– Ну что вы, Маргарет, не надо просить прощения. Они просто погорячились.
Джеральд взял бокал шерри, который она не успела пригубить, прежде чем подняться наверх, и опять предложил ей.
Звучала тихая музыка Баха. Они оба любили эту вещь. Он, как всегда, принес Маргарет розы, и Лайла уже поставила их в хрустальной вазе на рояль. Комната с темно-синими диванами и старой полированной мебелью была совершенством вкуса и средоточием спокойствия – все, как любила Маргарет. Все детали убранства были тщательно подобраны так, чтобы унаследованные вещи гармонично сочетались с приобретенными ею лично. В этой комнате мужчина не смел бы положить ноги на стол, а ребенок – разбросать на ковре игрушки.
– Погорячились? – повторила Маргарет. – Вы снисходительны, что называете это так.
Она подошла к окну в тот момент, когда автомобиль Кейда взревел на подъездной аллее.
– Наши дети выросли, Маргарет.
– Некоторые – да.
Он промолчал. Он знал, что ей всегда тяжело говорить о Хоуп. А так как он избегал тягостных тем, то предпочел замолчать одну из них.
Он знал Маргарет тридцать пять лет и некогда, недолго, был ее поклонником. Она выбрала Джаспера Лэвелла, который был богаче и более голубых кровей, чем он. Но его, Джеральда, это почти не огорчило, во всяком случае, он так предпочитал думать.
Джеральд удачно женился, воспитал двоих детей и уже пять лет как благополучно вдовел. Как и его старый друг Маргарет, он предпочитал вдовство узам брака. Меньшая трата времени и сил.
Он был высок и приближался к шестидесятилетнему рубежу. Невероятно густые черные брови, похожие на взъерошенные перья, придавали его в остальном почтенному лицу несколько драматическое выражение. Он блестяще овладел всеми ходами и выходами юриспруденции, составил себе на этом состояние и занял уважаемое положение в округе. Он любил общество Маргарет, их дискуссии на тему искусства и литературы и, как правило, сопровождал ее на все приемы и вечера, но при встрече они обменивались холодным, общепринятым в их круге поцелуем. Свои плотские потребности Джеральд удовлетворял с молодыми проститутками, которым он платил за свои сексуальные фантазии наличными. Свои сексуальные развлечения он считал своего рода «хобби». Ведь надо же чем-то заниматься, раз он не играет в гольф.
– Не думаю, что сегодня я приятная собеседница, Джеральд.
Он любил все привычное. Это был вечер их, вошедшего в обыкновение, спокойного обеда вдвоем в «Прекрасных грезах», а после обеда всегда подавали кофе, и потом около получаса они прогуливались по саду.
– Я слишком старый ваш друг, чтобы меня это обескуражило.
– Да, добрый друг мне сейчас нужен. Я расстроена, Джеральд. Из-за Виктории Боден. Я надеялась, что смогу примириться с ее приездом в Прогресс, но сегодня узнала, что Кейд с нею встречается.
– Он взрослый мужчина, Маргарет.
– Но он мой сын. – Она повернулась к нему с каменным выражением лица. – И я этого не потерплю. Джеральд подавил вздох:
– Мне кажется, если вы будете чересчур нажимать, то придадите всему этому слишком важное значение в его глазах.
– Но я не собираюсь нажимать на него. Маргарет знала, что надо делать, и не собиралась откладывать это в долгий ящик.
– Он должен бы жениться на вашей Дебре, Джеральд.
– Тогда у нас были бы общие внуки, – улыбнулся он.
– О чем это вы, – пробормотала Маргарет и решила, что вполне может позволить себе второй бокал шерри.
Тори ждала его приезда. Она уже все продумала и поняла. Кейд с ней маневрировал. Очень спокойно, искусно, но все это были маневры. Однако она уже слишком давно распоряжалась собственной жизнью, чтобы позволить кому-нибудь порулить ею. Он приятный человек, она не могла отрицать, что его общество ей приятно. Но она слишком занята своим новым бизнесом и самоутверждением в городе, чтобы тратить время и энергию на отношения с ним или с кем-нибудь еще. Да, ей, естественно, льстит интерес к ней, но будет разумнее отступить назад. Она надеется, что они останутся друзьями, но это и все. И теперь, и вообще.
Тори осталась довольна заготовленной речью, но вдруг снова ощутила прикосновение его губ. Ей вспомнился сладкий привкус груш со старого дерева. Пчелы, опьяненные густым нектаром, тучей носились над палыми плодами и лениво жужжали. Почему-то этот привкус ей почудился снова. Когда он ее поцеловал, ей показалось, что жизнь ее наконец заполнилась, словно в игре «паззл» был наконец найден недостающий кусочек. «Незачем романтизировать происшедшее», – одернула она себя. Обыкновенный поцелуй, но глупо делать вид, будто ничего не случилось.
Возможно, он просто сделал это нарочно, чтобы заинтриговать ее. Умно. Он умный человек. Однако с ней это не пройдет. Она готова к встрече. Приняла решение. Для нее все ясно, и она спокойна. Она встретит его, когда он подъедет, и таким образом помешает ему войти в дом и не даст нарушить ее план. Она произнесет свою речь, пожелает ему всего хорошего, потом повернется, уйдет и закроет за собой дверь.
И останется внутри, в тишине и безопасности.
Удачный план снова вернул ей самообладание и снял напряжение, поэтому, когда Тори услышала шум подъезжающего автомобиля, она с облегчением вздохнула. Скоро все будет в порядке.
Она вышла на крыльцо и увидела его. Кейд сидел в красивой машине с опускающимся верхом. Его волосы растрепал ветер. Он беззаботно улыбнулся, но за улыбкой скрывались гнев и напряжение. Более того. Тори сразу почувствовала, что он сейчас несчастлив, и никакое маневрирование с его стороны или хитроумно рассчитанный план не могли бы совладать с ней так, как это его настроение.
– Мне очень нравится эта черта в тебе, Тори, ты быстро все понимаешь. – Он вышел из машины, поднял верх и открыл дверцу для пассажира.
– Расскажи, что стряслось.
– Стряслось? – Кейд опустил взгляд, хотел было отшутиться, но промолчал и обошел автомобиль, чтобы сесть за руль. Тори скользнула в машину. – Ты что, разрубила мне череп и заглянула внутрь?
Она вздрогнула и положила руки себе на колени.
– Нет, это было бы грубо.
Он рассмеялся и устроился поудобнее.
– Понимаю. Ясновидение имеет свой этикет.
– Но я не читаю мысли других. – И Тори сжала пальцы – они были как натянутая проволока, а суставы побелели. – Скорее, это умение читать не мысли, а чувства. Я научилась распознавать их, хотя это не очень приятное занятие, потому что чужие чувства начинают обуревать тебя самое. Извини за то, что я вторглась в область твоих чувств.
С минуту он молчал, откинув голову и закрыв глаза.
– Нет, это ты извини. Мне надо было выплеснуть мои эмоции, и я выплеснул на тебя.
– Я понимаю, что неприятно в таком состоянии быть в обществе кого-то, кому не можешь доверять. Этот человек, зная твои чувства, может использовать их против тебя, получить над тобой власть. Пойми, что я не подхожу для близких отношений, и поэтому ни с кем не хочу сходиться. Я такая, какая есть, и не могу этого изменить. Я с этим смирилась и знаю, как с этим жить дальше. Я не жду, что кто-нибудь поймет меня и разделит мое одиночество. Мне никто не нужен. Я научилась принимать то, что со мной происходит, и мне дела нет, если тебе или еще кому-нибудь это не понравится.
Она умолкла. Все было сказано.
– Спустись на землю, Тори, ты уж слишком высоко вознеслась над всеми прочими.
А когда она взялась за ручку дверцы, он бросил:
– Трусиха.
Ее пальцы напряглись и разжались.
– А ты мерзавец.
– Это точно. Я срываю на тебе свое дурное настроение. Мне сегодня уже сказали, что извинения хороший прием, чтобы и далее вести себя дурно, но все же извини. Когда возникает важная проблема, я люблю все как следует обдумать. А ты одна из таких проблем.
Кейд наклонился к ней, и она инстинктивно вжалась в сиденье.
– Вот это меня и раздражает больше всего. – Он накинул на нее ремень безопасности и застегнул его. – В то же время это вызов. Я просто должен добиться того, чтобы, когда я к тебе прикасаюсь, ты не отстранялась.
