Дверь аппаратной бесшумно отворилась, и на пороге возник ворох телеграфных лент, из-под которого торчали начищенные до блеска кирзовые сапоги.

— Товарищ капитан! Разрешите…

— Сгружай на стол у окна. Бланк карты, карандаш, ластик, перо и тушь. Все принесешь сюда.

— Есть!

Ворох проследовал к столу и, освободившись от мотков ленты, оказался русоволосым прыщавым ефрейтором. Через минуту он принес все, что перечислил капитан, и я приступил к работе. Николай Иванович дождался, пока с ленты на карту перекочевали данные первой станции, и вышел со словами:

— Норматив сорок минут.

Через полчаса я осторожно постучал в дверь его кабинета.

— Разрешите, товарищ капитан?

— Коды в столе. Если что непонятно, смотри там.

— Я изобары «в карандаше» сделал, посмотрите?

Сидоренко в недоумении уставился на часы, затем на рулон у меня в руках, и снова на часы.

— Уже? Ну, заноси, если так.

Карту с лентами он сверял минут десять. Потом посмотрел и немного подправил изобары. Удовлетворенно хмыкнул.

— Так что ты, говоришь, заканчивал?

— Геофак МГУ, кафедра метеорологии.

— А где так карты поднимать[26] насобачился?

— Готовился к службе, как мог.

Это точно, готовился. Я перед госами, почитай, половине курса эти бланки армейские нарисовал. Десять рублей комплект. Всё руку набивал.

— Что еще умеешь? С факсом[27] работаешь? Прогнозы гроз, туманов, обледенения?

— Увы, товарищ капитан, в условиях нашей военной кафедры факс освоить было невозможно. Он там только один и почти всё время неисправный. Мы однажды видели аппарат в работе, но сами не запускали ни разу. Методы прогнозов изучали только на лекциях, в теории. Я работал в Гидрометцентре на производственной практике три недели, но там совсем другие методики.

— Ясно! — Николай Иванович выложил на стол стопку руководств и методичек в полметра толщиной. — Усваивай, срок — неделя. Экзаменовать буду лично. По технике со всем вопросами к Павловскому, по методикам — к Иванову.

Со старшим лейтенантом Ивановым я познакомился еще вчера. Когда прибыл, как раз шло его дежурство. Сейчас, увидев, что я выхожу от начальника с большой парусиновой сумкой в руке, он приветливо помахал рукой из курилки. Я подошел и поздоровался. Рядом с молодым старлеем на скамейке сидел седой мужик в техничке[28], его звание понять было невозможно.

— Вижу, Дед карту принял, поздравляю! — хлопнул меня по плечу Иванов. — Никольский, предшественник твой, только через два месяца баул этот у него получил. Теперь мы по три раза в день обо всём таком-эдаком беседовать будем. И еще один человек тебе сейчас нужен! Знакомься: прапорщик Павловский Константин Евграфович, наш технический специалист.

Мы пожали друг другу руки. И я решил сразу взять быка за рога:

— Беда у меня, Константин Евграфович! Совершенно не умею настраивать факс. Когда у вас будет свободное время? Хотелось бы поучиться этому мастерству.

— Можно просто — Константин, или Костя, — улыбнулся он. — А то ведь и мне иначе придется вас по званию величать, или по имени-отчеству. Только, Александр, лучше сейчас на методиках сосредоточиться, их Дед спрашивать будет наизусть и вразбивку. А технику в любое время можете посмотреть. Там все очень просто, за день-два освоите…

— Ты покажи сейчас, Костя! — предложил Иванов. — А я за это время ему здесь методички рассортирую, чтобы знал, какую надо наизусть учить, а где просто прочитать достаточно.

В шестиместном номере офицерской гостиницы было пусто и голо. Все соседи разъехались по летним лагерям. Что это такое — я пока не знал, и узнавать не стремился. И без того мозги, как шестая гидрометцентровская БЭСМ-ка[29], на предельной скорости новой информацией грузились… С утра и до ночи я, словно средневековый школяр, зубрил методы прогноза всевозможных погодных явлений. Это теперь занимало всё время, кроме скучных утренних построений и короткого ночного сна.

В офицерской столовой на завтраке, обеде и ужине между переменами блюд я своими словами рассказывал Иванову обо всём, что успел прочитать и запомнить в последние несколько часов. Периодически он и сам задавал вопросы, а потом говорил, какой раздел надо подготовить еще раз, а что уже можно условно считать усвоенным…

Дни эти так быстро проскочили сквозь меня, словно их и не было вовсе… А через неделю капитан Сидоренко, которого я в разговорах с сослуживцами уже привык титуловать «Дедом», после обстоятельного двухчасового допроса нехотя сообщил, что на трояк с двумя минусами я материал усвоил, а потому с завтрашнего утра могу приступать к дежурствам в качестве стажера.

— Молодец, поздравляю! — хлопнул меня по плечу Иванов в тот момент, когда, уж не помню каким именно образом, я очутился в коридоре. — У нас редко кто с первого раза проходит эту процедуру.

— До вас, Александр, это только у него получилось! — ладонью указал на Иванова Павловский. — Подтверди, Иван Борисович!

Ну, вот теперь я и отчество узнал. А то не везде удобно по имени к старшему по званию… Иван Борисович, значит.

— Кстати, про факс Дед тоже спрашивал, так что спасибо огромное вам обоим! — ответил я, пожимая им руки. — Без вашей помощи мне бы там ничего не светило!

— Дык… Это всё лень-матушка! — пошутил Павловский, — Она даже горами движет, а не только офицерами! Пока кое-кто к работе допущен не был, Ивану самому дежурить приходилось. Зато теперь у него есть стажер, которому предстоит пахать, пахать и пахать… Безответно и беспросветно… А сам Иван Борисович станет в это время молодого и раннего стажировать, то есть, по-русски говоря: баклуши бить да в потолок поплёвывать…

— А тебе уже и баклуш для меня жалко? — в том же шутливом тоне ответил ему Иванов. — Одно слово… Прапорщик!

Похоже, они ещё долго могли продолжать пикироваться, пришлось самому повернуть разговор в практическую плоскость:

— А сколько времени обычно занимает стажировка, и что будет после неё?

— Сколько времени? — тут же стал серьёзным Иванов. — Это от обстоятельств зависит. До сих пор срок варьировал от пары недель и до бесконечности. Насколько уверенно работать станешь? Какие успехи начальству продемонстрируешь? А потом будет очередной экзамен. В принципе, на ту же тему, что и сегодня. Только спектр вопросов обширнее и спрашивать Дед станет строже. Сдашь — допустит к самостоятельной работе в простых метеоусловиях. Еще немного подучишься — следующий экзамен. На допуск к сложным условиям. Потом, уже самым последним — к работе по минимуму погоды. Но до этого может и не дойти. Никольский, кстати, до самого дембеля в ПМУ[30] работал. Да, ты вначале в простых научись! На всё сразу не замахивайся… Завтра первое дежурство, вот и покажи — на что способен! Учись пожаднее, действуй порешительней. Здесь тетёх да неумех не любят, тут надо…

Иванов, похоже, сел на любимого конька и готов был наставлять долгожданного стажёра дальше… Но в этот момент дверь кабинета распахнулась, и меня окликнул Дед.

— Серов, ты еще не ушел? — посмотрел на часы капитан. — Тогда проведи занятие с солдатами. Чистку оружия. Иванов расскажет подробности. Пора тебе, Александр, к бойцам привыкать, а им — к тебе.

В ответ мы оба молча взяли под козырёк.

— Ты «калаш» когда в последний раз видел? — спросил меня Иван Борисович по дороге в казарму.

— Пять лет назад, — пожал плечами я. — В школе еще, на занятиях по военной подготовке. А дальше был сплошной «макар», да и тот без фанатизма: две разборки-сборки, одно стрельбище…

— Гм… Всё равно, не дрейфь! В случае нужды я тебя подстрахую. И держись там поувереннее.

После того, как бойцы расхватали оружие, в пирамиде остался один «бесхозный» АКМ.