Теперь, находясь среди других заключенных, он держал руки в карманах робы, чтобы не было заметно, как они дрожат. Он скрывал это и от сына, хотя не имел понятия, насколько успешно. Вся его сила, уверенность и самообладание, с которыми он выходил на ринг, исчезли. Иногда по утрам он едва мог видеть, не говоря уже о борьбе. В свои пятьдесят четыре он превратился в то, что другие заключенные называли «мышь в нокауте», – бывший чемпион, достигший своего предела и ожидающий неотвратимого последнего боя.

Того, который убьет его.

– Слышал, ты меня искал.

Артаган полуобернулся, все еще пряча ладони в рукавах робы, и увидел седого старого надзирателя Войстока, стоящего с бластером в руке по ту сторону полупрозрачной сетки из проволоки и транспаристали. Как долго охранник там стоял, Артаган не знал. Он не слышал, как тот подошел, из-за шума в коридоре.

Артаган привалился спиной к стене и, стараясь не отводить взгляда от шатающихся мимо него заключенных и не двигать губами, сказал достаточно громко, чтобы надзиратель услышал:

– Спасибо, что пришли.

– Брось, – ответил Войсток. – У тебя есть что-то для меня или нет?

Артаган вынул из кармана правую руку, продемонстрировав аккуратный, толщиной в палец, моток полимерной нити. Он просунул его сквозь проволочную сетку в раскрытую ладонь охранника. Войсток взял моток, встряхнул его и поднес к лицу, чтобы рассмотреть.

– Что это за дерьмо?

– То, о чем мы говорили.

– Ты обещал мне тридцать тысяч кредитов, – усмехнулся Войсток. – Говорил, что у тебя на какой-то другой планете счет в частном банке…

– Офицер, взгляните на то, что я вам дал. Что вы видите?

– Моток ниток. Паршивый моток ниток, которые ты надергал из своей рубашки. Еще один слизняк пытается отвертеться от поединков! – Он бросил моток себе под ноги и уже развернулся, намереваясь исчезнуть там, откуда пришел. – Еще раз попытаешься зря потратить мое время, и тебе даже не придется ждать следующего боя. Понял, что я говорю, ты, ни на что не годный выродок?

– Подождите, – попросил Артаган. Боль зародилась внутри головы – в том же месте за левым глазом. – Просто взгляните. Пожалуйста.

Какое-то отчаяние в его голосе, должно быть, заставило надзирателя остановиться, потому что Войсток повернулся, подобрал моток и снова поднес к лицу, чтобы рассмотреть внимательнее. Неровный свет тюремных ламп осветил завязанные на нити крошечные узелки, собранные в группы, хотя ни одна из них не превышала по размерам блики света, отражавшегося в подозрительных глазах охранника.

Артаган заговорил вновь, тихо и терпеливо:

– В Галактике существует более шести миллиардов вариантов завязывания узелков, офицер Войсток. Любой узел представляет собой шар, особым образом деформированный в трехмерном пространстве, уникальный, как буква алфавита.

Войсток хмыкнул:

– И это должно для меня что-то значить?

– Предмет, который вы держите в руках, называется кипу, или узелковое письмо, – объяснил Артаган. – Любой дроид с самым простым аналитическим модулем способен расшифровать составленное из узелков сообщение. Это не занимает более тридцати секунд. В итоге у вас окажется последовательность из двадцати одной цифры.

– Что, вроде кода?

Артаган кивнул.

– Первые двенадцать цифр – номер банковского счета на Муунилинсте, на котором хранятся тридцать тысяч кредитов. Следущие девять цифр – пароль для доступа к счету. – Он вскинул взгляд на Войстока. – Смотрите сами.

– Узелки. – Охранник фыркнул, но все-таки сунул моток себе в карман. – Старик, ты чокнутый, как мутировавшая вомп-крыса, ты это знаешь?

Артаган слегка улыбнулся:

– Вы не первый, кто делает подобное замечание.

– Допустим, ты говоришь правду. А ты расскажешь мне, как отребье вроде тебя сумело наложить лапу на такие деньжищи?

– Это призовые, – объяснил Артаган. – Я копил их пятнадцать лет.

– В здешних поединках тебе такого не заработать.

– Я собирался жить на них, когда отойду от дел. – Артаган приподнял кустистую бровь, оглядывая холл и слоняющихся по нему заключенных. – Никогда не думал, что придется провести это время здесь.

– Отойти от дел, да? – На этот раз Войсток уже откровенно хихикнул. – Забавный у тебя взгляд на мир, старик, ты это знаешь?

– Возможно, он забавный у нас обоих.

– И как ты себе это представляешь?

– Мы оба обретаемся на плывущем в пространстве кусочке ада, – объяснил Артаган. – Просто по разные стороны от решетки, вот и все.

Войсток глядел на него, прищурясь.

– Да-а, ну, одна большая разница между нами есть, – сказал он, положив руку на плоскую коробочку «дропбокса» на поясе. – Ты обретаешься здесь с бомбой в сердце. Стоит набрать шесть цифр, и ты ляжешь и больше не встанешь. Показать, как это делается?

– Подождите! – Артаган глядел на него, подняв брови. – Если я чем-то обидел вас…

– А ты знаешь, что мне даже не нужно просить подтверждения у коменданта? – По лицу Войстока промелькнуло нечто похожее на коварную улыбку – только он не улыбался. – Все, что мне нужно, – заявить, что заключенный представлял угрозу. Не нужно заполнять никаких бумаг, и не будет никаких комиссий по расследованию. Блин, да я даже сообщать об этом не обязан! Вы все здесь просто расходный материал. – Он наклонился ближе к Артагану. – А где твой парень?

– Нет, подождите… – Артагана мгновенно охватила паника. – Что вы делаете?

– Просто небольшая демонстрация. – Войсток отстучал несколько цифр на консоли своего «дропбокса». – Твой парень – заключенный 11033, верно?

– Пожалуйста, не…

Войсток пожал плечами:

– Слишком поздно.

И нажал на «ввод».

Артаган застыл. Метрах в двух справа от него заключенный-валптиринец, стоявший, привалившись спиной к переборке, вдруг окаменел, а затем его украшенное бивнями лицо внезапно оплыло. Колени подломились, он сполз по стене и бесформенной кучей рухнул на пол.

Несколько секунд другие заключенные, оказавшиеся неподалеку от валптиринца, косились на тело, а затем разошлись по своим делам, а нескладный лязгающий дроид «Тредвелл» пятой модели подкатился, зацепил манипуляторами труп за лодыжки и потащил его прочь.

– Ой! – Войсток пожал плечами. – Должно быть, неправильно набрал номер. – Он пристально посмотрел на Артагана: – Будь спок, в следующий раз я наберу его верно. – Офицер вновь обратил свое внимание на кипу и провел пальцем по узелкам. – Лучше бы ему быть настоящим.

– Он настоящий.

В черепе Артагана стучало так сильно, что глаза, казалось, готовы были вывалиться из орбит, и больше всего в Галактике он мечтал оказаться в тишине и темноте своего уголка в тюремной камере. Но что-то ему подсказывало: любой намек на слабость способен разрушить слабый проблеск доверия, возникший между ним и надзирателем.

– Если вздумаешь меня обмануть, добром это не кончится ни для тебя, ни для твоего парня, – заявил Войсток. – Теперь ты это понимаешь, не так ли?

Артаган лишь кивнул:

– Просто возьмите кипу.

Охранник прищурился:

– А что ты хочешь взамен? Чтобы я дал гарантию, что ты не будешь больше участвовать в поединках? Чтобы защитил твоего сына? – Он покачал головой. – Говорят, ты сам его серьезно тренируешь, пытаешься научить технике «пятьдесят два кулака», чтобы подготовить к первому поединку. Думаешь, у него действительно есть шансы?

Артаган медленно выдохнул сквозь стиснутые зубы. Высказать это вслух, казалось, стоило ему чего-то глубокого и личного, что он предпочел бы держать при себе.

– Нет, – признался он почти шепотом. – Мальчик не боец – это заметит и слепой. Он достаточно быстр, я полагаю, и с каждым днем становится сильнее… но он не убийца. Этому нельзя научить.

Мучительно было произнести это вслух – над всеми этими страшными фактами он размышлял бессонными ночами и ни с кем ими не делился, но одновременно наступило облегчение: у этих фактов появился голос, и он услышал, как они звучат.