4

Распахнулась дверь. Сначала показался ружейный приклад, потом в тусклом свете ночника выросла фигура дежурного. - Притворяемся? Как же, пойдет к вам сон до моего прихода! Баннай зажег свет и, выстукивая прикладом по каждой доске пола, начал проверку. Новобранцы ежились под своими тонкими одеялами, дрожали от этого стука. Баннай это прекрасно знал, ибо сам был новобранцем четыре года назад. Тогда тоже, неизвестно зачем, его подымали с постели среди ночи, заставляли вставать на четвереньки и били по заду ружейным прикладом. Совершил ты какой проступок или нет, но раз бьют, значит, за дело. Это вроде пошлины, она будет взиматься с тебя до тех пор, пока ты не перейдешь в категорию старослужащих. И сосчитать невозможно, сколько ударов вынесло могучее тело скотобойца. И не забыло их. А армия - такое место, где удары не вернешь тем, кто их наносил. И потому, как только ты избавляешься от обязанности принимать удары, ты возвращаешь свою долю сторицей тем, на кого эту обязанность возложили. Баннай возился подозрительно долго. Кадзи начинал беспокоиться. Чуть приоткрыл глаза. Баннай стоял возле печки. - Пр-р-рекрасно! Вот он опять стукнул прикладом об пол. - Новобранцы, подъем! Двадцать новобранцев почти одновременно сели на койках. - Становись! Двадцать человек выстроились у своих коек по стойке "смирно". Лицо Банная на мгновение осветила озорная улыбка. - Сжать зубы, расставить ноги! Затем, размахивая руками, Баннай начал наносить удары с точностью механизма. Левой рукой - слева, правой рукой - справа. Движение этого механизма на мгновение приостановилось, когда с носа Охары слетели очки. Они были, если можно так выразиться, его настоящим зрением, и поэтому Охара поспешил поднять их. На Сасе Баннай промазал. Осоловевший со сна Саса чуть подался назад, и кулаки Банная в первый раз метнулись туда и обратно впустую, так что Баннаю пришлось повторить. Талисман не помог Сасе. Не обделив никого, Баннай, порозовевший от удовольствия, весело спросил: - За что я бил, все знают? Нет, они не знали. Кадзи напряженно думал. Кажется, он весь день был начеку. Вроде все было учтено. - Может, ты знаешь? Баннай вопросительно уставился на солдата 2-го разряда Таноуэ, стоявшего ближе всех к печке. - Нет, нам это неизвестно. - А ну-ка, повтори еще разок! Таноуэ тут же спохватился. Здесь нельзя говорить, как на гражданке, здесь нужно отвечать "никак нет" или "так точно". Но для него обращение по форме было мукой. Он не мог к нему привыкнуть - и все тут. - Никак нет, не понимаю! - гаркнул он. - Не понимаю! - скривив рот, передразнил Баннай. - Ничего, сейчас поймешь. И Баннай, склонившись над пожарной бочкой, вытащил оттуда что-то и показал на вытянутой ладони солдатам. - Это что такое? На багровой ладони Банная лежал разбухший от воды окурок. - Кто разрешил использовать пожарную бочку как пепельницу? Отвечайте! Вам не передавали приказа господина дежурного, что противопожарная вода должна содержаться в чистоте? Отвечайте! Столкнувшись глазами с Баннаем, новобранец действительной службы Ямагути, заикаясь, прошептал: "Не... не... не... передавали!" - Дежурный по отделению, шаг вперед! Испуганно взглянув на Кадзи, Охара вышел вперед. Когда Баннай тяжело, по-медвежьи подошел к Охаре, Кадзи заметил, что у того дрожат ноги. - Снять очки! Охара повиновался. Теперь уже все его тело била мелкая дрожь. Первый удар повалил его навзничь. - Вонючка, что, тебя ноги не держат? Встать! Зажав разбитую губу, Охара, пошатываясь, встал. Кадзи знал: будь у Охары хоть сто оправданий, он все равно не откроет рта - страх словно сковал его. Кадзи не выдержал: - Перед ужином Охара сменил воду в бочке. - Это была правда, они вместе меняли воду. - Пепельницу я собственноручно вычистил перед отбоем. Баннай перевел взгляд на новую жертву. - Так ты хочешь сказать, что это старослужащие курили после отбоя? Кадзи не ответил. Скорее всего, так оно и было. Именно так. Пока он ходил мыть пепельницу, кто-то закурил. А близорукий Охара этого не заметил. Да и другие новобранцы тоже, верно, не заметили. - Значит, ты обвиняешь старослужащих солдат? - не унимался Баннай. В его голосе Кадзи почувствовал нарастающую угрозу. Кадзи увидел, как на койке приподнялся ефрейтор Ёсида и еще несколько старослужащих. Разгорался скандал. Почти машинально Кадзи взглянул на койку Синдзе, который чуть приподнялся. Синдзе поймал его взгляд и снова улегся: ничего не поделаешь, Кадзи. - Никак нет, я только хотел сказать, что это не халатность Охары, - ответил Кадзи. - То есть как это "хотел сказать"? - Под ногами Банная скрипнула половица. Раньше чем услышать этот скрип, Кадзи инстинктивно уперся обеими ногами в пол. Резкий удар в лицо, но Кадзи устоял на ногах. - Господин ефрейтор Баннай, это упущение рядового второго разряда Охары! - Вот так-то! Сразу надо было по форме! Баннай обернулся к Охаре и наотмашь ударил его. - Виноват! - Поздно догадался! - И опять удар. - Тьфу, скоты! - сонно проворчал один из старослужащих. - Нет вам покою. - Человек только свою милашку обнял, так на тебе, разбудили! На соседней с Ёсидой койке солдат 2-го разряда действительной службы Яматохиса начал одеваться. - Куда ты, приятель? - спросил Ёсида. - Воду переменить. - Ладно, лежи уж... Яматохиса, расторопный малый, всегда прислуживал Баннаю. За это он пользовался некоторыми льготами. У начальства он был на хорошем счету и в недалеком будущем надеялся получить повышение. - Эй, тыловые крысы! - гаркнул Ёсида, оглядев новобранцев-запасников. - Эй, Охара, ко мне! Охара приблизился. Ёсида с размаху хватил его по лицу. И когда он покатился по полу к койке Кадзи, тот даже не решился помочь ему подняться, а только прошептал: - Охара, встань! Сейчас же встань! Сразу подымешься - будут бить. Замешкаешься - достанется вдвое. - Позоришь отделение, - орал Ёсида, - получаешь замечания от дежурного! Из-за тебя скоро нас всех мордовать будут. Как стоишь? Ёсида поискал глазами койку младшего унтер-офицера Сибаты, ответственного за новобранцев. - Эй, унтер, дрыхнешь? Гляди, как я за твоими окурки убираю. - Ефрейтор Баннай, воду сменим, - доложил Ёсида. - Прошу поручить это дело мне. - Ладно, - ответил Баннай. - А ты после придешь - доложишь, - бросил он Охаре и, переводя взгляд на Кадзи, добавил: - И ты тоже! Стукнув об пол прикладом, Баннай ушел. - Кадзи, иди-ка сюда, - позвал Ёсида. Он сидел на койке, скрестив ноги. Когда такая собачья стужа и не дают соснуть, одна радость - покуражиться над новобранцами. - За вас отвечает унтер. Правда, он сегодня что-то помалкивает, это его дело. Но расхлябанности я вам не спущу - дудки! - Службу нести - не с женой валяться, - поддакнул кто-то. - Понятно? - Так точно, - прохрипел Охара. Ёсида покосился на Кадзи. - Ты вот университет кончил, верно, мнишь себя важной птицей. Тебе ли беспокоиться о пожарной бочке! Эй, Сирако, ты, верно, тоже такой? - Никак нет, господин ефрейтор, - поспешно ответил из своего угла огромный солдат лет тридцати, и все увидели, как вздулись вены у него на лбу. - Рядовой Сирако постоянно заботится о противопожарной воде. Сирако немедленно переменит ее. - Вот так-то. Смотри у меня! Ёсида презрительно усмехнулся. - Подумаешь - образованные! Мы таких субчиков живо на место ставим. В армии не дозволяются пререкания. Ясно? Вы, конечно, надеетесь пролезть в вольноопределяющиеся и вскарабкаться наверх. Коленки обдерете! В армии звездочки и полоски ничего не решают. Запомнили? Сирако, можешь дрыхнуть, остальные тоже. Теперь Ёсида взялся за Кадзи. - Поспорить, значит, решил с ефрейтором? Пыль в глаза пустить? Бунтовать вздумал? Ишь какой смелый! В таких случаях полагалось отвечать: "Виноват, буду внимателен". Кадзи промолчал. - Я не спорил, - сказал он наконец. - Охара действительно сменил воду. Я только это и сказал. - Сменил или не сменил - не о том речь. - Кадзи получил увесистую оплеуху. - Ты дерзок со старшими по чину, вот я о чем говорю. Лицо Ёсиды посинело от гнева. Важничает этот Кадзи очень, потому что университеты кончал. А он, Ёсида, служил мальчиком на побегушках. Ну хорошо, он его проучит. Узнает щенок, что с Ёсидой шутки плохи! "Дурак этот Кадзи, - подумал Сирако, забираясь под одеяло. - Какой толк от его упрямства? Здесь армия". Яматохиса с нетерпением ждал расправы над Кадзи. Охара вызывал у него смутную жалость, но унижению Кадзи он радовался. - Ты, Кадзи, презираешь старослужащих солдат! - распалял себя Есида. - Ну кого из нас ты уважил? Хоть один из нас любит тебя? Ну, отвечай! Положение становилось безвыходным. Скажи Кадзи, что действительно нет, никого никогда не уважил, выйдет, что Ёсида прав, и тогда не миновать расправы. А назови он, к примеру, Синдзе, весь гнев обрушится на приятеля. Если же указать на кого-нибудь другого, тот непременно откажется, скажет, что терпеть не может интеллигентных молокососов вроде Кадзи. Наслаждаясь растерянностью новобранца, Ёсида недобро улыбнулся. Но тут неожиданно вмешался младший унтер-офицер Сибата: - Слушай, Ёсида, дай парню выспаться. Завтра соревнования. У Ёсиды вытянулось лицо. Успех роты на соревнованиях - немаловажное дело. Как ни хотелось Ёсиде проучить Кадзи, но тут пришлось отступиться. - Ладно, так и быть. - От досады у него дернулись веки. - Сегодня прощаю. Но смотри, еще раз попадешься - держись! А теперь смените с Охарой воду в бочке. Из унтер-офицерской комнаты выглянул старший унтер Хасидани. Он определенно был в курсе событий, но виду не подал. Лицо его было непроницаемым. - Кадзи, почему не спишь? - спросил он. - Ложись! И тут же захлопнул дверь. Ежась под пристальным взглядом Ёсиды, Кадзи торопливо одевался. Наклонившись к нему, Охара чуть слышно шепнул: - Я один схожу. Однако его растерянные глаза молили из глубины очков: пожалуйста, пойди со мной. Кадзи раздраженно отмахнулся. - Не болтай! Живее! Если он, повинуясь Хасидани, сейчас уляжется, скандала не избежать. Он ни на минуту не должен забывать о неприязни к нему "стариков" и зависти новобранцев, которые только и ждут случая, чтобы напакостить ему. Да и самому Хасидани, бесспорно, не так уж по сердцу Кадзи. Он, поди, не раз досадовал, что этот тип с клеймом "красного" попал именно в его отделение. Кто-кто, а Хасидани-то знал о красных галочках в его бумагах. Кадзи терпят до поры до времени. То, что он прекрасный спортсмен и отличный стрелок, для Хасидани было немалым козырем. Кадзи понимал все. Он оделся, и они вместе с Охарой пошли менять воду в пожарной бочке.