Площадкой для эксперимента был, естественно, борт самолета ТУ-104Б, а именно — то место самолета, где, согласно протоколу осмотра, наиболее сильно были деформированы шпангоуты под полом буфета-кухни, что указывало на расположение как раз над этим местом центра взрыва.

Кроме того, эксперты учитывали и то, в каких местах расположены повреждения от взрыва на трупах Бидюка и Грязнова: по ним, как опытные охотники по следам на земле, они должны были «прочитать» характер происшедшего.

Тщательнейшим образом исследовав конструкцию взрывного механизма, Вадим Петрович Петров и его коллеги пришли к выводу, что от момента замыкания воспламенительного устройства, — иными словами, от момента приведения в действие взрывателя, до момента взрыва должно было пройти несколько десятых долей секунды, во всяком случае — не более одной секунды. И в этот промежуток времени никаких внешних проявлений замыкания электроцепи — например, искрения, шипения и тому подобных эффектов — не должно было быть.

Многократно воспроизводя различные варианты поведения бортмеханика и террориста в решающий, предшествовавший взрыву момент, предлагая статистам принимать различные положения, эксперты, наконец, смогли утверждать, что в момент взрыва ручка контейнера взрывного устройства находилась в правой руке Бидюка, а сам контейнер — между террористом и бортмехаником, стоявшими лицом друг к другу в полуметре от левого борта. И — важный вывод — правая рука Грязнова также была приближена к контейнеру; он тянулся к взрывному устройству.

Более того, эксперты установили, что, держа в правой руке за рукоятку контейнер, Бидюк повернул голову вправо. Он мог сделать это только с одной целью: посмотреть наружу через дверное окошко. Вот этого-то и боялись больше всего члены экипажа, понимавшие, что, увидев ландшафт за окном, террорист усомнится в том, что командир корабля выполнил его требование, и приведет в исполнение угрозу взорвать самолет…

Понимал это и бортмеханик Грязнов, зорко следивший за каждым движением террориста. И в тот момент, когда Бидюк взглянул в окошко, Грязнов, в отчаянной попытке спасти людей, находившихся в самолете, со всей силы бросился на него, схватив левой рукой за шею, а правую протянув к контейнеру. Может быть, он надеялся, что успеет задушить террориста еще до того, как тот приведет в действие взрывное устройство; и в самое решающее мгновение бортмеханик Грязнов сохранял хладнокровие: рука его, тянувшаяся к контейнеру со взрывчаткой, свидетельствовала о том, что, рискуя своей жизнью, он, тем не менее, до мельчайших долей секунды рассчитал все свои действия.

Он пытался одновременно нейтрализовать террориста и предотвратить взрыв, подхватив взрывное устройство.

Грязнов набросился на негодяя, вложив в этот бросок все свое отчаяние, и с такой силой сдавил его шею, что одной рукой сломал кости гортани. Пошатнувшись, террорист ударился затылком о стенку и инстинктивно поднял вверх левую руку с зажатой в ней батарейкой, пытаясь оторвать от своей шеи руку Грязнова. В этот момент и произошел взрыв…

Указом Президиума Верховного Совета СССР бортмеханик В. Г. Грязнов был посмертно удостоен звания Героя Советского Союза за мужество и героизм, проявленные при выполнении служебного долга.

Родина высоко оценила мужественное поведение и других членов экипажа, на щадивших себя ради спасения пассажиров — всем им вручены правительственные награды.

А материалы прекращенного в связи со смертью преступника уголовного дела не предавались огласке 25 лет.

В 1975 году произошло еще одно трагическое событие в криминальной жизни страны, впоследствии получившее известность как «дело автоматчиков». Бывший студент Лесотехнической академии, испорченный молодой человек Балановский, возжаждавший больших денег, которые можно было добыть только криминальным путем, разработал план вооруженного ограбления банка и, осуществляя свой замысел, убил солдата одной из воинских частей, чтобы завладеть оружием — автоматом.

Пытаясь заполучить автомашину для совершения преступления, Балановский совершил убийство водителя такси. В связи с тем, что на поиски опаснейшего преступника был поднят весь город, не только милиция, но и дружинники, комсомольские оперотряды, военные, замолчать это дело не удалось, ход его рассмотрения широко освещался средствами массовой информации.

В этом деле имелись необыкновенно пикантные подробности. Например, соучастником Балановского стал студент юридического факультета, член комсомольского оперотряда юрфака Зеленков. Это одно из первых уголовных дел, когда для поиска преступников были применены их композиционные портреты, иными словами — фотороботы, изготовленные по показаниям свидетелей. Практики в составлении таких портретов у нашей милиции тогда еще не было, портреты получились не очень удачными, и Зеленков, по иронии судьбы как член оперотряда получивший в свое распоряжение эти фотороботы, пришел к Балановскому, показал ему свой же собственный портрет и, намекая на его полную несхожесть с оригиналом, сказал: «Знаешь, нас никогда не поймают».

Но обо всем этом узнали уже потом, а пока город был взбудоражен убийствами водителей такси: Балановский и Зеленков совершили несколько неудачных попыток завладеть машиной. Следователи пытались решить странную головоломку — зачем убивать водителя такси и прятать его тело в багажник?

Производство медико-криминалистической экспертизы по делу было поручено доктору медицинских наук В. П. Петрову еще до того, как преступников поймали.

В постановлении следователя скупо сообщалось о том, что 24 июня 1974 года водитель пассажирского таксомоторного предприятия выехал на линию в 7 часов утра и должен был возвратиться в парк в 20 часов 30 минут, но не вернулся; его машина была обнаружена два дня спустя в лесу около деревни Петровское с телом водителя в багажнике.

На передних дверцах и на полу перед сиденьем пассажира имелись огнестрельные повреждения, в салоне следователь нашел осколки плоских костей, похожих на кости черепа, и сгустки крови и мозгового вещества.

Вадим Петрович исследовал восемнадцать мельчайших — каждый диаметром не более половины сантиметра — фрагментов костей неправильной, многоугольной формы, с присохшими остатками мягких тканей и корочками запекшейся крови, сначала под микроскопом, потом — рентгенографическим способом, что показало характерную структуру плоской кости во всех фрагментах. На следующем этапе эксперт с величайшей осторожностью пинцетом удалил с каждого объекта засохшие остатки мягких тканей и корочки крови, а результат этой ювелирной работы — очищенные кусочки костей — тщательно промыл в дистиллированной воде и высушил на фильтровальной бумаге.

И вот на одном (!) из очищенных кусочков выявился видимый участок чешуйчатого шва, характерный для теменно-височного низа свода черепа. И поскольку обстановка в салоне машины указывала на стрельбу, далее эксперт произвел контактно-диффузное исследование с целью выявления следов меди, причем как с кусочками костей, так и с остатками мягких тканей, снятых им с этих кусочков.

Как делалось такое исследование? Из коллекции боеприпасов физико-технического отделения областного бюро судебно-медицинской экспертизы была позаимствована пуля в медной оболочке, и ею нанесены на бумагу штрихи. Фотобумага, предварительно отфиксированная, помещалась в 12-процентный раствор аммиака до набухания эмульсионного слоя, а затем между двумя листами такой фотобумаги помещались фрагменты костей, между другими такими листами — кусочки мягких тканей. Туда же вкладывался листок бумаги со штрихом, нанесенным посторонней пулей, и все это с помощью специального винтового пресса с прокладками сжималось в течение 15 минут.

Однако ожидаемого результата — темно-зеленого окрашивания при проявлении отпечатков свеже приготовленным насыщенным спиртовым раствором рубеано-водородной кислоты, такого же, который дал контрольный лист бумаги со штрихом, нанесен ным посторонней пулей, — не наступило.