Он не мог справиться со своим возбуждением и не знал, как ему быть дальше. «Черт бы побрал эту девицу с ее слезами и наивным лицом, черт бы побрал ее очаровательную задницу, а также и ее грудь, которая свела меня с ума до такой степени, что я побежал в ее комнату, словно полоумный сопливый подросток. Как я завтра посмотрю ей в глаза? Не надо было пить столько вина. Это все князь и Антон. Хотя при чем здесь они. Я сам во всем виноват». — Сергей метался по комнате, не находя себе места и оправдания. Затем он бросился на кровать и, закинув руки за голову, уставился в потолок.

Спустя некоторое время Сергей сел на кровати, мучаясь от неприятных ощущений внизу живота. Он опять думал об Арлетт, рисуя в своем воображении соблазнительные картины. Представив ее лежащей на жесткой постели с широко раскинутыми ногами и высоко поднятым подолом ночной рубашки, Сергей застонал и уронил голову на руки.

В этот момент в дверь тихо постучали, он открыл дверь, и в комнату проскользнула княгиня. Сергей с удивлением уставился на нее. Она приложила палец к губам, знак хранить молчание, и быстро подошла к Сергею. Опытный взгляд молодой женщины сразу отметил, что Сергей находится в отчаянном положении.

— Я, Сереженька, не стану разыгрывать из себя недотрогу. У нас не так много времени и возможностей, поэтому быстро помоги мне, — с этими словами она распахнула халат, в котором пришла. Как видно, она улизнула прямо из супружеской постели. — Князь изрядно пьян, и нам никто не помешает.

Сергею уже было все равно. Он схватил ее за руку. Княгиня прижалась к нему своим костлявым телом, от нее сильно пахло вином. Сергей отвернул лицо в сторону и обнял женщину за плечи.

Но как ни велико было его желание, он так и не смог преодолеть отвращение. Он вспомнил белоснежную грудь Арлетт. Взглянув в лицо млеющей княгини, прижимавшейся к нему, Сергей увидел, что ее глаза закрыты, а рот полуоткрыт. И в этот момент она показалась ему похожей на отвратительную ворону — черные волосы были словно оперение, а рот, как жадно раскрытый клюв.

После такого анализа все его попытки были обречены на неудачу. Но он все еще не сдавался. Сергей нащупал ее худосочную грудь, провел рукой по ягодицам — если их, конечно, можно было так назвать, и почувствовал такое отвращение; что готов был задушить эту княгиню голыми руками.

Сергей слегка оттолкнул ее и сказал:

— Вы зря побеспокоились. Я в порядке. Спокойной ночи, княгиня.

Молодая женщина в изумлении отпрянула от него и заморгала, ничего не понимая. А затем на ее холеном лице появилось выражение смертельной обиды.

— Зря побеспокоилась? Знаешь, кто ты? Ты — спятивший ублюдок, понятно? Я давно ждала, когда ты позовешь меня, потому что видела, как ты временами поглядывал на меня. В твоих глазах был призыв и мольба. И вот, черт возьми, когда я, наконец, решила ответить на твой зов, оказывается, ты наложил в штаны, а потому просишь меня не беспокоиться! — в бешенстве молодая женщина не выбирала выражений.

Куда девались ее аристократические манеры, будто перед Сергеем сейчас стояла не гордая русская княгиня, а последняя шлюха с улицы красных фонарей.

Сергей подскочил к ней и замахнулся. Возможно, он и ударил бы ее, но княгиня вдруг охнула и тут же убежала.

Сергей упал ничком на кровать. «Эта женщина хотела убить Арлетт, а я чуть не переспал с ней. К тому же она жена моего дяди. Трудно поверить, но я мог сейчас совершить сразу два предательства — предать дядю и Арлетт. Хотя дядя не был бы в претензии, я думаю. Но вот Арлетт». Для Сергея это была трудная ночь. Постепенно он успокоился, но так и не смог уснуть.

Утром приехал доктор, осмотрел Арлетт и сказал, что он не видит причин оставаться ей в постели. Пожелав всем здоровья, он удалился.

После завтрака гости стали собираться в дорогу. Все дружески улыбались друг другу, как будто ничего не произошло. Хозяин суетливо старался во всем угодить, как бы пытаясь загладить неприятное впечатление от посещения его дома. Наконец, распрощавшись, они отправились в обратный путь. Всю дорогу Сергей и Арлетт ехали молча.

Граф Дашков остро ощущал отсутствие Арлетт в Брюсселе. Накануне отъезда она сообщила:

— Брат снова посылает меня за границу. Я должна познакомиться с тем, как обрабатывается жемчуг, в том числе и искусственный, — чувствовалось, что Арлетт была рада представившейся возможности, поэтому еду в Ниццу.

— И надолго?

— На месяц. Может быть, на два.

— Так много! — в голосе Сергея прозвучало отчаяние.

Арлетт обвила руками его шею.

— Очень хочу всегда быть рядом с тобой, но эта поездка важна для меня. Я буду писать тебе. И ты даже не успеешь соскучиться.

Он понимал, что девушка старается не выдать собственную боль от разлуки, и ответил ей тем же тоном:

— Значит, ты не хочешь, чтобы я приехал навестить тебя?

Арлетт прижалась к нему.

— Если ты не приедешь, я умру!

И Сергей приехал. Ему удалось выкроить пару недель свободного времени и уехать в Париж. Он снял собственную мастерскую и переехал в нее вместе со всеми инструментами и материалами, затем взял билет до Ниццы, прямо с вокзала отправился к Арлетт и провел с ней три холодных мартовских дня.

Арлетт была очень рада его видеть. Но месье и мадам Дегранже, у которых жила Арлетт, весьма внимательно следили, чтобы девушку всегда сопровождала компаньонка. Дегранже были гостеприимными людьми, Сергей с удовольствием принимал приглашения отужинать у них дома — единственная возможность провести с Арлетт весь вечер.

В доме также гостил зять супругов Дегранже — Янко Романелли, итальянец, имеющий собственное дело — он занимался дорогими тканями. Янко овдовел еще четыре года назад, когда умерла старшая дочь Дегранже, Франсуаза. Когда-то он познакомился с ней во время деловой поездки. И теперь Романелли нередко приезжал из Венеции в Ниццу и по делам, и навестить родителей покойной жены.

Арлетт в первый же вечер представила его Сергею:

— Синьор Романелли хорошо знает Мариано и нередко продает ему неокрашенные ткани для изготовления театральных костюмов и декораций.

Мужчины пожали друг другу руки. Итальянец был так же высок, как и Сергей, но более широк в плечах и груди, напоминая певца Ла Скала. Смуглый, с прямоугольным лицом и квадратным подбородком, в свои тридцать лет Романелли был в ладу с собой и со всем миром. Он хорошо говорил по-французски, что было очень кстати — Сергей не знал итальянского.

— А почему именно неокрашенный шелк? — с интересом спросил Дашков.

— Мариано использует только собственные краски и наносит собственные узоры. Неокрашенные шелка для него я закупаю в Японии, других он не использует. Мадемуазель Фере сказала, что вы оба интересуетесь работами Мариано.

— Я давно восхищаюсь световыми эффектами, которые он изобретает для театральных постановок, а совсем недавно начал восхищаться талантами Мариано и в другой области.

Сергей усмехнулся и глянул на Арлетт, одетую в свое «греческое» платье и в украшениях от Мариано. Она, правда, накинула на плечи жакет, чтобы не шокировать хозяев дома. Но Сергей хорошо знал, что все это надето в честь его приезда. Ее лицо зарделось.

— Я уже рассказала синьору Романелли, как нашла разрозненные части эскиза этого украшения, восстановила недостающие части и сама изготовила комплект.

— Замечательная находка, не правда ли! — воскликнул Сергей.

— Согласен, — почти мальчишеская улыбка осветила лицо Романелли, вокруг карих глаз собрались морщинки. — Вы разрешаете рассказать эту историю Мариано?

— Конечно, — улыбаясь, отозвалась Арлетт. — Если вы считаете, что это может его позабавить.

— Убежден. И он наверняка захочет узнать, каково мое впечатление. — Янко сделал шаг назад, шутливо раскинул руки. — Я скажу: belissimo![6], — он обернулся, ища поддержки у Сергея.

Сергей согласно кивнул.