— Благодарю вас.

Миновав прихожую, он прошел в гостиную, критически осматривая скромную обстановку квартиры. Джейн с навязчивым радушием воскликнула:

— Полагаю, что мне надо поздравить вас. Хотя мне строго-настрого запретили говорить об этом.

СиСи медленно повернулся и смерил Джейн таким испепеляющим взглядом, что она мгновенно поняла свою ошибку.

— О, я, наверное, не должна была говорить, — суетливо стреляя глазами, сказала она.

Хотя СиСи умело скрывал свои чувства, его слегка подрагивавшая от возбуждения губа выдавала его истинное состояние.

— Мне известно о том, что мой сын и эта девушка, — тут он сделал многозначительную паузу, — помолвлены. Собственно говоря, именно об этом я и хотел поговорить с мисс Хейли. Кстати говоря, вы не знаете, когда она вернется?

Джейн смотрела на СиСи широко раскрытыми глазами.

— Нет, я не знаю, — едва смогла выговорить она.

Несмотря на то, что Сантана не приглашала окружного прокурора присесть к себе за столик, он, нисколько не сомневаясь в собственной правоте, отодвинул стул и уселся напротив Сантаны. Она нервно швырнула салфетку на стол.

— Кейт, если ты не уйдешь сейчас, я уйду сама, — взволнованно сказала она. — Я не хочу, чтобы нас кто-нибудь увидел. Эти слухи обязательно дойдут до Круза, и ты сам знаешь, что будет. Мне снова придется оправдываться, а я уже устала лгать, я больше не могу.

Он принялся успокаивать ее нудным, тягучим голосом:

— Не нервничай, Сантана, здесь никого нет. Успокойся, нас никто не увидит. Здесь нет ни Круза, ни Иден, мы в полной безопасности, как у меня дома.

Она криво улыбнулась.

— Я не поверю тебе, и не проси. Это обязательно плохо кончится. А у меня нет больше ни сил, ни желания продолжать.

Но Тиммонс не собирался реагировать на просьбу Сантаны.

— Я понимаю, что у тебя сейчас плохое настроение, что ты устала, что тебе хочется отдохнуть.

— Да, это так.

Тиммонс широко улыбнулся.

— А вот это как раз меня меньше всего пугает. Ведь мы можем очень легко исправить это. Тебе стоит лишь высказать такое пожелание.

Она отрицательно замотала головой.

— Кейт, прошу тебя, не заговаривай мне зубы. Вчера вечером я уступила тебе последний раз. Ты даже не представляешь, чего мне это стоило. Я больше не хочу испытывать подобные чувства. Я устала, мне очень тяжело.

Тиммонс, как умелый дипломат, перевел разговор в другую плоскость.

— Хорошо, для того, чтобы ты не пугалась, что за нами подсматривают, мы будем просто разговаривать. Я напущу на себя надменный, неприступный вид, как будто мы обсуждаем служебные дела, касающиеся твоего мужа. Тебя устраивает такое?

Тиммонс точно рассчитал этот ход. Сантана пыталась что-то сказать, но умолкла и опустила голову. Тиммонс с торжествующей улыбкой налил себе в бокал минеральной воды.

В дверь ресторана вошла Джина Кэпвелл. На ней было шикарное красное платье, на шее сверкало золотое колье, в ушах поблескивали бриллианты. В общем, постороннему наблюдателю трудно было сказать, что перед ним всего лишь владелица какой-то заштатной пекарни, которая, правда, пытается всеми силами стать ведущей в городе. Видимо, денег, которые Джине перепадали от Лайонелла Локриджа, вполне хватало на новые наряды и украшения. Трудно сказать, что из этих денег шло на развитие дела — скорее всего, лишь один доллар из сотни.

Но Джину это не волновало. Сейчас у нее наклевывалось несколько довольно любопытных дел, которые она намеревалась довести до конца. Довести до конца в ее понимании означало прилично на этом заработать. Учитывая, что подобные интриги всегда требовали немалых затрат времени и сил, не говоря уже о деньгах, Джине просто было некогда заниматься какой-то там несчастной пекарней.

Поскольку бодрствовала Джина, в основном, начиная со второй половины дня и до раннего утра, вечер был для нее самым плодотворным и приятным временем.

Вот и сейчас, направив, как обычно в такое время, стопы в ресторан «Ориент Экспресс», Джина решила для начала хорошо поужинать. Когда метрдотель провел ее за ее обычный столик, она развернула меню и бегло скользнула глазами по строчкам. «Так, паштет из куриной печенки, салат из крабов, овощи…» Она водила пальцем по отдельным пунктам меню, но в этот момент ее внимание привлекли знакомые голоса за столиком неподалеку. Она подняла голову и бросила заинтересованный взгляд в зал.

Так оно и есть. Это были Сантана Кастильо и Кейт Тиммонс, окружной прокурор. Эта мило воркующая парочка стала за последнее время одним из главных предметов интереса для Джины. Она надеялась выудить немало полезного из их любовной связи. Метрдотель, который по-прежнему предупредительно стоял у столика Джины, наклонился и спросил:

— Миссис Кэпвелл, вы хотите, чтобы, как обычно, вас никто не беспокоил?

Она слегка рассеянно кивнула:

— Что? Ах, да, да, не плохо было бы спокойно поесть. Хотя нет, подождите, если увидите Иден Кэпвелл, передайте ей, что я просила, чтобы она подошла ко мне. Я думаю, нам будет о чем поговорить, — многозначительно закончила она.

Метрдотель кивнул и удалился.

Сантана нервно теребила в руках салфетку.

— Кейт, с меня довольно, я больше не хочу этого больше продолжать. Мы должны как можно быстрее расстаться.

Он недовольно поморщился.

— Сантана, я не понимаю, что происходит. Ты говоришь мне о том, что собираешься все разорвать между нами уже несколько дней подряд. Каждый день повторяется одна и та же история.

Она смущенно опустила глаза.

— Я просто, просто пытаюсь разойтись по-хорошему и забыть обо всем. Поверь, так будет лучше и для тебя, и для меня.

Окружной прокурор недоуменно пожал плечами.

— Но я совершенно не представляю, как это можно сделать, ведь нас, словно магнитом, тянет друг к другу. Мы нужны друг другу.

Она порывисто вскинула голову.

— Нет, нет, это не так.

— Да, да, — мягким обволакивающим голосом повторил он.

Тиммонс неотрывно смотрел в глаза Сантаны, повторяя свой обычный прием — гипнотизирующее влияние питона на кролика. Как ни странно, несмотря на всю избитость и примитивность этого метода, он неизменно срабатывал. Именно поэтому Тиммонс не отказывался от него — от добра добра не ищут.

— Сантана, тебя вчера вечером никто не принуждал приходить ко мне. Ты сделала это исключительно руководствуясь собственными желаниями и эмоциями. Никто не оказывал на тебя никакого давления.

Она кивнула.

— Да, это так, я знаю это. Но это было в последний раз.

Тиммонс тяжело вздохнул, изображая последнюю стадию растроенности чувств.

— Сантана, — грустно сказал он, — ты можешь приходить ко мне в любое время, когда только захочешь, я буду очень рад тебя видеть. Поверь мне, сейчас мне больше всего не хочется прерывать наши отношения, мы ведь очень нравимся друг другу, не правда ли?

Сантана снова занервничала.