Эти вещи нельзя оставлять! Они всегда должны быть рядом! Ни на мгновение не останавливаясь, Арлетт шла по длинному переулку, осталось только пересечь площадь. Но каким невероятно огромным расстоянием ей вдруг показался этот короткий путь!

Задыхаясь, она подошла к своему дому и открыла дверь. Электричество было отключено. Чтобы снова включить его, нужно было пройти в противоположную часть дома к кухне. Арлетт предпочла воспользоваться спичками и свечами, остававшимися в передней. При дрожащем свете свечи она стала подниматься по лестнице. На полпути Арлетт остановилась, чтобы немного передохнуть и отдышаться. В доме царила необычайная тишина. И все же тишина особняка была полна воспоминаний. Арлетт казалось, что она слышит шаги Мишеля, крик новорожденной Сильвы, гулкий смех Янко и тот звук, который раздался, когда он в гневе ударил ее, и который, как тогда казалось, вечно будет преследовать ее. Кажется, присутствовал даже Сергей, образ которого неотрывно следовал за ней, заставляя долго лежать без сна рядом со спокойно спящим мужем.

Немного отдышавшись, Арлетт продолжила путь по лестнице. В спальне она взобралась на табуретку и вытащила заветную коробку из дальнего угла верхней полки шкафа. Решив не брать коробку, она сунула вещи прямо в корзину, положив сверху узелок с вещами для новорожденного.

Арлетт уже дошла до верхней ступеньки лестницы, когда острая боль кинжалом вдруг пронзила все тело с такой силой, что она едва не упала. Свеча выпала из рук, она успела схватиться за перила и прижаться к ним. Ударившись о стену, свеча погасла. Арлетт оказалась в полной темноте. Послышался звук катящейся по лестнице корзины.

Постепенно боль прошла, но как только она попыталась сдвинуться с места, новый приступ парализовал ее. Арлетт понимала, что нужно как-то добраться до телефона внизу. Начался мучительный спуск по лестнице. Обеими руками она ухватилась за перила, боясь оступиться и упасть, и осторожно ощупывала ногой каждую новую ступеньку, прежде чем сделать шаг. Боль утихла, чтобы через мгновение вернуться с новой силой, крупные капли пота катились по лицу, сползали под одежду. Арлетт рассчитывала, что до родов осталось еще восемь-девять дней. Но боже, когда-нибудь она достигнет прихожей? В непроглядной тьме казалось, что она спускается в бездонную пропасть.

Остановившись из-за очередного приступа боли, она подумала о детях, уже, наверное, прибывших на вокзал. Они будут в полной безопасности, пока с ними Анна. Арлетт была уверена, если она и не приедет на станцию, Анна и Ариадна продолжат путь без нее и довезут детей до тосканской виллы. Конечно, Анна рассердится и решит, что возвращение домой было задумано ее хозяйкой заранее, с тем чтобы остаться одной в Венеции. В поведении Арлетт было даже что-то театральное, когда, оставив семью и прижимая к себе вещи будущего новорожденного, она бросилась прочь от причала. Такое поведение будет истолковано как способ избежать неприятной сцены прощания с детьми.

Рассудок работает ясно, несмотря на страшную боль, разрывающую тело. Вероятно, она сейчас где-то у самого конца лестницы. У акушерки нет телефона, но достаточно позвонить Финетте, и та все устроит.

Рука Арлетт коснулась резной стойки перил в конце лестницы. С облегчением она сделала шаг с последней ступеньки, но, вместо того чтобы коснуться мраморного пола, ее нога стала на что-то мягкое. В го же мгновение она поняла: это — упавшая корзина, но слишком уверенный шаг уже был сделан. Арлетт вскрикнула и инстинктивно вытянула руки, пытаясь защитить живот при падении на мраморный пол. Упав на бок, почувствовала, как боль пронзила все тело. Сила удара была такова, что она откатилась к столику и ударилась о его ножки.

Несколько минут Арлетт лежала совершенно беспомощная, слезы катились из-под закрытых век. Часы на стене начали мелодично отбивать восемь.

Когда боль немного отпустила, Арлетт приподнялась, прислонилась к столику. На нем стоял телефон, нужно было только дотянуться. Ухватившись одной рукой за край стола, другой она нащупала аппарат. Арлетт подтянула его к краю стола, сняла трубку, приложила ее к уху и стала ждать ответа телефонистки. Но телефон молчал. Арлетт переждала еще один приступ боли и несколько раз ударила по рычагу. В трубке царило молчание.

Арлетт снова опустилась на холодный пол и услышала собственный душераздирающий вопль, когда зияющая пропасть боли вновь захватила ее и увлекла в безграничную тьму. Но каким-то чудом ей удалось вернуться к реальности. Роды начались. Арлетт знала, что ребенок погибнет, если она потеряет сознание. Это, вероятно, мальчик, ведь только мужчина способен повергнуть и тело, и душу женщины в такую агонию. Мысли перемешивались и путались, они накатывались волнами, словно повторяя ритм схваток и криков. Арлетт не услышала звука открывающейся двери, в этот момент последним невероятным усилием тела младенец наконец-то был исторгнут в этот мир, и до нее донесся его крик, полный страстного желания жить.

Только утром Анна подробно рассказала о случившемся с того момента, когда они расстались у причала. К этому времени Арлетт уже несколько часов пролежала в постели. Ночью Мариано сам отнес ее в спальню.

— Скажите, синьора, а как вы собираетесь назвать сыночка? — быстро проговорила Анна.

— Муж уже выбрал имя. Он хочет назвать сына Риккардо в честь своего отца.

— Мне нравится. Хорошее, сильное имя.

— Мне тоже нравится.

— Я поручила Ариадне заботиться о детях, пока мы с вами не приедем, а сама вернулась.

— Но что заставило тебя вернуться?

— Внезапно я поняла, что случилось. Вы ничего не забыли! Это был только предлог, на самом деле вы почувствовали первые схватки и не осмелились продолжать путь. Естественно, я подумала, что вы пошли в Палаццо Дианы. Но когда прибежала туда, синьора Сола стала беспокоиться за вас не меньше, чем я.

Анна была весьма довольна собственной, как ей казалось, проницательностью и способностью угадывать истинные причины поступка госпожи. Арлетт предпочла оставить ее в неведении по поводу истинной причины своего возвращения.

— Я так обрадовалась, увидев, как вы обе склоняетесь надо мной в свете фонаря.

— О, никогда в жизни я не бегала так быстро! — Анна сделала выразительный жест, воздев руки. — Вновь включить электричество! Найти ножницы и шпагат! Я крикнула синьоре Сола, чтобы она нашла какую-нибудь пеленку завернуть младенца и вытащить из шкафа одеяло для вас. Она бегала почти так же быстро, как я. Как только вас было можно перенести, она сходила в Палаццо и привела дона Мариано.

Пришли Мариано и Финетта.

Синьора Сола стала подниматься по лестнице, за ней следовал Мариано с бутылкой шампанского, которое принес с собой.

— Пожалуйста, принесите четыре бокала в комнату синьоры Романелли, — обратился он к Анне. — Я хочу, чтобы вы вместе с нами подняли тост за новорожденного.

Несмотря на невероятную усталость, Арлетт с радостью встретила гостей и поблагодарила за помощь ночью.

— Тебе следует благодарить Анну, — ответила Финетта, присев на край кровати. — Если бы не она, мне даже страшно подумать, что могло случиться.

— Я навеки твоя должница, — Арлетт с благодарной улыбкой взглянула на Анну, повергнутую похвалами в совершенное замешательство.

Мариано предложил тосты за Риккардо и Янко.

Пришла телеграмма от Ариадны, немного успокоившая волнение о детях. С ними все было хорошо, они отлично обосновались в Сан Джорджо.

В течение десяти дней, которые каждая роженица, как полагается, должна провести в постели, Арлетт не выходила из комнаты. Но вот она почувствовала себя вполне окрепшей, чтобы отправиться в Тоскану.

Арлетт и Анна готовились к отъезду, когда вошла синьора Сола.

— Что-нибудь случилось? — спросила Арлетт, обеспокоенная выражением ее лица.

— У меня страшные новости, — Финетта едва могла говорить. — Но я должна рассказать вам об этом. К нам заходили наши русские друзья, недавно прибывшие из России. Они не могли сообщить подробности трагедии, но точно знают, что вся семья Дашковых погибла при пожаре. В их имении взбунтовались крестьяне, они убили всех господ, а затем подожгли усадьбу. Мне очень жаль, моя дорогая.