Материалы фонда дополняются документами судной части Главного Морского Штаба.*79 Некоторые из них*80 представляют собой списки осуждённых за революционную пропаганду. В них подробно изложены сведения о положении обвиняемых, месте их службы, суть обвинений и приговор. В дальнейшем отслеживалось отправление их в тюрьму или на фронт. Здесь же обнаружены материалы о наказаниях за уголовные преступления, что помогает более детально представить себе как картину самих правонарушений, так и мотивацию людей, шедших на это.

В другой группе дел*81 нами обнаружены сведения о тех, кто попал в категорию “политически неблагонадёжных” и, вследствие этого, был отправлен служить на Север или в действующую армию. Большой интерес представляют критерии, согласно которым нижний чин попадал под подозрение. Такой подход позволяет объективно реконструировать данный своего рода защитный механизм правящего режима для предохранения боевых частей от антивоенной и антиправительственной агитации.

Такой немаловажный вопрос как просвещение и обучение личного состава затрагивается в хозяйственной документации этого фонда.*82 Здесь отложились данные о денежных суммах, необходимых для проведения лекций по состоянию на 1915 г.*83 и на 1916 г.*84 Особо стоит выделить документы по составлению, финансированию судовых библиотек.*85

Одной из серьезных сложностей этой войны, как показывал опыт, становилось разъяснение её целей и оправдание самой её необходимости. Тем более это было актуально для России, в которой отсутствовали морские общества, подобные германскому Marine Rundschau. В таких условиях содержание читаемого матросам в судовой библиотеке могло оказать серьёзное воздействие на их настроение и отношение к войне. С другой стороны, библиотеки играли не последнюю роль в организации офицерского досуга и отношении этой группы военных к войне. Их настроения в совокупности позволяют осмыслить психологический климат на кораблях русского флота, более полно понять систему взглядов, уровень образованности моряков, сравнить их с аналогичными у противника.

Материалы, содержащиеся в фонде 479 (“Штаб командующего флотом Балтийского моря”), позволяют, во-первых, реконструировать обстановку в Гельсингфорсе в целом и, во-вторых, дополнять общую картину ранее не известными подробностями. Большую часть материалов составили следующие типы делопроизводственных документов: приказы (Оп.1. Д.879, Оп.2. Д.1254.

1258), отчеты (Оп.1. Д.879, Оп.2. Д.1258), записи разговоров (Оп.1. Д.878, 879, Оп.2. Д.1258), протоколы (Оп.1. Д.879, 880, Оп.2. Д. 1258), журналы входящих и исходящих телеграмм и телефонограмм. Так, вошедшие в дела 879 и 880 документы позволяют более детально раскрыть значение событий лета 1917 г. на дредноутах 1-й бригады. В деле присутствуют некоторые материалы, иллюстрирующие положение на судах Гельсингфорсской базы после корниловского мятежа. Среди них: юзограмма от 1 сентября 1917 г. морского министра Д.Н. Вердеревского командующему флотом А.В. Развозову и ЦКБФ с требованием не допустить арестов и, тем более, убийств офицеров, подобных тем, что имели место на “Петропавловске”; требование командующего флотом А.В. Развозова в Гельсингфорсский Исполнительный комитет об отмене распоряжения о взятии расписок с офицеров в том, что они считают Л.Г. Корнилова мятежником и изменником.*86 Там же получил отражение вопрос о выборности командного состава.

Документы дела 1254 описи 2 освещают вопросы, касающиеся изменения формы и знаков отличия на Балтийском флоте. Рассмотренные материалы позволяют сделать вывод о том, что командование флота с первых же дней упустило инициативу в этом вопросе. В дальнейшем же оно просто “пошло на поводу” у матросов. К лету 1917 г. командующий флотом сам точно не знал, какие изменения в форме произведены официально, а какие — самовольно.

Сведения о выборных организациях были выявлены в фондах р-95 (“Центральный Комитет Балтийского флота”) и р-2063 (“Гельсингфорсский Совет депутатов армии, флота и рабочих”). Множество материалов по судовым комитетам 1-й бригады, их структуре, организации, выборам в них, содержат протоколы и постановления 1-го съезда Соединённого комитета 2-й бригады линкоров.*87 Этими постановлениями будут руководствоваться и судовые комитеты 1-й бригады, о чем говорят соответствующие резолюции, имеющиеся в этом деле.

Важную роль играют документы о претензиях экипажей, возбуждённых судовыми комитетами, к унтер- офицерам и офицерам и переданных затем для дальнейшего рассмотрения в Центробалт.*88 В протоколах заседаний Гельсингфорсского Совета отложились не печатавшиеся в “Известиях…” выступления тех, кто обращался с просьбами, в том числе и от имени экипажей 1-й бригады линейных кораблей. Например, обращение капитана I ранга М.А. Беренса по поводу отсутствия материалов для ремонтных работ.*89

Дополняют имеющиеся сведения материалы фондов 759 (“Начальник оперативной части штаба командующего флотом Балтийского моря Черкасский М.Б.”), 760 (“Довконт Ф.Ю.”) и р-29 (“Морская историческая комиссия при Военно-Морской Академии”). Первые два фонда содержат личную переписку и черновые заметки о планах на текущий день. В фонде р-29 отложилась неопубликованная часть “Дневника I мировой войны на Балтийском морском театре” И.И. Ренгартена.*90 Их субъективные наблюдения позволили выявить отдельные штрихи многих явлений, не попавшие в официальные делопроизводственные документы.

В делах фонда 9618 (“Редакция “Истории Ленинградского Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов””) Центрального государственного архива г. Санкт-Петербурга (ЦГА СПб) отложились личные источники очевидцев событий: воспоминания о наиболее памятных эпизодах революционного процесса 1917 г., автобиографии, отдельные рукописи работ. Важные дополнения к имеющейся картине восстания матросов в ночь с 3 на 4 марта в Гельсингфорсе содержатся в воспоминаниях А.С. Штарёва. Он, в частности, сообщил об участии некоторых офицеров в изъятии оружия у своих сослуживцев, а также подчеркнул популярность отдельных командиров у нижних чинов в первые послереволюционные месяцы.*91 Некоторые детали гибели офицеров на “Петропавловске” в августе 1917 г. добавляет рукопись работы С.П. Лукашевича “История Центрофлота и его борьба с корниловщиной”. В частности, он привел полный текст резолюции команды, содержавшейся во “Флагманском историческом журнале” бригады в урезанном виде. Это указывает на предварительную подготовку последовавшей расправы.*92

В рукописно-документальном фонде Центрального Военно-морского музея (ЦВММ) нами обнаружены воспоминания моряка, благодаря которым удалось более полно представить изменения, происходившие во внешнем облике. Кроме того, он описал и способы времяпрепровождения в часы досуга.*93

Лето 1914 г. линейные корабли типа “Севастополь” встретили в достройке. После убийства 15 (28) июня в Сараево австро-венгерского эрцгерцога Франца-Фердинанда завершение работ было значительно ускорено. В наибольшей степени готовности находились линкоры “Севастополь” и “Гангут”. Поэтому, на основании приказа командира Санкт-Петербургского порта № 225 от 28 июня и командующего морскими силами Балтийского моря № 364 от 30 июня, эти дредноуты подняли флаг и гюйс, вступив в вооруженный резерв.*94 5 августа к ним присоединилась “Полтава”, а 11 октября — “Петропавловск”.*95 Начальником 2-й бригады линейных кораблей Высочайшим приказом по морскому ведомству № 1279 от 21 июля назначался контр-адмирал А.С. Максимов.*96 24 июля он поднял свой флаг на “Гангуте”.*97