обнюхивать сани, как будто видя их впервые в жизни. Прочие же в ответ на негодующие вопли Амундсена лишь помахивали хвостами, а когда он окончательно вышел из себя и схватился за кнут, начали скалить на него зубы.

— Чертовы зверюги!!!

Краем глаза Руал увидел, как к саням подходят высадившиеся на берег путешественники. Линдстрем продолжал негромко посмеиваться, остальные тоже не слишком старательно скрывали улыбки, и каждый из них, похоже, никак не мог решить, предложить начальнику свою помощь или нет. Амундсен махнул рукой и взял за ошейник Полковника, одновременно указывая своим спутникам на других зверей:

— Давайте все вместе — одновременно ставим их на ноги, а потом садимся в сани! Фу, мерзавец!

Последняя фраза относилась к вожаку упряжки, вновь показавшему зубы и даже попытавшемуся цапнуть Руала за толстую меховую рукавицу. Амундсен выпустил кожаный ошейник, перехватил пса за шиворот и несколько раз довольно сильно его встряхнул. Полковник, почувствовав, что хозяин уже не шутит, немного присмирел и неохотно встал на положенное ему место. Других собак тоже пришлось как следует потрепать за шкирку, но, в конце концов, общими усилиями путешественники справились со своими четвероногими помощниками и забрались в сани. Упряжка рванулась вперед и на этот раз провезла полярников метров десять, а возможно даже и больше. Но потом Лассесен попытался обогнать бежавшего впереди Полковника, тот, изумившись такой наглости, злобно на него рыкнул, а остальные собаки тут же посчитали своим долгом принять участие в этой ссоре. В результате сани вновь остановились, и Руалу с друзьями пришлось с криками, пинками и руганью растаскивать сцепившихся псов в разные стороны.

Ветер донес до них веселые окрики с корабля:

— Такими темпами вы доедете до стоянки к Иванову дню!

«А до полюса будем добираться лет десять», — мрачно отметил про себя Амундсен, награждая пинком драчливого Лассесена.

Так, с остановками через каждые десять-двадцать метров, путешественники двинулись вглубь южного материка. Смех на палубе «Фрама» вскоре превратился в громовой хохот, и хотя сани постепенно отдалялись от берега, он по-прежнему был хорошо слышен. «Поделом мне, нечего было вчера смеяться над Кристенсеном», — ругал себя Руал, в очередной раз спрыгивая с саней и пытаясь заставить собак выполнять положенную им работу. Хотя куда больше веселья товарищей, его беспокоило другое: как-то слишком уж неудачно их экспедиция начала делать свои первые шаги по льду Антарктиды. Сначала охота на тюленей, в которой полярники остались без добычи, теперь поездка на санях с такой скоростью, что они быстрее дошли бы до места стоянки пешком… Не нахлынет ли на его команду новая волна суеверий? Не появятся ли у них мысли о том, что такое несчастливое начало означает не менее провальный конец?

Что ж, решил про себя Амундсен, если даже такие разговоры будут, у него хватит силы убеждения, чтобы пресечь их в самом начале. Он поднял с земли кусок слежавшегося снега, снова забрался в сани, уселся на ящики со снаряжением рядом с Бьоланом и с размаху бросил снежок вперед. Этот маленький «снаряд» упал в нескольких метрах от Полковника, и вожак упряжки с готовностью рванулся к месту его падения, посчитав снежок своей законной добычей. Другие собаки погнались за ним, и сани, в конце концов, начали набирать более-менее приличную скорость. Они взлетели на один снежный пригорок, потом на следующий, и их пассажиры, наконец, увидели воткнутую в снег лыжную палку. Собаки тоже заметили что-то новое среди бесконечных снегов и припустили еще быстрее.

Через пару минут они уже вовсю обнюхивали палку, а их хозяева стаскивали с саней первую большую палатку…

Антарктида, мыс Скьюа, 1911 г.

Первым делом решено было выгрузить на берег самого южного континента животных. Команда «Терра Новы», измученная многодневной качкой во время поисков подходящего места для причаливания, с трудом вытащила на палубу большую деревянную клеть, а Лоуренс Отс, взяв в помощники русских конюхов и троих матросов, отправился к загонам для пони. Сначала решено было вывести и загнать в клетку самого спокойного из них — крупного пони с пышной гривой по кличке Скучный Уилли, который доставлял своим хозяевам меньше всего хлопот. Однако их расчеты не оправдались: всегда тихий и как будто бы сонный пони, выйдя на палубу и почувствовав свежий морозный воздух, полный незнакомых ему запахов, то ли испугался, то ли, наоборот, обрадовался, что его заточению в стойле настал конец, и мгновенно стряхнул с себя свое обычное оцепенение. Он затряс головой, звонко заржал и дернулся к краю палубы, словно желая рассмотреть, куда его, в конце концов, привезли. Отс и его помощники потянули пони в другую сторону, но Уилли принялся упираться и недовольно фыркать, щелкая крупными бледно-желтыми зубами. К клетке его тащили шестеро путешественников: трое тянули «самого смирного пони» за уздечку, а еще трое подталкивали его сзади, рискуя стать мишенью для его копыт. К счастью, Уилли не лягался — он вообще отказывался шевелить ногами, и основную часть пути к клетке его двигали по палубе, как какой-нибудь тяжелый ящик.

— Дмитрий, вы для нас точно пони закупили? По-моему, вас обманули и подсунули вам осла! — подшучивали матросы над русским специалистом по лошадям. Тот, плохо понимая английский язык, на всякий случай робко улыбался товарищам — вдруг они недовольны тем, что пони, за которых он отвечает, отказываются его слушаться?

Все же общими усилиями Скучный Уилли был водворен в клетку, и ее начали медленно спускать с борта корабля на белоснежную поверхность ледника. Пони нервно ржал и пытался забиться в угол, но когда пол клетки коснулся земли, успокоился и даже попытался просунуть морду между ее прутьями, с любопытством глядя на белую равнину, так не похожую на крутые горы его родины. Другие матросы, заранее сошедшие на берег, отперли клеть и вывели пленника наружу — на этот раз Уилли не сопротивлялся и сам охотно вышел на снег, продолжая удивленно смотреть вокруг и нюхать ледяной воздух.

— Отпустите его, пусть на воле побегает! — крикнул с борта Отс. Матросы послушно выполнили его указание, и Скучный Уилли, впервые в жизни предоставленный самому себе, неуверенно зашагал по снежному насту. Лоуренс убедился, что пони ведет себя спокойно, и поспешил к стойлам — заманивать в клетку следующего четвероногого путешественника.

Дальнейшая работа по выгрузке пони растянулась на полдня. Скучный Уилли, как и ожидал Отс, оказался самым тихим и послушным среди лошадей: остальные шестнадцать пони сопротивлялись еще сильнее, чем он. Они вырывались из рук матросов и конюхов, брыкались и старались укусить тех, кто держал их за уздечки, падали на палубу и резко вскакивали на ноги, стряхивая с себя людей, они упирались, когда их затаскивали в клетку и когда, уже на берегу, их пытались вывести из них — словом, казалось, что пони поставили перед собой цель как можно больше мешать полярникам и с блеском ее добились. Особенно отличился самый крупный и сильный пони, которого звали Кристофер. Его путешественники помнили еще по посадке на корабль: уже тогда этот пони показал всем свой крутой нрав и нежелание подчиняться кому бы то ни было. Отс, впрочем, заверил тогда Скотта и остальных, что за время путешествия сумеет приручить и выдрессировать Кристофера, но на борту «Терра Новы» ему это не удалось. Правда, в тесном стойле, где не было никакой возможности кого-нибудь лягнуть, Кристофер вел себя относительно спокойно, но как только буяна вывели на свободное пространство, его нелюбовь к послушанию тут же снова дала себя знать. Он брыкался всеми четырьмя ногами, бросался из стороны в сторону, откусывал куски меха и ткани от курток возившихся с ним людей, и те уже были уверены, что никогда не смогут ни загнать строптивое животное в клетку, ни упрятать его назад, в стойло. Все же каким-то чудом лягавшегося Кристофера затолкали в клеть. Все вздохнули с облегчением, но это был лишь конец первого действия спектакля под названием «Выгружаем Криса». Пока клетка спускалась вниз, пони метался по ней, как бешенный, заставляя толстые доски, из которых она была сделана, опасно скрипеть и трещать. Уже выпущенные на берег пони подбадривали его задорным ржанием, Кристофер тоже ржал им в ответ и еще резвее подпрыгивал внутри клетки. Почти все, наблюдавшие за этим, были уверены, что прочная клеть не выдержит такого обращения и развалится на части. Как ни странно, она уцелела, хотя Кристофер, без всякого сомнения, приложил все усилия, чтобы ее разломать.