– Но он ничего не знает. – Чем злее становился Джейк, тем уступчивей звучал ее голос. – Я ему ничего не рассказала и никогда не расскажу. Я буду…

– Ты не любишь его, – презрительно произнес Джейк. – Как ты собираешься преподнести ему этот сюрприз?

– То, что случилось прошлой ночью, не имеет отношения к любви, – заявила Эмбер более решительно. – Я привязана к Саймону, и я…

– Но каждый раз, когда будешь ложиться с ним в постель, ты будешь вспоминать ту ночь со мной, Эмбер.

– Ни за что!

– Да, да! – Его голос больно ранил ее. – Ты прекрасно знаешь, что я прав. Ты не понимаешь, что на тебя нашло? Я могу тебе подсказать. Правда, не все, что я назову, звучит красиво. Но я уверен, что если бы ты любила Саймона, то не повела бы себя так со мной.

– Я слишком много выпила в тот вечер, Джейк, и не могла себя контролировать… – Но, сказав это, она сама почувствовала фальшь в своих словах. – По крайней мере…

Он резко перебил ее:

– Это твоя версия! Однако; мы оба знаем, что дело совсем в другом. Мы оба были пьяны прошлой ночью, но не от алкоголя. К тому же… – Голос его смягчился, и, положив руки ей на плечи, Джейк добавил:

– Нет, Тигровый Глаз, так не пойдет. Алкоголь помог нам сбросить, условно говоря, покров цивилизации, но он не изменил сути – нашей страсти, и она вырвалась наружу. Неважно, сколько ты выпила; если бы ты любила Саймона так сильно, что решила стать его женой, ты бы не ответила на мой призыв.

– А я и не ответила… – Голос ее замер, когда она увидела вспышку гнева в его глазах и поняла всю несостоятельность своей лжи.

– Ты мне не ответила, Эмбер? Не ответила? – Он крепко схватил ее за плечи и притянул к себе. Казалось, злость закипает в его сердце. – Значит, я тебя изнасиловал?

– Да нет же, Джейк. – Эмбер в панике пыталась вырваться из его объятий, приходя в еще большее отчаяние от создавшегося положения. Ее пальцы скользили по его хлопчатобумажной рубашке, и она чувствовала тепло его тела.

Джейк прижал ее к себе и смотрел на нее сверху вниз, как победитель на побежденного.

– Слишком поздно, Эмбер: время британских респектабельных браков ушло в прошлое, туда ему и дорога, вместе с моим двоюродным братишкой.

Он медленно наклонился к ней и поцеловал. Дикий голод и злость, близкая к ненависти, чувствовались в этом поцелуе.

Пытаясь подавить волну нахлынувшего желания, Эмбер теряла последние силы.

Ей не удалось утаить от него охватившую ее слабость и загоревшийся в глазах огонь. К чему притворство – ведь все так очевидно!

Когда он разжал объятия, она чуть было не упала, а его слова обожгли ее, точно пламя:

– Ты ведь жаждешь моей любви, Эмбер? Или будешь меня уверять, что и он, братишка, доводит тебя до такого же состояния?

Она беспомощно покачала головой. Как объяснить ему, чтобы он понял?..

– Нет, он… он не может. – Ей вдруг захотелось вернуть ту страсть, от которой она пыталась отречься. – Но, Джейк, пойми – дело не во мне. – На его лице появилось выражение презрения, и она мучительно стала искать слова, чтобы объяснить ему всю сложность своего положения. – Я не хочу таких взаимоотношений, Джейк: сгорать от страсти несколько месяцев, а потом не знать, что делать всю оставшуюся жизнь. Моя мать постоянно искала такую страсть, а в итоге от нее и погибла. Я не хочу кончить тем же и никогда не пойду на это. Мы с Саймоном знаем друг друга с детства. Мы выросли вместе и оба хотим одного и того же…

– Ты в этом уверена? – Его голос гипнотизировал ее. – Я так не думаю. Может, ты и хотела бы, чтобы так было, но ты – дочь своей матери. Знаешь, яблочко от яблоньки…

– Нет! – Однако боевой дух в ней угас.

– Ты не можешь быть в этом уверена. – Он протянул руку к ее сверкавшим красным золотом волосам и вновь обнял ее. – Ты не сможешь жить без этого…

Джейк не проболтается; он пытался ее переубедить, но у него ничего не вышло. Она определенно дала ему понять, что не променяет супружество с Саймоном на чисто физические отношения с Джейком, и просила оставить ее в покое.

Во всяком случае, она надеялась, что он оставит… Оттолкнув его против воли, Эмбер укрылась в столовой. Он молча последовал за ней, неся на подносе остывающий кофе. Если б он собирался ее предать, то, наверное, сделал бы это именно теперь, Несомненно… Сжав губы, Эмбер попыталась сосредоточить внимание на сборе вещей для поездки на остров Бали – там они с Саймоном проведут медовый месяц. В детстве она много разъезжала с матерью и поэтому навсегда утратила страсть к путешествиям. Больше всего Эмбер любила дом. После смерти матери она покидала его один лишь раз – ради поездки на юг Франции со своей университетской подругой.

Что взять с собой? Она попыталась представить себе, как они с Саймоном проведут медовый месяц, но ей это сделать не удалось. Будут ли они присутствовать на званых обедах? В рекламных брошюрах сказано «иногда», но Саймон подарил ей два вечерних платья, значит, он надеется, что они будут выходить в свет. Кроме того, он предусмотрел «сюрприз-гостиницу» на две ночи до отъезда. Эмбер не имела представления о том, что это такое; но, зная пристрастия Саймона, предполагала: нечто чопорное и сверхроскошное.

Полупустой чемодан, разинув пасть, взирал на нее с упреком. Эмбер вспомнила: в прежние времена не успевала она привыкнуть к жилищу друзей или родных матери, как Клодин (так звали ее мать) забирала ее с собой на свое новое пристанище. Потом в жизни матери опять все ломалось, причем весьма драматично, и «колесо ее любовной истории» поворачивалось вспять.

Лишь теперь Эмбер поняла, что не хочет и думать о своей матери. Она со смущением представила себе, как очаровательная, одаренная, но совершенно безответственная Клодин Эшли оттолкнула бы от себя Саймона и, зевая, произнесла бы: «Слишком нудный парень…» А то, что произошло у Эмбер в ту ночь с Джейком, было бы как раз во вкусе ее матери.

«Страсть прошла, моя милая, – объяснила Клодин маленькой дочери, когда та спросила, почему они не живут вместе с папой. – А без страсти жить невозможно… – Затем, догадавшись, что это не самое лучшее объяснение девятилетней девочке, мать стала целовать ее, приговаривая:

– Ты все поймешь, когда будешь постарше, дорогая…» И вот наступил тот день, когда Эмбер поняла свою мать.

Но прежде чем это случилось, Клодин умерла. Как потом Эмбер догадалась, ее мать приняла слишком большую дозу снотворного после разрыва с очередным, как оказалось, последним любовником. Тогда-то Эмбер и переехала на постоянное жительство в поместье «Холл».

Только здесь она постепенно начала понимать, каким причудливым было ее воспитание у матери, мятущейся от одной «страсти» к другой. И хотя Эмбер не могла питать к суровой тетушке и доли того обожания, какое питала к своей легкомысленной матери, она была благодарна госпоже Фаррелл за ту основательность в жизни, которую обрела в поместье «Холл».

Теперь же страсть опалила и ее. Но в отличие от матери она не собиралась давать волю этому чувству, разрешить ему руководить ее жизнью. Мысленно она вернулась к тому порыву, который заставил ее безрассудно броситься в объятия Джейка Фаррелла, но воспоминания о нем взволновали ее, и Эмбер принудила себя отвлечься от опасных мыслей.

Как она могла пойти на поводу у своих желаний? Но, может, это рука судьбы? Встреча с Джейком прояснила те сомнения, какие терзали ее по поводу помолвки с Саймоном. Она догадывалась, что не испытывает подлинной страсти к своему жениху. Теперь же она точно знала, что страсть и привязанность разные вещи…

– Эмбер, дорогая, тебя к телефону.

Необычайно ласковый голос тетушки вывел девушку из задумчивости.

– Одну минуту, тетя Белла. – Решительно свернув оба вечерних платья, она уложила их в чемодан. Саймон купил эти наряды вместе с другими подарками; он знает лучше, что ей необходимо иметь.

А если ей понадобится еще что-нибудь, думала она, сбегая по лестнице вниз, Саймон купит, когда они прибудут на место. Он с удовольствием пройдется с ней по магазинам. «Хочу побаловать свою женушку…» – скажет он.