Я вышел из комнаты и направился в зал. Отец, вытянув ноги, смотрел «нэйшнл географик». Оставаясь за дверью, я не выдавал своего присутствия. И не мог отделаться от ощущения, что даже сейчас ему было на всё наплевать. Не знаю, обменялись ли они с мамой за весь сегодняшний день хотя бы одним словом. Вряд ли. Что же между ними происходило? Кризис среднего возраста? Кризис семейного брака? Как это назвать?

Я не двигался, продолжая следить. Отец несколько раз зевнул и на рекламе прикрыл глаза: скоро уснёт. Он всегда засыпал при просмотре телевизора, а учитывая, что сегодня занимался этим делом с самого утра, то часик сна он себе позволит сполна. Через минуту он уже тихо сопел. Из телевизора доносился мужской голос:

«…по словам этого учёного, мы все — дети Солнца, и каждый живой организм — это уникальный механизм преобразования энергии…»

А что делает мама?..

Я тихо прошёл по тёмному коридору и так же незаметно выглянул на кухню. Облачённая в зелёный фартук, который ей подарили на прошлый юбилей по случаю сорокапятилетия, и держа в руках большой нож, мама трудилась над разделкой рыбы. Меня она не заметила. На сковороде что-то шумно жарилось в кипящем масле.

На мамином лице не было даже слабого намека на радость от наступающего праздника. Она готовила машинально, как говорится, «потому что надо». Но что это будет за немое застолье, я не представлял.

Из рук мамы выпал кусок рыбы и шлепнулся на пол. Она, разозлившись, ударила несильно кулаком по столу и, ругаясь вполголоса, подняла кусок с пола и отправила его прямиком в мусорное ведро. «Хоть бы кто помог», — произнесла она себе под нос, не подозревая, что я стою всего в нескольких шагах от неё и всё прекрасно слышу. Мне захотелось неожиданно войти на кухню со словами: «Мам, может чем-нибудь помочь?», но вместо этого я развернулся, тихонько исчез в тёмной прихожей и закрылся в своей комнате.

«Да-а, весёлый Новый год меня ожидает, — прикидывал я. — Чёртов Новый год! Лучше бы его вообще не было. Какая-то пародия на праздник. К чему мама готовит все эти блюда, если мы их просто молча съедим? А завтра все продолжится, и родители будут так же игнорировать друг друга. И мне от этого будет ещё больше не по себе».

Наверное, я чересчур сильно волновался обо всём этом. Возможно, мне нужно было просто как-то отвлечься, расслабиться. «Может, сходить ещё выпить пива и просто забыться?» — подумал я. Нет… лень даже одеваться и идти на улицу…

Время близилось к полуночи. Из зала доносились отрывки концерта, транслировавшегося по главному телеканалу. Сидеть сейчас там и слушать эти поп-запевы — подобно пытке. Также я слышал, как мама накрывала в зале большой стол. Зачем большой, нас же всего трое? Но это традиция: белая скатерть, белая посуда, разнообразные холодные закуски, ароматное жареное мясо, золотистая картошка, незаменимый оливье — всё как полагается. Из года в год мама заполняет стол до отказа. Однако сейчас, несмотря на изумительные запахи в квартире, аппетита у меня не было. Хотелось просто послать всё куда подальше и выключить весь Мир. Хотя бы на одну ночь.

За дверью моей комнаты послышались голоса. Неужели родители соизволили о чём-то поговорить? Приоткрыв дверь, я прислушался… нет, уже молчат.

Через несколько минут мама позвала за стол. С лёгким головокружением я вошёл в зал: светло, работает плазма, аромат разных блюд, красное вино разлито по бокалам (по праздникам родители позволяли мне пробовать алкоголь).

Час до нового года. Мы в абсолютном молчании. Если бы не фоновый звук телевизора, то можно было бы отчётливо услышать, как взрывались фейерверки на другом конце города. Я попытался заговорить хоть о чём-нибудь, чтобы разрушить это безмолвие. Беглые ответы — и снова тишина.

После первого тоста за уходящий год я разом опустошил бокал вина и вытер салфеткой покрасневшие губы.

— Пожалуй, пройдусь немного, — сказал я и встал из-за стола.

— Но ведь до курантов осталось меньше часа. — Мама перевела удивлённый взгляд на отца, потом снова на меня.

— Неважно себя чувствую. Хочу подышать свежим воздухом.

Отец молчал.

Я развернулся, вышел в прихожую, накинул пуховик, шарф, забыл надеть шапку и вышел из квартиры.

Выскочив в последние мгновения ещё не ушедшего года, ноги быстро понесли меня прочь, подальше от этого двора. Что-то и правда неважно себя чувствовал.

Подул ветер.

Я натянул капюшон на голову…

* * *

Особые минуты молчания. Я устраивал их себе примерно несколько раз в день. Точнее, они происходили сами по себе. Моя личная минута молчания была необходима, чтобы отдышаться и успокоить ум. Часто мне как будто бы не хватало воздуха. Обычно в городе он казался грязным, но прохладная зимняя свежесть, так или иначе, спасала положение.

Я нёсся по безлюдному тротуару. Свет мелькавших окон частично заполнял дорогу под ногами. Я пытался заглянуть в некоторые из них, чтобы узнать, что там происходит. Как празднуют другие? Наверное, им очень весело?

«А ведь у кого-то и вовсе нет своего дома», — успокоил я себя, вспоминая о бездомных бродягах, блуждающих по городу в поисках пропитания. Однако сейчас даже и их не было видно на совершенно осиротевших улицах города. Все находились в ожидании того мгновения, когда стрелка часов прикоснётся к заветной цифре, которая станет отправной точкой нового года. Если чем и полезен этот праздник, то, наверное, только тем, что позволяет один раз за весь год по полной программе оценить свои успехи и поражения и поставить цели, к которым необходимо будет стремиться в следующем году.

Цели…

Смотреть в глаза наступающему, как вражеский танк, году мне было боязно: очень много в нём должно будет зависеть от меня. А это дополнительный груз ответственности, отдающий болью в душе регулярными приступами грусти от возникающих неудач.

Но ведь, если вспомнить, всё поверхностно и растворимо… Абсолютно всё. Рано или поздно то, что меня окружает, да и я сам, канет в небытие, станет пеплом, прахом или воспоминаниями в чьей-нибудь голове. И есть ли в этом случае смысл сильно переживать из-за своей жизни? Может, «живи отведённый тебе отрезок времени и особо планов не строй, ведь всё равно скоро умирать», а?

Да. Наверное, именно так…

Всё быстротечно.

Это успокаивает. Даёт надежду на освобождение от тяжких цепей будущих трудностей. Что бы ни случилось, это глобально ничего не изменит, ведь исход всегда один. Всегда.

…Сливаясь с тишиной кварталов, я брёл вдоль домов, оставляя за собой одинокие следы на снегу. Многие деревья, растущие вдоль дороги, были украшены светящимися гирляндами и создавали атмосферу настоящего праздника. Семейного праздника…

И для чего я позволил волне плохого настроения накрыть меня с головой и выбросить из дома на берег последних мгновений уходящего года? Может, мне захотелось проститься с ним? Сказать ему «прощай»?..

Я задышал глубже. Холодный воздух проникал в глубину лёгких, принося неимоверную расслабленность. Не сворачивая с улицы Достоевского, я решил дойти до самого её конца. Там, на холме, находился небольшой парк. Я не знал, почему решил пойти именно туда. Наверное, потому что не был там очень давно. Да и не хотелось блуждать по улицам. Просто посидеть бы в тишине и помолчать с зимой на пару. А там глядишь, в моё отсутствие родители найдут тему для разговора и, когда я вернусь, они снова будут, как и раньше, общаться и улыбаться друг другу. Хотя сомневаюсь…

Снег отзывался о моих шагах лёгким хрустом. По чёрному небесному паласу был рассыпан сияющий бисер. И правду говорят, что зимой небо наиболее богато звёздами. Ясная ночь, обилие сверкающих точек.

Не опуская головы, я дошёл до железных ворот парка, оформленных в старом стиле королевских замков. Этот парк уже давно считался заброшенным по причине его далёкого расположения от жилых домов. Однако в нём все равно иногда можно было встретить людей, ведь здесь, на окраине города, имелся обрыв, который позволял увидеть уходящие вдаль километры полей. Вспомнив всё это, я вдруг даже почувствовал прилив радости. Может быть, и не зря решил погулять в эту новогоднюю ночь!