– Ты хочешь, чтобы я за тобой вновь принялся ухаживать? – лукаво улыбнулся СиСи и погрозил Софии указательным пальцем, – ты этого хочешь?

София в ответ расцвела улыбкой.

– А почему бы и нет? – она развела руки в стороны и тряхнула пышной копной волос.

– Я согласен, София, и я даже готов…

– Нет-нет, СиСи, я не хочу, чтобы ты каждый раз встречал меня с охапкой цветов, – София пыталась говорить серьезно, но голос изменял ей и смех буквально рвался из груди.

– Но ты знаешь, я действительно хочу дарить тебе очень много цветов.

– Ну конечно, если тебе хочется, то запомни, СиСи, если ты не забыл…

– Что я должен был забыть?

– Запомни, в эту пору года мне больше всего нравятся нарциссы.

– Нарциссы? – улыбнулся СиСи, – какие, белые или желтые?

– Все равно, просто нарциссы, но лучше белые.

– Тогда, София, я буду тебе дарить огромные букеты белых нарциссов.

София подошла к СиСи. Он взял ее за плечи. София запрокинула голову и его губы нашли губы Софии.

– Я сделаю все, чтобы ты была счастлива, –оторвавшись от Софии сказал СиСи. – Если ты хочешь подождать с официальным оформлением нашего брака, то я подожду. Хотя мне бы этого не хотелось, – уже серьезно произнес СиСи Кэпвелл.

– Легко сказать, но это будет не так-то просто сделать.

– Не хитри, София, – СиСи обнял жену и прижал к груди.

София слышала как четко и ровно бьется в груди СиСи сердце и ей было приятно слушать этот уже забытый звук. Она удобнее устроилась в объятиях СиСи, а он прикоснулся к ее лбу своей щекой и тихо прошептал:

– Впервые, София, за многие годы, у меня появилась возможность устроить свою семью. И этим я обязан тебе. Ты, София – мой якорь. Я чувствую, что становлюсь лучше как отец.

На лице Софии было трогательно-мечтательное выражение, а СиСи говорил очень серьезно.

– И как человек, София, рядом с тобой я становлюсь лучше. Вот теперь, надеюсь, ты понимаешь, почему я спешу со скорейшим оформлением брака.

Руки СиСи разжались, и София отошла от своего бывшего мужа.

– СиСи, но ты тоже должен понять меня. Ведь я очень давно не была в этом доме. А помнишь, как мы все собирались за большим столом за обедом, как мы все веселились, хохотали, дурачились? Ты помнишь наши июльские вечера?

– Этого давно не было, София, потому что давно не было тебя, – СиСи поймал руки Софии и крепко сжал ее маленькие ладони в своих.

В отражении, в зеркале, они напоминали двух молодых влюбленных, счастливых и полностью принадлежащих друг другу.

– СиСи, и ты хочешь все это оживить?

– Конечно, я хочу, чтобы все повторилось, – СиСи раскинул руки в стороны и сделал такое движение, как будто бы он был дирижером большого симфонического оркестра и сейчас по мановению его руки начнется великолепное представление.

– И что, СиСи, ты хочешь, чтобы весь наш праздник проходил в таких нарядах? – София посмотрела на ночной халат СиСи, а он глянул на серебристый шелк сорочки Софии и ухмыльнулся: он был не против, чтобы София всегда расхаживала в этой сорочке, в которой когда-то прошла их первая брачная ночь

– А почему бы, собственно, и не в этих одеждах? – СиСи Кэпвелл, размахивая руками, отошел к огромной кровати. София, а может, мы возьмем и закатим праздник на несколько дней?

СиСи говорил с таким энтузиазмом и задором, что София чуть было не поддалась на эту уловку и не ответила мгновенным согласием.

– Ты что, хочешь это сделать сегодня?

– Конечно, сегодня и прямо сейчас.

– Да ты точно сумасшедший, – улыбаясь, воскликнула София.

Но СиСи уже в это время раскинул руки для объятий, и София с хохотом бросилась на грудь СиСи.

– Помнишь, как ты, София, говорила, что хочешь собрать всю нашу семью. Мне кажется, сейчас у нас есть такой шанс и есть для этого повод.

Лицо Софии на мгновение сделалось серьезным, как будто тень черной тучи пробежала по нему.

– Извини, – тихо произнес СиСи, – почти всю нашу семью.

София согласно кивнула головой.

– Хорошо бы вытащить Келли, хотя бы на один денек. Вот тогда был бы праздник.

– Да, – сокрушенно покивал головой СиСи.

От воспоминаний о дочери, которая сейчас находилась в сумасшедшем доме, ему сделалось грустно и он почувствовал себя виноватым в том, что не смог устроить счастье любимой дочери.

– Знаешь, София, я думаю, надо попытаться это сделать. Надо узнать, может быть, по особым случаям они делают там исключения, и тогда мы сможем хоть ненадолго забрать нашу девочку.

– Да нет, СиСи, мне кажется, что еще не время – она больна.

– Плевать, – властным голосом произнес СиСи Кэпвелл.

Сейчас в нем говорил характер всей его династии, всего его рода.

Он притянул к себе Софию, усадил на колени.

– Плевать, я думаю, что смогу это сделать.

София узнала в грозном голосе характер своего бывшего мужа, раньше она любила СиСи за это и ненавидела одновременно. Сейчас ей было приятно услышать такие слова.

– Я твердо усвоил истину, – запрокинув голову и глядя поверх Софии, произнес СиСи, – что ничего невозможного на этом свете нет. Я думал, что остаток своих дней проведу наедине с воспоминаниями, но вместо этого держу в объятиях самую красивую женщину в мире. Скажи, как такое могло случиться.

На последней фразе голос мужчины зазвучал мягче, спокойнее и нежнее.

– Не отпускай меня никогда, – попросила София и прильнула к СиСи.

Он, поглаживая ее плечи, приподнял голову Софии за подбородок и нежно поцеловал ее губы, глаза, лоб… София улыбалась.

В общую комнату вошла сестра Кейнор вместе с доктором Роулингсом. Сестра Кейнор кивнула головой в сторону сломанного деревца, потом осмотрела пациентов, которые жались к стене.

И только Перл, стоял впереди всех, гордо вскинув голову и положив правую руку себе на грудь. Увидев пациента, доктор Роулингс вопросительно посмотрел на сестру. Та поджала губы, несколько мгновений подумала и ответила на немой вопрос своего шефа:

– Сегодня он говорит, что является президентом Соединенных Штатов Джоржем Вашингтоном, – дежурная сестра указала пальцем на горделиво стоящего Перла.

Доктор согласно кивнул головой: для него такое поведение пациента не являлось новостью, он уже привык, что у него в клинике есть Наполеон, генерал Грант и много других исторических личностей.

– Но кроме этого, доктор, он еще сломал вишневое дерево.

– Извините меня, доктор, но сейчас я должен удалиться в свои покои, – Перл запустил пальцы в рот и тщательно ощупал зубы.

От этого нехитрого движения доктора Роулингса передернуло.

– У меня сегодня очень сильно болит голова – это просто зубы, сэр, – Перл вновь запустил пальцы в рот и оскалил зубы, показывая их доктору Роулингсу. – Видите, вот здесь у меня торчат осколки, – пальцем Перл принялся тыкать в зубы, – вот здесь, вот здесь, видите, доктор?

Перл так близко подошел к доктору, что тот отшатнулся и скривился от неприятных ощущений.

– Пусть идет, – сказал он сестре.

Перл тут же вышел из общей комнаты. За ним следом улизнул больной Адамс. Келли хотела податься вслед за Перлом, но доктор Роулингс, держа руки в карманах халата, стал у нее на дороге.

– А вы, Келли, останьтесь, я хочу с вами немного поговорить.

– Я в чем-то провинилась? – дрожащим голосом поинтересовалась девушка.

Доктор промолчал.

– Но ведь я не ломала дерево, доктор.

– Я не об этом собираюсь поговорить.