— Внучатая племянница… — с хрипом выдохнул он, и сразу же дышать стало легко и свободно.
— Молодец! — коротко бросил Андрей и пошел по лестнице с кофейной чашкой в руке.
Едва усевшись на переднем сиденье, Андрей закурил сигарету. Буренков, дремавший до появления Утехина, встрепенулся и сразу же завел мотор:
— Куда теперь?
— К криминалистам, на Петровку.
— Видать, сдвинулось с мертвой точки?
— Как сказать… Пока одни наметки, ничего определенного… Блуждаем в потемках.
— А чашка? Зачем она?
— Дорого бы я сейчас дал, чтобы на ней оказались отпечатки пальцев. Еще дороже, если бы они оказались в памяти умной машины…
— Напали на след?
— Твои бы слова, Леха, да богу в уши! — Утехин взял трубку радиостанции и вызвал дежурного.
— Слушаю, сто пятый, — гораздо быстрее, чем раньше, отозвался Мельник. — На приеме!
— Нужна помощь — «установка» на гражданина Филимонова Андрея Сергеевича, рождения тысяча девятьсот двадцать четвертого года, гардеробщика ресторана «Прага». Где проживает? Где живет его внучка по имени Алена? Прием!
— Понял, сделаю. Морозов просил передать — альбомы ничего не дали, Михалев никого не видел.
— Где старик?
— Отвезли домой его и художника.
— Спасибо. Буду через полчаса. Если что срочное — на приеме.
— Хорошо, сто пятый. Конец связи…
Утехин с наслаждением откинулся на спинку сиденья, закрыл глаза и собрался подремать. Глаза слипались сами собой. В животе урчало от голода.
«Спать, спать, спать… — мысленно приказывал Андрей. — Это необходимо для дальнейшей работы…»
Спать он научился в любом положении: стоя, сидя, полулежа. Даже в транспорте, когда это было необходимо, Утехин переключался на сон. Стоило закрыть глаза и твердо приказать себе, как он засыпал. Просыпался минут через десять-пятнадцать, совершенно отдохнувшим. Дома в спокойной обстановке все было не так просто — неизвестно откуда приходили мысли о работе. Они вертелись, роились в мозгу, рождали версии поведения, розыска, которые приходилось тотчас обдумывать, пока не вылетели из головы, и сон пропадал. Андрей не относился к числу счастливчиков, которые просыпались на том же боку, что и засыпали.
С Петровки возвращались во втором часу ночи. Криминалисты быстро поняли свою задачу и обещали сообщить результат по телефону. Радости на их лицах Андрей не приметил — кому срочная работа посреди ночи в удовольствие?
В который раз промелькнули за окном машины огни в окнах родного дома, и через минуту, скрипнув тормозами, она остановилась у отделения. В кабинете Морозова на стуле покачивалась помятая личность неизвестного пола. Одежда ничего прояснить не могла — яркие цвета ткани, балахонистый свободный покрой, обтрепанные клетчатые брюки, тесно стянутые у щиколоток тесьмой. Сальные волосы скрывали лицо, и понять, какого пола клиент находится в «гостях», было невозможно. Рядом с ним на краешке стула сидел паренек лет двадцати, в очках, похожий на студента.
— Кто такие? — Утехин присел к столу, на котором лежали блестящие коробочки-стерилизаторы из нержавейки.
Морозов прошелся по кабинету. Андрей заметил, что с тех пор, как они не виделись, его лицо приобрело какой-то тусклый желтоватый оттенок. Склонив голову, Морозов попыхивал папиросой.
— Посмотри на их руки — вен не найти. Исколоты все! — Нагнувшись, Морозов достал из-под стола урну и выбросил погасшую «беломорину». — Смотришь на них и не знаешь, плакать или смеяться…
— Что так? — Андрей подошел к патлатому существу и взял его за рукав.
Неизвестнополая личность проявила неожиданную агрессивность. Мотнув головой, она разметала по плечам давно немытые волосы: на старушечьем, изможденном, с глубокими морщинами лице ненавистью горели молодые, пронзительно-синие и совсем не выцветшие глаза. Послышался треск ниток — наркоман вырвал руку.
— А пошел бы ты… — выругался он. — Тоже мне, нашелся смотритель. У своей жены гляди!
— Цыц, паразит! — прикрикнул на него Морозов. Тот как-то неестественно дернулся, будто у него не все было в порядке с координацией движений, и резко отвернулся к стене. Морозов посмотрел на Андрея и бросил мимоходом:
— Не связывайся с ним. Посмотри лучше на их оружие, — он кивнул на белые коробочки, шприцы, иглы, ампулы. — Жаль, Листвянников смылся, а то бы всех застукали.
— Ампулы откуда? Запайка заводская, клеймо фирменное…
— Найдем Листвянникова — спросим. Эти пока молчат, не понимают моих вопросов, словно на разных языках говорим…
При этих словах «студент» судорожным движением поправил очки и быстро взглянул сначала на Морозова, а потом перевел взгляд на Утехина.
— Простите, — сказал он скороговоркой, — но я недавно… — что «недавно», он проглотил. — Честное слово, больше не повторится. Только третий раз пробовал…
— Сколько отдавал за дозу? — жестко прервал его оправдания Морозов.
— Из маленького шприца… — парень привстал на стуле и показал на коробочку-стерилизатор. — Просили два с половиной…
— Двадцать пять? — с удивлением переспросил Утехин.
— А что ты думал. Такие расценки еще божеские. И дороже, бывает, дерут. А у кого денег не хватает, по садам шарят — мак воруют…
— Ладно, с ними ясно. Скажи, как с нашим вопросом…
— Никак! Дрючок здесь ни при чем… В момент нападения на художника его видели во дворе — возился со своим «датсуном». Натирал кузов полиролью.
— Этих-то где подобрал?
— Выходит, что его корешата, в квартире сидели. Очкарик готовился вколоть себе в вену, уже жгут прилаживал, а этот, в клетчатых бананах, «сидел на игле».
Зазвонил телефон. Морозов не спеша взял трубку:
— У меня, Филипп Степанович. Сейчас соединю… — Он протянул телефон Андрею.
— Готов! Записываю… — Он нетерпеливо выхватил у Морозова карандаш. — Так… Так… С самим гардеробщиком ясно, что с внучкой? По отцовской линии? Значит, фамилия у нее Филимонова? Замужем? Нет! Ясно, Степаныч! Как не Алена? Ошибки нет? Единственная? — Андрей выразительно посмотрел на Морозова и сделал ему знак: «Внимание! Интересная информация!» — Так… Так… Записал. По нашей территории… Спасибо! Все! — Андрей осторожно вернул трубку телефона на место.
— Что? — не терпелось Морозову. — Что он сказал?
— Есть одна барышня… — Андрей положил на стол портрет темноволосой девушки. — Только зовут ее не Аленой. Оказалось, что она Наталья Дмитриевна Филимонова, проживает на нашей территории и, самое главное, неоднократно бывала в нашем отделении…
— Почему не помню?
— Скандалистка она, а это не по нашему ведомству… До уголовной сферы подобная информация не доходит…
— А, черт! — воскликнул Морозов. — Надо было раньше в журналах порыться… Не догадался.
— Ничего бы не дало — мы ее знали как Алену.
— Верно. Но теперь надо будет просмотреть еще разок книги доставлявшихся — вдруг она попадалась не одна…
— Возьмешь на себя?
— Хорошо. А ты?
— К ней.
— Нарвешься на неприятности — время позднее! Одна жалоба, и спарывай погоны…
Утехин налил из графина воды, залпом выпил и бросил на ходу:
— Поехал! Проверяй журналы, и до встречи…
И опять промелькнули за стеклами машины окна родного дома. Машина проехала по освещенному проспекту и свернула в узенькую улочку.
— Кажется, здесь… — Буренков рассматривал едва заметную сквозь ветви деревьев табличку с номером дома. — Судя по всему, наша квартирка в четвертом подъезде…
Андрей внимательно посмотрел на Буренкова, размышляя, пригласить его с собой в квартиру, где живет Филимонова, или не стоит. Однажды в подобной ситуации он попросил Алексея помочь, и тот отказался. Мотивировка была простой — нельзя оставлять машину без присмотра. Правдиво это объяснение было только отчасти. Буренков прочно усвоил, что появление в чужой квартире в ночное время дело рискованное. Долгая служба научила своеобразной житейской мудрости — понапрасну не рисковать. Что ни говори, а в ночном визите есть нарушение закона.
