Этот человек первое время даже забавлял герцога. Он тогда был пёстрый, как яйцо кукушки. Пёстрый и лысый. Но забавляла не столько его экстравагантная внешность, сколько младенческая, даже какая-то болезненная доверчивость. И до восшествия на престол и после Арий имел возможность убедиться в силе собственного обаяния. Однако Игоря он считал своим особым достижением. Уверовав во всесилие нового хозяина, человек выболтал ему всё не только о своей жизни там, в другом мире, но и тут. Не напрягаясь, Арий обогатился новыми знаниями о змеях, о восточных окраинах герцогства, о многих своих эмиссарах, – нужно ли говорить, что часть из них незаметно исчезла, а им на смену пришли новые, куда более жёсткие; о западных соседях, наконец. Солар не баловал сына откровениями. Разведка при прежнем герцоге была поставлена из рук вон плохо. Да и зачем аллари было содержать и совершенствовать разведкорпус? Они больше полагались на чутьё.
А человек их всё равно переиграл!
Игорь разбирал последние свитки. Герцог немного расслабился на своём троне. Старый арихалковый он распорядился задвинуть далеко в угол, объявил реликвией и даже близко старался к нему не подходить. Боялся? Ничего подобного! Он его не боялся! Старая вещь. Руками не трогать!!!
«Придётся или нет спускаться в пыточную», – размышлял Арий. На минутку вроде отлегло, но вновь накатило зудящее между лопаток раздражение. Или начальник замковой стражи успел разозлить своей медлительностью?
«Этот, пожалуй, продержался дольше остальных», – в который раз постарался остудить себя Арий. Все люди, когда-либо стоявшие у трона, успели рассредоточиться по эту и ту сторону бытия. Причём на ту сторону герцог отправлял с большей охотой. Иногда приходилось, смирив неприязнь и даже ярость, улыбаться и дарить бывшему сподвижнику очень и очень отдалённые земли.
Игорь поднял от бумаги недоумённый взгляд, потом наклонился над листочком и ещё раз перечитал.
– Что там? – нетерпеливо крикнул герцог.
– В этих – отчёты, ничего особенного. А тут всего несколько слов…
– Читай.
– «Он в Невье, – запинаясь, начал разбирать буковки Игорь. – С ним тот самый конь и какой-то собака».
Герцога внезапно сорвало с места. Он выхватил из рук начальника стражи записку, глянул на две неровные строчки, и будто влекомый ветром прошелестел мантией вдоль первого ряда колонн. Игорь давно не видел синьора в таком возбуждении. С пальцев Ария срывались мелкие белые искорки. Вокруг светлых вьющихся волос потрескивали разряды статического электричества. Пробежавшись, герцог встал и обернулся: на лице ни кровинки.
– Что ещё?
– Ничего, – развёл руками Игорь.
– Иди.
– Какие будут приказания?
– Убирайся!
Игорь развернулся и, печатая шаг, двинулся мимо непонятно чем обозлённого правителя. Высочайший гнев его больше не пугал. За время службы он успел хорошо узнать привычки и повадки герцога. Кровавую пакость тот мог учинить в расслабленном состоянии, закиснув в болоте депрессии. Когда ситуация требовала мобилизации, Арий оживал, превращаясь в умного, чётко мыслящего, деятельного и крайне рационального человека.
– Стой! – хлестнул в спину начальника замковой стражи окрик. – Командира егерей, интенданта, обоих тайных советников и председателя Клира ко мне! Хотя, нет, этого звать не надо. Иди.
За порогом залы Игорь первому же караулу приказал бежать с поручениями, а сам пошёл на голубятню.
На кой ляд, спрашивается, ставить стражников на каждом углу? Куда ни повернёшь, везде торчит парочка на случай, если начальник внутренней охраны измену замутит: а вот и мимо. Если означенный начальник и задумает что недоброе, герцог наш, Его Светлая Светлость, тут же унюхает. Странно опять же: человек, а чутьё, как у нелюдя. А как последних аллари в герцогстве повыведет, вообще один такой останется. Ещё башня… зачем он туда бегает? За директивами, что ли? Туда несётся – в глазах страх. Обратно шествует – полная уверенность в завтрашнем дне. Однако Игорь давно заметил, что посещения башни даются герцогу очень и очень трудно, будто на верёвке его туда тащат. И верёвка та наподобие колючей проволоки.
Но магия-то у него настоящая… как и та, с помощью которой Шак повозку над океаном прогнал и вынырнул в овражке на границе центрального герцогства и воинственного Аллора.
Ненависть, недоумение, чёрная обида – трудно сказать чего больше бродило в душе Игоря, когда он очнулся, и выяснилось, что Шак их бросил, подставив под удар егерей. Два года вместе; из таких переделок выходили, какие только в авантюрных романах в родном мире встречались. Где тот мир? Где те романы?
На сегодня жизнь затерянного в пространствах человека, имя которого и произносят-то тут, не смягчая, сама похожа на роман. Это если смотреть со стороны. А если изнутри – рутина, скучная до зубовного скрежета и в тоже время опасная, как хоровод с волками.
Однако он к ней успел привыкнуть. Ведь чего боялся, когда шёл на утренний доклад, правильно, что отправят в пыточную. Отсюда и мысли о возвращении, о невыполненном герцогом обещании, о бренности нынешнего существования. Миновала опасность, и сразу в глаза полезли,бестолково натыканные по углам часовые.
Вообще задумываться о своём житье-бытье Игорь начал только в последние годы. Первое время все силы уходили на вживание. Необходимо было продержаться до обещанного возвращения. Потом он привык. В его жизни мало что происходило. Он практически не покидал дворца. С утра ждали служебные обязанности, развод караулов, отчёты, проверки. Голубиная почта тоже была в его ведении. Все силы уходили на наведение хоть какого-то порядка в дворцовом хозяйстве.
Прежний герцог придерживался либеральных взглядов. Все службы дворца жили и работали в пределах традиций. И как-то ведь справлялись. Игорю трудно было представить, что бы тут началось, отмени он ежедневные разводы и отчёты, да людишки бы к обеду разбежались. На поварне устроили бы пьянку. На конюшне – вертеп. Голубятня ещё! Хотя там Игорь давно уже пристроил своего старого товарища по скитаниям. Сун что в рабах, что в птичниках оставался точным и прилежным до занудства.
Или при герцоге аллари всё во дворце вертелось, подчиняясь примитивному зову совести? Нет, не могло огромное, сложное дворцовое хозяйство, все как один, следовать чистым душевным порывам. Людьми всегда правил страх, а управляла корысть.
Или сейчас правит страх, а прежде что-то другое? Игорь вспомнил, как они выходили с Шаком из лесов, как давали первые представления в затерянных городках, в тёмных деревнях. Как им было весело, страшно, голодно и тревожно. Как однажды попали в деревню изуверов и все бы погибли, не явись им спасением неуклюжий толстый застенчивый Ири. Шак тогда до утра погонял, отрываясь от страшного места, а после чуть не прибил Игоря за то, что тот назвал его Апостолом, но выспросил, понял и даже принял новое имя.
И тот же Шак с холодной расчётливостью послал своих товарищей на смерть!? Но герцог же привёл свидетелей. Они подтвердили: конь загодя подготовился к встрече с братом, оставил Игоря и двух бывших рабов отвлечь егерей на себя, а когда запахло жареным, ушёл в свободный прыжок, забыв о товарищах, вернее, предоставив выкручиваться самим.
Спасибо герцогу, не отдал палачу, даже оставил при себе, позволив отслужить…
Сун чистил лотки для корма. Он состарился. Плосковатое, смуглое лицо напоминало кусок мятого пергамента. Светлые раскосые глаза слезились.
– Здравствуй.
– Здравствуйте, господин начальник, – поклонился бывший раб.
– Да брось ты.
– Господин начальник хочет получить отчёт?
– Нет, я просто так зашёл. Как живёшь?
– У меня всё хорошо.
– От Ири есть вести?
– Да. Он прислал привет на словах и пирог. Пирог дожидается Вас, я его сейчас принесу.
Сун вышел, протопал вниз по лестнице, потом вверх, плечом открыл дверь, и предстал перед Игорем с небольшим плоским пакетом, который торжественно держал обеими руками.