– Это верховный суд, это судьи, их девять. Мне очень нравится этот портрет – замечательная работа, творческая удача.

Доктор отложил лист в сторону и показал Перлу следующий.

– А это что-то уже гораздо более сложное, – Перл потянулся к рисунку.

Доктор дал его и пациент принялся более пристально рассматривать изображение трех чернильных клякс.

– Это что-то гораздо более сложное, по-моему, это похоже на Национальную Систему Пенсионного Страхования, – придирчиво вглядываясь в мелкие капли сказал Перл и вновь откинулся на спинку кресла. – Да, да, это социальное обеспечение, – Перл швырнул лист бумаги на стол прямо в руки доктору.

Доктор поставил перед Перлом следующий рисунок.

– А вот теперь я в тупике. Я действительно не могу сообразить, что же это такое. Хотя… минуточку, дайте я сосредоточусь и подумаю.

Перл вытащил авторучку изо рта, вновь стряхнул мнимый пепел и склонил голову набок.

– Да не мучайтесь, не мучайтесь, мистер Капник, итак все ясно, – пристально гладя в лицо пациенту сказал доктор Роулингс.

– Вы что-то сказали, доктор? – воскликнул Перл.

– Да, вы свободны и можете идти. Пациент сунул авторучку в рот и затянулся.

– А я надеялся, что наше заседание будет очень долгим. Ведь я собирался рассказать вам о моем детстве, – мечтательно закатив глаза Перл затянулся и несколько раз кашлянул.

– В другой раз, как-нибудь, расскажете.

– Что ж, хорошо, доктор, как скажете, – Перл взялся за колеса своей инвалидной коляски.

Увидев движение пациента, увидев как тот неуклюже разворачивается на инвалидной коляске, доктор спокойно произнес:

– По-моему, вы уже в состоянии покинуть это инвалидное кресло.

Перл горделиво откинул голову и высокомерно посмотрел на врача.

– По-моему, доктор, вы не слишком понимаете, почему я нахожусь в этом кресле. Так вы, доктор, не знаете, почему я в этом кресле?

– Вам повезло, – слегка улыбнулся доктор Роулингс, – мы просмотрели ваши снимки и не обнаружили ничего серьезного. Так что ваш паралич уже прошел, мы считаем, – доктор Роулингс принялся вертеть в руках сверкающую авторучку. – Так что, господин президент, вы можете ходить, можете ходить на своих ногах.

– Какая чудесная наука – медицина! – закатив глаза закричал Перл, оперся на подлокотники и попытался встать. – Да, доктор, я могу ходить! – воскликнул больной, сделав несколько уверенных шагов по кабинету.

– Да, конечно, можете, – ответил врач. – Можете, мистер Капник, можете, господин президент.

От тона, каким доктор Роулингс говорил последние фразы, холодок пробежал по спине Перла.

"Неужели он догадался? Неужели он высчитал, что я имитирую сумасшествие?" – сам про себя произнес Перл, но тут же напустил на себя еще более важный, еще более горделивый вид и уже чванливо и презрительно покосился на доктора, будто тот был каким-нибудь мелким и незначащим субъектом в его огромном государстве.

– И пригласите, пожалуйста, сестру Кейнор, – попросил доктор.

– Конечно, конечно, но вначале я должен найти своих товарищей, – Перл опустился на колени, принялся ползать по полу, выкрикивая:

– Ну где же вы? Где же вы, друзья мои, сограждане? Я вас ищу, я хочу вас видеть, вы что, забыли о своем президенте? – он заглядывал под стол, под кресло, даже под книжные стеллажи.

Доктор Роулингс, ехидно улыбаясь, смотрел на действия пациента.

Наконец, после того как все поиски оказались безуспешными, Перл покинул кабинет доктора Роулингса и буквально через несколько минут, тихо постучав, в него вошла сестра Кейнор.

– Прикройте, пожалуйста, за собой дверь, сестра, – вежливо обратился к ней доктор.

Сестра посмотрела на доктора и потом плотно прикрыла дверь, выглянув предварительно в коридор.

– Ну как он? – поинтересовалась сестра Кейнор.

– Он реагировал в соответствии со своим образом президента, – потирая руки произнес доктор Роулингс.

– Совсем не похоже на поведение шизофреника, – покачала головой сестра Кейнор и криво усмехнулась.

Доктор ответил очень похожей улыбкой и такими же движениями головы.

– Это означает только одно: либо он на грани помешательства или притворяется, – доктор улыбнулся с видом победителя, с видом ребенка, разгадавшего сложный ребус. – Мистер Капник загадочная личность, неправда ли сестра Кейнор? – доктор вертел в пальцах сверкающую ручку.

Сестра пожала плечами, не зная, что ответить своему шефу.

Джулия продолжала свой разговор с Марком. Они никак не могли его закончить, потому что возникали все новые и новые вопросы. Джулия пристально смотрела на Марка. Он от волнения даже принялся расхаживать по кабинету из угла в угол.

– Ничего бы этого не произошло, если бы не Мейсон. Во всем виноват он.

Марк повернулся и глянул в глаза Джулии. Та странно покачала головой, но ничего не ответила.

– Я точно знаю, я уверен – Мэри все еще любит меня, но он, он все время с ней, он ее отвлекает, он пытается настроить Мэри против меня.

От волнения Марк даже принялся размахивать руками и потрясать кулаком, как будто бы Мейсон мог это видеть и испугаться.

Джулия, склонив голову на плечо, следила за каждым движением Марка. Едва она пыталась задать какой-то вопрос, как Марк тут же перебивал ее, продолжал торопливо говорить дальше.

– Так что, ты хочешь сказать, он…

– Да, да, Джулия, он всегда стремился поссорить нас. Вспомни, что он сделал в монастыре…

– Что? – округлив от удивления глаза посмотрела на Марка Джулия, – он просто украл ее оттуда, увел. Представь себе, Джулия, ведь Мэри поехала туда для чего – чтобы побыть одной, чтобы подумать обо всем что произошло, а он едет следом за ней… а потом она возвращается и говорит, что была близка с Мейсоном. Надеюсь, теперь-то ты представляешь, как он влияет на нее?

Джулия в ответ только кивнула головой.

– И еще. Вот о чем я хотел сказать, – Марк поднял вверх правую руку и потряс указательным пальцем прямо перед глазами Джулии, – он убеждает ее, что я, Марк Маккормик, не смогу быть отцом ее ребенку. А ты знаешь, Джулия, как это больно? – дрожащим голосом произнес Марк.

Джулия даже приподняла голову и посмотрела на Марка более внимательно. Ей показалось в какой-то момент, что он переигрывает.

– Я люблю Мэри и она вольна делать в своей жизни все, что ей только хочется. Если она хочет оставить меня – она имеет на это право. Но ребенок… ребенок, Джулия, я никогда до конца своих дней не смогу простить себе, если Мейсон Кэпвелл будет растить моего ребенка, – Марк постучал себя кулаком в грудь, – моего, Джулия, моего. Теперь ты понимаешь, как нужна мне… Джулия, – Марк посмотрел в глаза своему адвокату и попытался улыбнуться, но лицо Джулии осталось беспристрастным, ни единый мускул не дрогнул, – они никогда в жизни не смогут доказать факт изнасилования, но Мейсон Кэпвелл приложит все свои усилия, чтобы очернить меня в суде. Если бы не твоя помощь, Джулия, он мог бы лишить меня практики. Представляешь, он мог бы лишить меня куска хлеба!

Когда Марк начал говорить о своей врачебной практике, его голос странно задрожал и Джулия почувствовала, что вот сейчас он не врет, это его сильно волнует.

– Он бы сделал невозможным мое опекунство над ребенком, не дал бы мне возможности видеться с ним. Ну что тебе еще сказать? – взгляд Марка стал виноватым и беспомощным одновременно.

Джулия приподняла голову и еще раз пристальным долгим взглядом посмотрела на Марка.