Впервые за все время нашего разговора я едва не потерял выдержку.

— Меньше двух недель назад у меня на родине в крошечной деревеньке погибли пятьдесят семь человек, среди них женщины и дети. Может, их убили бандиты, может, солдаты, это зависит от того, какие газеты читать. Но мне не важно, кто именно их убил. Важно то, что они мертвы, а ответственны за их смерть те, кто поддерживает бандитов деньгами и оружием. Солдат посылали не за тем, чтобы они расправились с деревней, населенной мирными жителями, наоборот, они должны были освободить ее от бандитов. Слишком уж долго моей страной правят те, кто пришел к власти через кровь. Если все это беспокоит доктора Гуайаноса в той мере, как он это заявляет, пускай приезжает в страну, чтобы бороться за пост президента. Миру не потребуется много времени, чтобы понять, трюк это или нет. Но, боюсь, Гуайанос, в свою очередь, окажется ничуть не лучше, чем другие. Куда безопаснее захватить власть силой, чем подвергать себя риску проиграть на всеобщих выборах, лишиться доверия избирателей.

— Или собственной жизни, — вставил сенатор.

— Именно жизни, — я бросил на него взгляд. — Неужели она чем-то ценнее, чем жизнь любого другого?

Сенатор посмотрел на меня в задумчивости и после некоторой паузы мягко произнес:

— Мир полон трусов, которые упрашивают храбрецов пойти ради них на смерть. Я встал.

— Прошу извинить за то, что отнял у вас больше времени, чем рассчитывал. Благодарю за беседу.

— Нет, это я должен сказать вам спасибо, — сенатор тоже поднялся. — Я узнал так много нового. Но, должен вам сказать, как и прежде, я не знаю, что смогу для вас сделать.

— Вы выслушали меня, это уже немало. Это гораздо больше того, что готов был для меня сделать любой другой член вашего правительства.

Мы направились к двери.

— Я был бы рад увидеться с вами вновь, — сенатор повернулся ко мне. — В обществе, чтобы мы смогли стать друзьями.

— Мне это также было бы приятно.

— Вы примете приглашение на ужин, если моя сестра пошлет его вам?

— С удовольствием.

— Хорошо. — Сенатор улыбнулся. В это мгновение он был похож на ликующего мальчишку. — Она бы убила меня собственными руками, если бы вы отказались. Она умирает от желания познакомиться с вами.

Я вернулся из Кейп-Кода в понедельник ночью. Джереми отправился в Вашингтон, где располагалась штаб-квартира его агентства новостей, а я провел изнурительно долгий и скучный день на заседаниях каких-то подкомитетов в здании ООН. В консульстве я появился только после одиннадцати вечера, совершенно разбитый, зная, что в таком состоянии ни за что не засну. Тут до меня дошло, что я еще не ужинал.

В «Эль-Марокко» Джон Перона лично приподнял бархатный барьер, преграждавший вход, чтобы помочь мне пробраться через толпу у дверей. Он даже издал нечто вроде стона, увидев меня.

— Ты не похож на счастливчика, — улыбнулся я ему.

— Кто это, интересно, в таком месте будет чувствовать себя счастливчиком? — Он посмотрел в сторону переполненных залов и кабинетов. — Проблемы, одни проблемы и ничего больше. Я только что сказал своему сыну: надеюсь, что мистер Ксенос сегодня здесь не появится, а тут как раз ты собственной персоной.

Я усмехнулся.

— Почему же именно мне не стоило сегодня появляться?

Перона неохотно выдавил из себя улыбку.

— Здесь сидят все ваши бывшие жены, плюс три-четыре старые знакомые.

— Ты хочешь, чтобы я велел им убираться, — расхохотался я.

Перона уставился на меня, не поняв шутки. Покачал головой.

— Нет, конечно. Впечатление такое, что у нас собрался весь Нью-Йорк, если не весь мир.

Я последовал за ним к небольшому свободному столику у стены. Похоже, Перона говорил правду. За одним из столиков я увидел Али Хана с друзьями. За другим сидел Абиджан, бывший тесть Марселя. Чуть дальше Аристотель и Тина Онассис вместе с Руби и его новой женой, молоденькой француженкой. Киношники были представлены Сэмом Шпигелем и Дэррилом Зануком — каждый за своим столиком. По соседству расположился популярный и процветающий адвокат-международник Поль Гитлин, в потоке своего красноречия уже оседлавший двух любимых коньков: собственный вес и проблему литературных гонораров. Зельда, его терпеливая жена, слушала внимательно, выжидая момент вставить свое слово.

Я сел, но прежде чем я успел что-то заказать, официант уже ставил на стол бутылку шампанского. После того, как он открыл ее и наполнил мой бокал, я вопросительно посмотрел на Перону.

— Придется вам весь вечер пить шампанское, — сказал он. — Мы слишком заняты для того, чтобы выполнять другие заказы.

— Не очень-то это цивилизованно. А потом, я просто хочу есть.

— Я прикажу принять у вас заказ. — Он оглушительно хлопнул в ладоши и исчез.

— Слушаю вас, мсье? — официант материализовался прямо из воздуха.

Я заказал салат из зелени с маслом и уксусом, зернистую белужью икру, толстый бифштекс и жареный картофель. Откинувшись на спинку стула, закурил сигару, окинул взглядом зал.

В какое-то мгновение мне захотелось подозвать Перону и сказать ему, что он, хотя и не солгал мне, был все же не совсем точен в своей информации: я заметил Каролину и Сью-Энн, но и в мыслях не допускал, что здесь может оказаться и Ампаро. Ее и вправду тут не было.

Официант принес салат, и я принялся за еду.

Едва я успел с ним покончить, как откуда-то спереди до меня донесся голос:

— Не могу поверить глазам. Что-то определенно случилось. Чтобы ты ел в одиночестве?

Этот мрачный голос я узнаю где угодно. Я поднялся со стула навстречу Ирме Андерсен.

— Дакс, мальчик мой дорогой! — Она протянула мне руку.

Я склонился и поцеловал ее, думая про себя: а были ли эти короткие толстые пальцы когда-нибудь молодыми?

— Я сегодня заработался допоздна и пришел сюда просто перекусить. Не хотите присоединиться ко мне? Бокал шампанского?

— Никакого вина — я на диете, ты же знаешь. Но с радостью присяду на минутку.

Официант бросился отодвигать стул.

— Скажи мне, — Ирма усаживалась, — что это ты вытворяешь? А я-то думала, что буду видеть тебя чаще после того, как ты вернулся в Нью-Йорк.

— Есть кое-какие проблемы.

— Знаю. Это просто ужасно — то, что у вас происходит. Говорят, что скоро случится революция.

— Люди любят болтать. Никакой революции не будет.

— В этом-то все и дело. Если бы не эти слухи, появилась бы неплохая возможность оживить туризм. Многие только и заняты поиском новых местечек. Старые уже приелись.

Я с интересом взглянул на Ирму. Эта старая ведьма была известна своей проницательностью, и уж если она что-то говорила, то явно не для того, чтобы насладиться звуками собственного голоса.

— Если ты заявляешь, что никакой революции не будет и скоро все успокоится, то единственное, что в твоем положении необходимо, это новая программа по связям с общественностью.

Теперь мне было ясно, куда она целила. Я согласно кивнул.

— Вы абсолютно правы. Однако кто, кроме вас, смог бы эффективно руководить такой компанией? Таких нет, а вы слишком для этого заняты.

Ирма озадаченно посмотрела на меня и понизила голос.

— Честно говоря, я сама присматриваю себе что-нибудь новенькое. Теперь, когда Сергей упрочил свое положение, у меня появилась куча свободного времени.

— Это же замечательно. Что, если я завтра позвоню вам? Мы договорились бы о встрече и поболтали.

— Позвони мне, мой мальчик, — сказала Ирма поднимаясь. — Да, кстати, а тебе известно, что здесь Каролина де Койн и Сью-Энн Дэйли?

— Да, знаю, я видел их.

— И Мэди Шнайдер, и Ди-Ди Лестер, и... — она бы не остановилась, если бы я не поднял руку.

— Вам нет нужды перечислять. Я уже всех их видел.

— И ужинаешь как отшельник?

— Не вздумайте меня жалеть, — расхохотался я. — Иногда так приятно побыть одному.

Но, как выяснилось, недолго мне суждено было наслаждаться одиночеством. После представления появилась Даня Фаркас, и я пригласил ее за свой столик. И оттого, может быть, что теперь я перестал быть неприступным, стали подходить и другие. Сначала Сью-Энн — ей было любопытно, что за отношения у нас с Даней. За ней явилась Ди-Ди — она никогда не упускала случая устроить сцену, если Сью-Энн была поблизости. Последними подошли Каролина и Мэди Шнайдер, которые также не могли оставаться в стороне, если где-то что-то происходило.