– И ты еще меня спрашиваешь? Хотя бы подумай о себе: если я расскажу о том, что ты сделал, он тут же аннулирует твою медицинскую лицензию.

– Не думай, Мэри, что ты так просто сможешь от меня отделаться – я тебе нужен по делу о разводе.

– Чего ты хочешь от меня? Зачем ты меня мучаешь? – Мэри уже почти плакала.

– Только не нужно плакать, – сказал Марк, – иначе весь наш разговор пройдет впустую. Мы обязательно Должны договориться.

– Но я не могу больше сдерживать себя, ты довел меня до слез.

– Успокойся, и тогда мы продолжим разговор. Мэри вытерла заплаканные глаза и твердо посмотрела на Маккормика.

– Марк, если я тебе хоть немного дорога, как ты утверждаешь, то почему ты не хочешь, чтобы я была счастлива? Марк, ты мне должен очень многое: за ложь и за тот ад, в который вверг меня. Ведь ты тогда знал, что я не хочу тебя и ты должен мне по большому счету.

Марк долго искал что сказать. Он заготовил фразы, чтобы убедить Мэри, но теперь, когда он, наконец, собрался их сказать, они показались ему слишком пресными и неубедительными.

– Ну что же ты молчишь? – настаивала Мэри, – скажи, в конце концов, что-нибудь.

– Я не собираюсь тебе мешать, – проговорил Марк, – у меня абсолютно другие планы, я не буду тебе мешать с разводом. Только ты мне должна пообещать одну вещь…

Мэри уже почувствовала о чем попросит ее Марк. Ее глаза вновь наполнились слезами.

– Что? Что ты еще хочешь от меня? – тихо произнесла она.

– Если потом, Мэри, признают, что ребенок мой, ты обязательно подтвердишь это. Если ребенок будет моим, он должен носить мое имя и тогда ты все расскажешь Мейсону Кэпвеллу.

Глаза Мэри округлились от ужаса. А Марк продолжал.

– И он должен будет смириться с этим. Мэри умоляюще посмотрела на Маккормика.

– Марк, ну не будь ты таким жестоким.

– Нет! – выкрикнул Марк, – это справедливо. Не напускай на себя, Мэри, такой обиженный вид. Ты – не мученица, это мне было тяжело, а ты была счастлива, ведь ты ушла к мужчине, который ждал тебя, а я остался один.

Мэри понимала справедливость слов Марка. Ведь в сущности он был виноват только в одном, а она провинилась перед ним во многом.

– Я теряю жену, а возможно, и своего ребенка, а ты не хочешь понять меня, считаешь себя несчастной. Ты попробуй, встань на мое место, – предложил Марк, – глянь на себя со стороны.

Мэри подошла к Марку немного поближе.

– Ну что же, ты боишься меня? Ты бы посмотрел на свое лицо в зеркало, – сказала Мэри, – оно полно злобы и ненависти. Но я с тобой, Марк, согласна, не настолько, чтобы совершить то, о чем ты просишь, но чтобы понять мотивы твоих поступков.

– Мэри, если ребенок будет моим, то пусть он и носит мое имя, тебе решать.

Марк замолчал. Молчала и Мэри. Она собиралась с мыслями, хотя от нее только требовался короткий ответ: да или нет. Но как тяжело было решиться на один из них! И Мэри даже пожалела, что вызвала Марка в Санта Барбару, что им пришлось разговаривать.

– Я не знаю, что тебе сказать, Марк.

– Нет, ты должна ответить

– Я не знаю, я не могу вымолвить эти слова.

– Ну что ж, тогда помолчим, но сегодня ты обязательно мне их скажешь.

Лайонел Локридж вышел на набережную. Он остановился у таксофона, опустил несколько монет и по памяти набрал номер. Вскоре на другом конце провода ему ответил Мейсон:

– Да, я вас слушаю.

– Это Лайонел.

– Лайонел? – удивился Мейсон, но тут же спохватился. – Да, я слушаю.

– У меня есть к тебе предложение, Мейсон, – осторожно начал Лайонел.

– Ив чем оно заключается? Только учти, я никогда не пойду против своего отца.

– Тут возникли кое-какие изменения, – сказал Лайонел, – у меня на яхте Грант и он хочет безотлагательно с тобой поговорить.

– Тем более, – сказал Мейсон, – я никогда не пойду против своего отца.

– Все дело в Памеле, – сказал Лайонел.

– Я не понимаю, о чем ты? – голос Мейсона Кэпвелла дрогнул.

– Тогда приходи, поговоришь с дядей Грантом и все поймешь.

Мейсон колебался.

– Я даже не знаю, что тебе ответить.

– Тогда приходи. Ну чего ты боишься, Мейсон? Поговоришь со своим дядей и тогда решай сам – будешь помогать или же станешь нам поперек дороги.

– Хорошо, Лайонел, – сказал Мейсон, – я все-таки приду.

– Как скоро?

– Я выхожу уже сейчас, – Мейсон Кэпвелл повесил трубку.

Лайонел еще некоторое время прохаживался возле таксофона, а потом заспешил к пристани: он хотел перехватить Мейсона по дороге и ступить на яхту вместе с ним.

Локридж расхаживал по набережной, люди оборачивались на него, настолько он был взволнован. Но Лайонела это мало беспокоило. Он время от времени поглядывал на часы, хотя и не знал, во сколько приедет Мейсон.

Наконец, в конце аллеи показалась машина Мейсона. Лайонел тут же вынул руки из карманов пиджака, расправил полы и прекратил свое бесконечное хождение.

Мейсон оставил машину на стоянке и издалека махнул рукой Локриджу.

Наконец, оба – Лайонел и Мейсон – поднялись на борт яхты. Лайонел отворил дверь в каюту, которая служила гостиной и пропустил вперед Мейсона.

– Грант, – сказал Мейсон, входя в низкую дверь.

– Мейсон, – ответил ему дядя. Поприветствовав друг друга, мужчины пожали руки.

Но сразу за этим воцарилось неловкое молчание, которое попытался нарушить Лайонел.

– Мейсон, может, выпьешь что-нибудь? Бокал вина? Немного виски?

– Нет, не надо. Вначале скажи мне, зачем мы здесь все вместе.

– Хорошо, – ответил за Лайонела Грант. – Я хочу вернуть свое право первородства, – он улыбнулся, – которое отнял у меня, да и у тебя тоже, Мейсон, твой отец СиСи Кэпвелл.

– По-моему, наши ситуации невозможно сравнивать, Грант.

Лайонел напряженно всматривался то в лицо Гранта, то в лицо Мейсона, опасаясь, что дело может дойти до ссоры. Но пока оба они держались спокойно и были настроены довольно миролюбиво. Лайонел немного успокоился. Он отошел к бару и налил себе немного вина на дно стакана из белого прозрачного стекла. Лайонел сделал пару глотков и отставил недопитый стакан на стойку.

– Грант, я вообще не понимаю, почему я должен участвовать во всех ваших схватках?

Грант вновь улыбнулся в свои коротко подстриженные седоватые усы.

– Мейсон, в моей власти поделить кампанию "Кэпвелл Энтерпрайзес" на две самостоятельные фирмы и я мог бы спокойно руководить одной из них. Но у меня, во-первых, нет нужды в деньгах, а во-вторых, не деньги двигают мной. Ведь я не могу жить в Санта Барбаре и заниматься этим бизнесом. А вот ты, Мейсон, можешь захотеть стать первым помощником командира.

– Единственное, Грант, что я хочу знать – при чем здесь моя мать? Лайонел сказал по телефону, что дело в ней, только поэтому я и пришел, остальное меня не интересует.

– Не удивляйся, Мейсон, но до того как Памела вышла за СиСи, у нас с ней была любовь. Все могло сложиться совершенно иначе, но у моего брата были свои виды на Памелу. Ты же знаешь, это постоянное соперничество… Он завидовал мне, хотя я тоже кое в чем завидовал СиСи.

Лицо Мейсона напряглось, но он так ни о чем и не спросил Гранта – ждал продолжения объяснений.

– Да, Мейсон, СиСи хотел сделать ее своей. Она была красивой, эффектной… – глаза Гранта увлажнились, когда он вспомнил Памелу, а голос стал мечтательным и глуховатым. – Нет, Мейсон, я не буду плохо говорить о брате. Не думаю, что для СиСи что-то значили ее происхождение, деньги… Вряд ли, он скорее всего завидовал мне и это решило дело. Главное – была сама Памела и его непреодолимое желание отнять ее у меня. Надеюсь, Мейсон, ты понимаешь, у тебя тоже есть другие родственники.