— Хорошо, товарищ Кун… Постараюсь добраться в Москву и повидать Ленина.

— Берегите себя, Тибор, будьте осторожны в пути!

…А ничего не подозревавшая Йолан с нетерпением ждала его в Рёйтёке. Самуэли решил написать Йолан, что в силу непредвиденных обстоятельств должен срочно выехать в Советскую Россию, что при первой же возможности пришлет за ней и они снова будут вместе.

Тревога за судьбу Йолан тяжелым камнем легла на сердце Тибора. Удастся ли спасти ее?.. Не сегодня-завтра начнут бесчинствовать белогвардейцы, волна террора захлестнет всю страну!

У Самуэли нет особого багажа. Большую часть средств из фонда партии он передал в надежные руки Бёшки Ормош и велел выдавать деньги товарищам, которые перейдут на нелегальное положение. Остальные он оставил у себя, чтобы раздать за рубежом нуждающимся эмигрантам. Письмо жене он тоже вручил Бёшке Ормош с просьбой передать по назначению.

А вот наконец и Добош. Он догадался, зачем его вызвали, но слова его неутешительны:

— Еще вчера мы располагали двумя исправными машинами. Правда, и они не годились для дальних перелетов, но все же можно было попытаться… Нынче ночью одну вывели из строя, а на другой какой-то мерзавец улетел утром в Сегед… Знай я об этом вчера — остался бы ночевать в кабине. Ну ничего, потолкуем с бортмеханиками… с одного самолета снимем воздушный винт, с другого — бензобак… Глядишь, за какие-нибудь трое, а может, и двое суток соберем аэроплан.

— Не стоит, Ангел. Уже поздно. Прощайте…

Добош крепко пожал Самуэли руку и, сгорбившись, вышел за дверь.

Что ж, надо сделать последнюю попытку… Тибор достал из кармана личные документы, сжег их и вынул из ящика паспорт на имя Ференца Краузе. Последний раз он воспользовался этим документом сто тридцать три дня назад. «Попробую перейти австрийскую границу в районе села Шаванюкут при содействии контрабандистов, — решил он. — Оттуда окольными путями доберусь в Советскую Россию, к Ленину…» Самуэли вызвал своего шофера Деканя.

Шофер нервничал: черный лимузин в ремонте, придется ехать на первой попавшейся машине. Сколько мытарств претерпел он, чтобы раздобыть ее.

«Все исправные машины на фронте», — отмахивались от него в диспетчерской гаража.

— Потерпите часок, товарищ нарком, — просил Самуэли Декань. — Раздобуду машину хоть из-под земли!

В три часа дня он действительно подъехал на открытом ярко-красном автомобиле.

— Эх, товарищ нарком, — сокрушался Декань, — не машина это, а настоящая развалина, давно ей пора на свалку. Фары разбиты, радиатор с вмятинами, мотор изношен до предела и в довершение всего — красный крикливый цвет!

Самуэли сел рядом с Деканем, а два охранника расположились на заднем сиденье. В путь!

В это время Бела Кун начинал свою прощальную речь на последнем заседании Центрального Совета рабочих и солдатских депутатов.

Самуэли оставил при себе охрану — двух бойцов-ленинцев. Один из них — поляк Максим Яблонский, другой — австриец Леопольд Хольцман. До отъезда он успел вызвать в Будапешт поезд особого назначения и передал доверенному лицу, чтобы тот проинформировал обо всем Ласло и Лейрица.

Самуэли сидел в машине хмурый, опустив голову. Нет, не за свою судьбу тревожился он! Угнетало сознание того, какая страшная трагедия ждет его родину.

Под Дьёром ветхая машина вышла из строя. Декань залез под нее и почти полтора часа они с Хольцманом, автомехаником по специальности, чинили ее. Тибор ходил взад и вперед по шоссе, разговаривая по-русски с Яблонским. Когда Декань наконец доложил, что все в порядке, Тибор сказал своему собеседнику:

— Расскажите потом обоим товарищам, что я сейчас вам говорил. Им тоже пора узнать о случившемся. Пусть они сами решают, как поступать. Я бы советовал воспользоваться благоприятным случаем и попытаться перейти за кордон.

Яблонский согласно кивнул.

А когда подъезжали к Шопрону, машина снова отказала. На этот раз и Яблонский — тоже опытный водитель — полез под кузов. Прошло еще около часа.

Стало темнеть. Это было кстати: в темноте не так бросался в глаза цвет автомобиля. Наконец замелькали впереди огни Рёйтёка.

Услышав рокот мотора, Йолан с бьющимся сердцем подбежала к окну. Последние дни тревожное ощущение не покидало ее ни на минуту, даже шелест листвы навевал безотчетный страх. А все потому, что не было рядом его. А тут еще экономка барона Берга, оставшаяся в барской усадьбе, завела в соседней комнате какие-то старинные часы, и они били зловещим, гулким басом… Да, это он, вот радость! Хаваши уже бежали ему навстречу.

Словно никого не замечая, взбежал Тибор по скрипучей деревянной лестнице. Молча обнял жену и, не выпуская ее руки из своей, в нескольких словах рассказал обо всем. Если бы не горестное выражение его лица, никто, наверное, не поверил ему, — так страшен был его короткий рассказ.

— …А мне пора ехать дальше…

— Поезжай, Тибор! Скорее поезжай!.. — торопил его доктор Хаваш.

Тибор быстро переоделся в серый штатский костюм, который носил в Рёйтёке, взял шляпу. Крепка и коротко обнял жену и вот уже побежал вниз по ступенькам…

— Разреши уехать с тобой, — просила Йолан. — Собираться мне не надо. Мне ничего не нужно.

— В бои я тоже не брал тебя, — попытался улыбнуться Тибор. — Береги себя! При первой же возможности пришлю за тобой надежного человека.

Захлопнулась дверца машины.

Йолан долго махала рукой вслед удаляющейся машине, но вот ночная тьма поглотила ее…

Когда Йолан, Хаваш и его жена Ализ, преодолев неимоверные трудности, добрались наконец до Будапешта, по улицам уже расхаживали дюжие полицейские, наспех напялившие на себя старую униформу. В расклеенных на стенах объявлениях военный министр Йожеф Хаубрих — полновластный диктатор города Будапешта — призывал жителей «к спокойствию»…

Барна, руководивший тайной доставкой оружия, сам еще ни разу не переходил границы. Он привел Самуэли к Зольнеру.

— Вас, товарищ народный комиссар, следовало бы довести по меньшей мере до Винер-Нёйштадта, путь — не малый… Да и Лейту придется переходить вброд… Как на грех, у меня подвернулась нога, и я не дойду туда. Но, к счастью, оттуда только что прибыл один рабочий, привез запасные части для пулеметов. Славный малый. Фамилия его Штрохшнейдер. Я разбужу его.

Штрохшнейдера еле удалось растолкать — так он устал. Но когда он понял, что от него хотят, тотчас же вызвался помочь. Пока он одевался, Тибор попрощался с Деканем, Хольцманом и Яблонским. Зольнер обещал и их переправить с кем-нибудь из контрабандистов, которые на рассвете придут сюда. Самуэли снабдил товарищей деньгами, чтобы, оказавшись по ту сторону границы, они могли бы как-нибудь перебиться в первое время.

Штрохшнейдер в Самуэли в сопровождении прихрамывающего корчмаря под покровом темноты двинулись в путь. Вскоре они добрались до заброшенной лесной сторожки.

— Мне пора назад, — объявил Зольнер. — Вы, товарищ народный комиссар, уже на австрийской территории.

— По правде говоря, — удивленно сказал Самуэли, — этот путь я смог бы проделать и без проводника.

— Возможно, — улыбнулся корчмарь. — Но не думайте, что это так легко. Пограничная линия здесь круто петляет. Под Лайтасентмиклошем, к примеру, граница так причудливо изгибается, что, ежели направиться отсюда прямо на запад, вы, вместо того чтобы углубиться на территорию Австрии, снова окажетесь на венгерской земле.

Стих в темноте шум шагов прихрамывающего Зольнера. Штрохшнейдер кивнул на лесную сторожку.

— Зайдемте, выкурим по сигаретке, а то потом долго не придется! Когда пробираешься в потемках по лесным чащобам, тлеющий окурок может выдать…

Барна никак не мог взять в толк, что понадобилось Тибору Самуэли на территории Австрии. А может, Австрия тоже готовится стать Советской республикой? Не иначе, как Самуэли идет поднимать австрийцев на восстание… Вот это здорово! Сделав такое сенсационное «открытие», он ворвался на квартиру Золтана Шюмеги, управляющего местным курортом.