Третьего выстрела не было. Хотя в магазине еще хватало патронов.

Я опустил дробовик.

– Что, наконец дошло? – иронично подмигнул Варавва.

А кто ж еще? Теперь-то мне удалось разглядеть легкое дрожание воздуха, окутавшее его фигуру в момент выстрела. Комочки свинца разлетались, будто отклоненные неведомой силой…

И уж конечно, эта сила не могла принадлежать рядовому бандиту.

Неведомый артефакт ему помогал или удивительная мутация – один хрен, мне с ним не справиться. «Ну и мать его так!» – я вскочил, бросаясь в туман.

Только почти сразу замер, будто уперся в невидимую стену. Рев десятков мотоциклетных моторов долетел навстречу, а потом десятки силуэтов родились из дымки.

«Все-таки обложили…»

Кольцо замкнулось – пока я бездарно тратил время и патроны.

– Как видишь, глупо дергаться, – объявил Варавва. – Ты проиграл, трикстер!

Я оглянулся. Сейчас единственное, что оставалось, – выдавить кривую ухмылку в ответ:

– Такой большой, а не знаешь простого закона…

– Какого закона?

– Если имеешь дело с трикстером – ни в чем нельзя быть уверенным.

Он презрительно сплюнул на землю:

– Куда ты дел девчонку?

Я улыбнулся еще шире, озираясь вокруг. Больше двадцати человек уже обступили меня плотной цепью. И столько же стволов пытливо таращились на меня черными зрачками.

Можно пока корчить героя. Только себя обманывать глупо – эту цепь мне не разорвать.

Я медленно поднял ствол дробовика и приставил его к своей шее.

– Как это банально, – вздохнул Варавва.

– Ага, и скучно, – подтвердил я. – Может, составишь компанию?

Бандиты хмуро таращились, продолжая держать меня на мушке. А я смотрел поверх их голов – так, будто хотел навсегда запомнить окутанные мглой ветки сосен. Все-таки это нормальный лес – несмотря на туман. Не такое уж плохое место для финала…

– А ты забавный, – оскалился Варавва. – Ладно, дам тебе еще один шанс. – Он махнул рукой. – Расступитесь, пускай идет!

Байкеры переглянулись, но выполнили – в их цепи образовался широкий промежуток.

– Вали на все четыре стороны…

На мгновение наши взгляды встретились. И я вдруг понял. Вдруг ощутил себя самоуверенным дураком… Нет, не за мной шла главная охота. Это Катя вышибла мозги тому упырю – губернаторскому племяннику. И скорее всего, именно за ее голову обещана хорошая награда.

– Ну… – нетерпеливо прищурился Варавва. – А то ведь могу передумать…

Да, он знал, что Кате не уйти в одиночку – думаю, Галунов подробно ему доложил. А еще ему ясно – пока живой, я ее не брошу, сделаю все, чтоб ее спасти…

Он знал, что я приведу их прямо к девушке.

У меня же нет выбора.

– Давай, не тормози… – кивнул вожак байкерской стаи.

И когда я шагнул вперед, уловил в его в глазах радостный огонек.

Теперь Варавва не сомневался – все кончится быстро, без лишней суеты и прочесывания зарослей. Они возьмут нас обоих. И банда даже лишнюю минуту не задержится в этом поганом месте, совсем не зря получившем название «Гиблый лес».

Он заранее просчитал каждый мой шаг…

Я иду мимо байкеров. Они провожают меня взглядами, только ни один не двигается с места. Почти физически чувствую спиной их ненависть. Но, одолев пару десятков метров, останавливаюсь.

За спиной взрыкивает мотор.

Я оборачиваюсь. «Хонда» Вараввы выскочила вперед. Он почти ласково машет рукой:

– Ну, чего ждешь? Лови фарт, трикстер!

– Как скажешь, – шепчу я, отводя от шеи ствол дробовика.

Он ухмыляется:

– Последняя попытка?

Бандиты держат меня на прицеле. Но я и не собираюсь шпиговать кого-то из них свинцом. Знаю, мне не дадут сделать больше одного выстрела – особенно когда заметят то, что я успел увидеть первым.

Несколько секунд назад…

Рассматривать кроны деревьев – полезно не только для нервов.

Ствол дробовика до сих пор задран вверх – куда выше их перекошенных от злобного внимания физиономий. Я очень близко, но теперь нельзя тянуть – они тоже вот-вот разглядят… Всего-то и надо шевельнуть пальцем.

А удается не сразу.

«Слишком близко!» – отчаянно сигналит подсознание.

«Ну и пофиг!» – отвечаю я, нажимая спуск.

Щелкает боек – громко, словно мое сердце. А вместо выстрела – те же удары отдаются в висках.

«Осечка?!» – холодом отзывается внутри.

Палец судорожно давит стальную скобу.

Второй раз – тоже ничего!

Я роняю дробовик на землю. Бандиты начинают смеяться – еще бы, трикстер оказался клоуном.

Я рву из подмышечной кобуры пистолет. Но Варавва качает головой:

– А вот это – лишнее! Медленно положи на землю и отойди в сторону, – его «винчестер» смотрит мне в лицо. Сам вожак байкеров косится вверх. Конечно, он уже заметил над собой притаившийся в сосновых ветвях пузырь.

– Хорошая попытка.

Я молчу, облизывая пересохшие губы. И медленно опускаю «беретту».

– Ну что, теперь ты действительно проиграл?

Пистолет ложится на землю. Я отступаю на пару шагов, сажусь на траву и медленно достаю носовой платок. Утираю пот.

А бандиты буквально угорают – трясутся от смеха, держатся за бока. Потом они обязательно меня убьют – жестоко, без лишней спешки, но сейчас… Сейчас я подарил им несколько секунд реального, по-детски безмятежного счастья.

Никто из них не замечает вывалившийся вместе с моим платком зеленовато-серый шарик.

И я успеваю раздавить его каблуком.

Мутная пустота…

Гулкие удары…

Влага…

Я что, упал в реку?

Не помню. Последнее, что отпечаталось в памяти, – я опять притащил из Зоны горсть хлопушек. А отец снова меня отчитывал: «Ты ведь почти взрослый, Глеб, тебе тринадцать, нельзя дурачиться, будто первоклассник!»

Угу, директор уже вызывала его на прошлой неделе – после того как математичка Анна Сергеевна села на хлопушку. Но ведь сама же села! Я ее не заставлял. А визгу было на всю школу – хуже, чем если б математичка увидала живоглота у себя в кабинете.

Подумаешь, одна маленькая хлопушка, которая чисто случайно оказалась на ее стуле. Конечно, она этого не ожидала. Но ведь если б ожидала – согласитесь, было бы не так смешно.

И стоило вообще волноваться? Это ведь не артефакт – безвредная штуковина, похожая на петарду. Даже лучше, чем петарда, – абсолютно безопасная. Конечно, более громкая – хотя еще неизвестно, кто громче – хлопушка или Анна Сергеевна?

Целый день потом звенело в ушах…

В этот раз – звона нет. Только голова слегка болит. И память наконец-то распахивает скрипучую дверцу.

Да, папа, в этот раз мы не трогали математичку…

Почти одновременно с грохотом хлопушки что-то вспыхнуло вверху и опрокинуло меня в темноту.

«Пузырь сработал – от звуковой волны…» – буднично констатирует сознание. И умолкает, опять проваливаясь в забытье.

Неизвестно, сколько это длится. Я открываю глаза оттого, что кто-то тормошит меня за плечо:

– Проснись, Глеб!

Поворачиваю голову, кругом – белизна. Это стены? Не выходит толком рассмотреть – все расплывается перед глазами. Но сейчас мне лучше, намного. Голова прошла… Лежу на чем-то мягком… Кровать? Я что, угодил в больницу?

Кто-то рядом продолжает трясти меня за плечо:

– Глеб, ты что, меня не узнаешь?

Голос вроде знакомый, только лицо нельзя различить сквозь застилающую взгляд пелену.

– Привет… А ты…

– Это ж я – Андрюха!

– Угу, – слабо киваю. И в мозгах будто ржавые шестеренки проворачиваются: «Какой еще Андрюха? Одноклассник? Сосед по больничной палате?»

– Значит, не узнал, – грустно качает он головой.

Я растерянно моргаю. Пелена редеет, а шестеренки в мозгах делают поворот.

– Почему ж не узнал… – Я вздрагиваю.

Он пытливо смотрит мне в глаза:

– Много лет прошло, да, Глеб?

– Много, – выдавливаю в ответ. Теперь я действительно вспомнил, где видел это лицо. Но в тот, последний раз – оно было бледное, как вечернее небо, почти серое…