– Вы ранены?

– Нет, я не ранена. Но вы не хотите мне верить. Вы не хотите поверить, потому что жили бок о бок с ним все эти долгие годы. Но это сделал он. – И она взглянула на Кейда. – Прости, ведь это твой друг.

– Я тоже не хочу тебе верить. Но я верю.

– Знаю, – и она выпрямились. – Револьвер, из которого он застрелил мою мать, спрятан на чердаке его дома под стропилами с южной стороны.

Тори осторожно потерла горло там, где его пальцы оставили метку.

– Ты совершил большую ошибку, Дуайт, дотронувшись до меня. И надо бы тебе было не распространяться так о своих ощущениях и придержать свои мысли.

– Она врет. Она сама подложила туда револьвер.

Она сумасшедшая.

И он споткнулся, когда Карл рывком поставил его на ноги.

– Кейд, мы же дружили всю нашу жизнь. Ты должен поверить мне.

– А ты должен поверить мне: если бы я успел примчаться сюда раньше, то ты был бы уже мертв. Поверь мне. И запомни.

– Придется вам поехать со мной, Дуайт. – Карл защелкнул на его запястьях наручники.

– Что вы делаете? Какого черта? Вы больше верите этой сумасшедшей, чем мне?

– Если револьвер окажется не там, где она говорит, или если он другого калибра, чем тот, из которого были застрелены полицейский и миссис Воден, я принесу вам свои извинения. Идите со мной. Мисс Тори, вам самой не помешало бы показаться врачу.

– Нет, – и она вытерла кровь со рта тыльной стороной руки, – я еще не закончила дело, ради которого сюда пришла.

– Ну так идите, – сказал Карл, – а я обо всем позабочусь. Мисс Тори, я попозже загляну к вам.

– Она спятила! – снова выкрикнул Дуайт и продолжал кричать, пока Карл вел его к автомобилю.

– Он оскорбился, – и Тори истерически рассмеялась, прижав пальцы к глазам. – Он чувствует себя оскорбленным, и для него это важнее всего. Он оскорблен, что с ним будут обращаться как с преступником. И это сильнее, чем ненависть и похоть.

– Я во второй раз едва тебя не лишился. Будь я проклят, если такое случится опять.

– Ты мне поверил. Я чувствую, как тебе было больно, но ты мне поверил. Я выразить не могу, как это для меня важно. – И она крепко обняла Кейда. – Ты его любил. Извини.

– И даже не подозревал, какой он, – горестно сказал Кейд, – если бы можно было вернуться в прошлое…

– Но мы не можем. И мне много пришлось пережить, прежде чем я это поняла.

– У тебя все лицо в ссадинах. – Кейд нежно коснулся ее щеки губами.

– Ну ему досталось гораздо больше. – Она положила голову ему на плечо, и они тихо пошли по просеке.

– Я побежала, и вдруг я почувствовала в себе яростное желание жить. Ему не суждено было на этот раз выиграть, загнать женщину, как лиса загоняет, кролика. На этот раз ему предстояло узнать, что это такое – поражение.

Кейд знал, что он никогда не забудет и что всегда мысленным взором он будет видеть то, что представилось глазам: Тори с окровавленным лицом вцепилась, как кошка, в Дуайта, и его руки, сжимающие ее горло.

– Он будет все отрицать, – сказал Кейд. – Он наймет адвокатов. Но ничего не получится.

– Да, можешь положиться на агента Уильяме. Она завяжет его узлом. Бедная Лисси, – и Тори вздохнула, – как ей теперь жить?

Тори остановилась и стала собирать рассыпавшиеся из корзины цветы. Огонь в костре догорал, и угасающие его стрелы пронзали нависшую тень.

– Я в другой раз приду сюда с Фэйф. А сейчас мы побудем здесь вдвоем, ты и я.

И вместе они дошли до берега реки.

– Мы любили Хоуп и всегда будем ее помнить. И Тори бросила в воду цветы, – Наконец-то, Хоуп, я могу проститься с тобой как подобает.

На щеках у нее блестели слезы, когда она повернулась к Кейду.

– Я бы хотела завтра утром, в саду, в платье моей бабушки, выйти за тебя замуж. Он поцеловал ее руку.

– Ты этого действительно хочешь?

– Да, хочу. Очень-очень хочу. И мне хочется полететь с тобой в Париж и сидеть за столиком уличного кафе и пить вино, и любить тебя на рассвете. А затем я хочу вернуться сюда и строить нашу с тобой жизнь.

– Мы ее уже строим. Он притянул ее к себе.

Сквозь ветви на них скользили тонкие лучики солнечного света. С моха капало после дождя.

А по реке, тихо покачиваясь, плыли яркие цветы.