В результате, после вмешательства ВС ЧФ, обком партии принял решение о расконсервации стекольного завода и выпуске на нем 20 тыс. бутылок с запальными пробирками. Предприимчивые политработники не упустили случая козырнуть достигнутым успехом, и на обертках запалов появились надписи: «Товарищ! Запал и бутылка с горючим подготовлены в Одессе. Подожги танк, рвущийся в наш родной город!»
Ни саперных лопаток, ни тем более средств связи первые морские полки не получили. Не имели они и какой бы то ни было артиллерии. Поэтому поступивший в распоряжение армии наиболее многочисленный 1-й полк было решено использовать в качестве резерва для правого фланга армии. А 2-й и вовсе оставить для прикрытия порта.
Еще один полк удалось сформировать на базе подразделений НКВД. Основой для него послужил 26-й погранотряд. Вот тут вопросов с вооружением не возникло, так как органы НКВД проблем с оружием практически не имели.
Также резервом считались отряды народного ополчения и истребительные батальоны. Численность народного ополчения в Одессе постоянно колебалась, так как его отряды формировались по образцу истребительных батальонов, т. е. по иррегулярному принципу. Его бойцы проходили ежедневно 2–3 часа военной подготовки, а затем возвращались к своим обычным обязанностям. Часть из них эвакуировалась вместе с предприятиями или привлекалась к оборонительным работам.
Сами истребительные батальоны, которые по одному формировали все 7 районов Одессы (и еще один был создан из железнодорожников) были величиной более постоянной, так как в них всегда поддерживалась определенная численность. Но бойцы этих батальонов получали только самые элементарные навыки обращения с винтовкой или пулеметом и гранатами. Они не имели никакого снаряжения и должны были являться на сборные пункты по сигналу тревоги. К тому же часть их состава представляли женщины. Реальная боеспособность таких «частей» также была крайне низкой, но тем не менее и они фигурировали в оборонительных планах Приморской армии как резерв на случай вражеских прорывов.
Как адмирал начальником гарнизона стал
(27 июля – 5 августа)
27 июля командир Одесской военно-морской базы контр-адмирал Жуков получил телеграмму командующего Черноморским флотом Октябрьского:
«Жукову. Специально предупреждаю Вас. Независимо от положения на сухопутном фронте, вы не должны отходить. Драться за базу до конца. Понимайте это как боевой приказ: победить или умереть, но никакого отхода. Вам отход запрещен. База и корабли флота будут драться до конца. Никакой эвакуации. Приступить к тренировке батарей и кораблей в стрельбе по суше. Привлекайте к строгой ответственности тех, кто собирается сдавать базу… Моряки никогда не отступали, если приказ не отходить».
Сам Октябрьский имел к этой телеграмме довольно опосредованное отношение. Военный совет Черноморского флота накануне получил от наркома военно-морского флота Кузнецова директиву № 378/ш «Об укреплении сухопутной обороны Одессы» аналогичного содержания и телеграмму с приказанием предупредить командира Одесской базы контр-адмирала Жукова, что, независимо от положения на фронте, за Одессу следует драться до последней возможности (одновременно было приказано готовить береговые батареи к стрельбе по сухопутному противнику) и теперь, в свою очередь, доводил их содержание до командования базы.
Телеграмма произвела на командующего базой сильное впечатление. Передавая ее для ознакомления своему начальнику штаба, капитану 1-го ранга Иванову, он сказал:
«Пока не представляю, как одними моряками удержать Одессу. Неделя боев на ближних подступах и на баррикадах – и все будет кончено. Но коль есть прямой приказ, будем биться до последнего.»
Присутствовавший при разговоре заместитель начальника штаба капитан 3-го ранга Деревянко, воспользовавшись, как он вспоминал впоследствии, «правом младшего первым излагать свое мнение», заметил Жукову, что «из телеграммы не вытекает, что на моряков возлагается ответственность за Одессу. Только за базу. И не исключается возможность поворота всей Приморской армии к Одессе, на юго-восток».
Начальник штаба обобщил мысль своего подчиненного более осторожно: «Комфлота поставил нам задачу удерживать базу. Позвольте в рамках этой задачи подготовить вам предложения штаба».
Жуков не возражал, однако смотрел на ситуацию несколько шире своих штабистов:
«Может произойти непредвиденное, и тогда, начав борьбу за базу, мы втянемся в борьбу за город. Комфлота не уверен, что армия отойдет к Одессе. Надо быть готовыми и к худшему. Готовьте предложения по двум вариантам – самостоятельно и совместно с армией».
В результате было решено: кроме разработки двух вариантов плана обороны ВМБ отправить Деревянко в штаб Приморской армии для уточнения обстановки на месте.
Обстановка оказалась тревожной. Части 11-й немецкой и 4-й румынской армий захватили на стыке 9-й и Приморской армий плацдарм у Дубоссар глубиной 5 и шириной по фронту 8 км. Командование Приморской армии настойчиво интересовалось, чем может помочь Одесская военно-морская база стабилизации положения на Днестре.
Первый разговор об этом состоялся у Деревянко с полковником Крыловым, занимавшим в то время должность заместителя начальника оперативного отдела штаба Приморской армии. «Наша 95-я дивизия ведет бои на южном фланге плацдарма. Для ее усиления направляем части. Чем ей может помочь база?» – поинтересовался у Деревянко начальник оперативного отдела и услышал в ответ: «База своей авиацией уже неделю помогает Приморской. Жуков сегодня подтвердил решение поддержать авиацией войска на Днестре. Днем две эскадрильи бомбардировщиков СБ могут сделать три боевых вылета, а ночью две эскадрильи гидросамолетов МБР-2 – один вылет».
Про помощь, которую база может оказать Приморской армии, Деревянко пришлось доложить и начальнику штаба армии армии генерал-майору Шишенину. Ничего утешительного для командования базы Деревянко в штабе армии, конечно, не услышал, о чем и сообщил командиру базы на совещании командиров и комиссаров частей и соединений базы, проведенном вечером этого же дня. Жуков приказал повесить карту и доложить обстановку всем собравшимся.
После доклада Жуков зачитал телеграмму командующего флотом и приказал готовиться к боям на суше.
Из личного состава базы было решено сформировать сводный сухопутный отряд моряков под командованием майора Морозова. Этот отряд, просуществовавший меньше недели, по сути явился первым подразделением морской пехоты Черноморского флота. В дальнейшем этот отряд влился в формируемые в базе два морских полка, а его командир Морозов был назначен командиром первого из них.
Строительство оборонительных рубежей продолжалось все более убыстряемыми темпами, но при этом вопрос, займет ли их Приморская армия, так и оставался нерешенным.
1 августа командующий Приморской армией генерал-лейтенант Софронов неожиданно назначил командующего военно-морской базой Жукова начальником гарнизона Одессы. В штабе Одесской военно-морской базы такое назначение не вызвало никакого энтузиазма, а напротив, явилось для ее командования еще одним подтверждением того, что Приморская армия скорей всего будет отведена от города и оборонять Одессу придется силами самой базы. Военный совет Черноморского флота смотрел на ситуацию несколько иначе. В полученной от него телеграмме возложение ответственности за оборону города на командование базы считали оправданным и закономерным:
«Жукову. В связи с положением на фронте возможен выход Приморской армии из Одессы. В этом случае руководство обороной Одессы в целом остается за вами. Очевидно, командарм исходил из этих соображений, назначив вас начальником гарнизона. Надо принять это назначение.
Октябрьский. Кулаков».
В связи с таким развитием событий командование базы стало предпринимать дополнительные усилия по укреплению обороны города.
