– Мистер Кэпвелл, мистер Кэпвелл, успокойтесь. Держите себя в руках.

Мейсон крутил головой и пытался вырваться. Марк поднялся на четвереньки, потом – во весь рост. Он достал из кармана носовой платок, вытер окровавленные распухшие губы и кровоточащий нос.

– Отлично, отлично, Мейсон! – как бы радуясь тому, что произошло, негромко проговорил Марк.

И вдруг заорал на весь зал ресторана:

– Отлично, Мейсон! Теперь моего согласия на развод вы не получите никогда!

Мэри испуганно прикрыла лицо руками, а Мейсон, негодуя, пытался вырваться из цепких рук управляющего, чтобы еще раз ударить Марка.

– И что тогда будет, Марк?! – выкрикнула Мэри, – что?! Ты можешь себе представить?

– Конечно, я прекрасно все это понимаю. Тогда он, – Марк указал рукой на Мейсона, – он не сможет растить моего ребенка. Вот что будет.

Мейсон стоял, понурив голову, а Марк злорадно смеялся окровавленным ртом.

– Это мой ребенок, Мэри! Запомни, это мой ребенок. И я его хочу… я выращу его, – грозя всем кулаком, выкрикивал Марк.

Мэри побледнела, губы ее затряслись. Она отпрянула к Мейсону, прижалась к нему спиной. Мэри явно испугалась, услышав подобное из уст своего мужа.

– Нет Марк, это мой ребенок! – выкрикнул из-за плеча Мэри Мейсон.

– Нет, Мейсон!.. Хотя анализы покажут, чей он. Это не займет много времени, – Марк, с презрением посмотрев на Мейсона и Мэри, быстро вышел из "Ориент Экспресс".

Мейсон хотел рвануться за ним вдогонку, но Мэри и управляющий удержали его.

В комнате для свиданий психиатрической лечебницы доктора Роулингса нервно расхаживал СиСи Кэпвелл. Он то и дело подходил к зарешеченному окошку и смотрел в коридор, но тот был абсолютно пуст. Лишь откуда-то из глубины доносились приглушенные голоса.

– Когда же она придет? Я уже устала ждать, – нервничала София, – у меня нехорошие предчувствия.

– А какие тут еще могут быть предчувствия? Откуда взяться хорошим? – сказал СиСи. – Мне сказали, что у них сейчас общее собрание пациентов и наша Келли скоро освободится.

– Мне так тяжело, – сказала София, – казалось, приедем сюда и на душе станет легче. А сейчас какое-то волнение…

СиСи подошел к Софии и обнял ее за плечи.

– Успокойся, дорогая, конечно, лечебница – это не лучшее место, чтобы успокоить нервы.

– А ты можешь себе представить, СиСи, каково ей здесь? Изо дня в день…

– Но что я могу сделать? – развел руками СиСи, – ты же сама понимаешь, по-другому – нельзя.

– Да, понимаю, – кивнула София.

В ее голосе было столько горечи, что СиСи еще сильнее обнял свою жену.

– Я вижу, София, ты уже смирилась с мыслью, что Келли с нами не отпустят.

– Да. Но я до сих пор не могу понять, почему доктор не согласен отпустить ее с нами хотя на денек, хотя бы на праздник. Ведь это бы пошло ей на пользу.

– Не знаю, наверное, у доктора Роулингса есть какие-то соображения на сей счет.

– Мне он не очень нравится, – призналась София.

– А почему он должен тебе нравиться? Мне, например, никогда не нравились ни хирурги, ни психиатры. У них у всех одинаковое выражение лица, к тому же– выражение не из приятных.

– Я этого не замечала, – задумалась София, – хотя теперь, когда вспоминаю тех врачей, которых я знала, то, думаю, ты прав.

– Ты всегда соглашаешься со мной. София тряхнула головой.

– СиСи, у тебя все-таки, чудовищная сила воли. Ты так умеешь влиять на людей. Видишь, и я начала подстраиваться под тебя. Говорю лишь бы с тобой согласиться, хотя на самом деле у врачей такое же выражение лиц, как у всех остальных людей. И я многих из них вспоминаю с большой благодарностью. Да и тебя подняли на ноги врачи.

– Да ладно, София, это я так, сболтнул глупость, – признался СиСи, – нервы на пределе.

В глубине коридора раздались тихие шаги. СиСи и София насторожились. София своим материнским чувством ощутила, поняла – это идет Келли.

Шаги приближались к двери, а СиСи не мог заставить себя подняться и заглянуть в небольшое квадратное зарешеченное окошко.

Наконец, дверь со скрипом отворилась и на пороге возникла Келли. Ее лицо было ужасно бледным, волосы не причесаны, губы подрагивали. На ней была теплая вязаная кофта, но девушка зябко поеживалась.

– Папа… мама… – растерянно проговорила она.

– Привет, – София бросилась к дочери.

– Привет, дорогая, – сказал СиСи.

Мать и дочь обнялись. СиСи смотрел на двух таких дорогих ему людей и у него защемило сердце.

"Боже мой, – подумал он, – неужели я так и не смогу ничего сделать для них обеих? Ведь я их так люблю, а стою сейчас с таким спокойным выражением лица… хотя должен плакать. И откуда у меня эта черствость? Права София – нужно быть мягче".

– Девочка моя! – шептала София. Келли нервно вздрагивала.

– Мама, – отвечала она, – как я рада, что вы приехали.

Наконец, София отпустила Келли и та тут же бросилась к отцу.

СиСи прижал ее к своей груди. В этот момент он вспомнил, какой маленькой и трогательной была Келли в детстве, как он ее любил. Он вспомнил, как они катались с ней на лошадях, как гуляли по берегу океана. Он вспомнил, как забавно Келли выговаривала слова и улыбнулся. Ему казалось, что он прижимает сейчас к себе не взрослую женщину, а маленького ребенка.

– Келли, – шептал он, – мы так с мамой по тебе соскучились.

– Я тоже, – отвечала Келли.

– Мы так соскучились по тебе, что сели в машину и приехали.

Келли улыбнулась.

– Спасибо вам, мне так было тяжело без вас. А сейчас стало немного легче.

София взяла дочь за руку.

– Врачи на нас с папой в большой обиде за то, что мы не предупредили их о приезде. Но ты же знаешь своего папу, если он что задумал, то не остановится. Он не терпит, когда кто-то становится поперек его пути.

– Келли, ты сегодня такая красивая, – сказал СиСи дочери.

– Нет, – резко ответила дочь и прикрыла лицо руками, – я безобразна. Не нужно мне врать, я прекрасно понимаю, как выгляжу.

София с горечью посмотрела на свою дочь. Если бы это было в ее силах, она бы тут же забрала ее с собой.

– Что ты, Келли, ты не можешь быть безобразной, – София бросилась к дочери и погладила ее по волосам, – ты такая же как прежде, только немного бледная.

– Нет, мама, не нужно меня обманывать – я безобразная.

– Ты просто, наверное, устала и нервничаешь.

– Нет, я в самом деле безобразная, – твердила Келли, – не уговаривайте меня.

София поняла, что дальше продолжать этот разговор бессмысленно и поэтому решила сменить тему.

– А ведь скоро будет праздник! – радостно проговорила она.

Келли воодушевилась.

– Да, в самом деле, четвертое июля.

– Да, дорогая, очень скоро, – сказал СиСи.

– Мы с папой как раз недавно вспоминали о наших прежних вечерах, которые мы устраивали в этот праздник. Помнишь, как нам всем было хорошо и весело. Как мы развлекались, шутили, смеялись…

Келли угрюмо молчала.

Неужели ты не хочешь вспомнить о празднике? – спросил СиСи.

– Мы устраивали эти вечера с кучей гостей, с фейерверками. Ты помнишь, Келли?

София говорила и гладила дочь по волосам.

– Кажется, помню, – измученным голосом ответила дочь и робкая улыбка пробежала по ее бледным губам.