Эмбер с удивлением взглянула на него.

– Что ты имеешь в виду? Там не было ничего реалистического, Джейк. Как раз наоборот.

– О, конечно, образы фантастичны. Но дело в том, что балийцы не разрешают жизненные проблемы так просто, как это делаем мы. Тебя удивило, что танец не привел героев к благополучному концу и что зло не было наказано? Но разве в жизни так не бывает? Танец отображает действительность, а не сказку.

– Да, разумеется. – Хотя ее не устраивала такая трактовка. – Но остается грустное впечатление. Все-таки лучше верить, что добро побеждает зло.

– И что тогда? Конец света? – Джейк покачал головой. – Нет, балийцы очень мудрый народ; их религия не оставляет места для депрессии. Они понимают, что во Вселенной идет беспрерывная борьба между двумя враждующими силами, и они достаточно мудры, чтобы отражать это событие, а не отвергать его.

– Как ты понимаешь слово «отражать»?

– Ну, например, каждое утро женщины-островитянки приносят дары домашним изображениям богов и точно такие же дары ставят на землю у дверей дома для злых духов. Получается, что все довольны, и хозяйка может спокойно заниматься своими делами, сознавая, что добро и зло уравновешены в мире. А в деревенском храме маски Баронга и Рангды почитаются жителями в равной мере.

Эмбер с любопытством смотрела на него.

– Ты так говоришь об этом, словно сам во все это веришь.

– Да, я думаю, что верю в это. Добро и зло – две стороны одной медали, и большинство людей являются своеобразным коктейлем, состоящим из противоположных черт характера. Надо уметь находить в человеке и то и другое и стараться сохранять баланс между этими качествами.

Эмбер передернула плечами.

– Это звучит аморально…

– Почему? Если один человек делает добро другому из дурных побуждений, разве тот, другой, не становится счастливым? Так хорошо это или плохо?

Джейк внимательно посмотрел ей в глаза, и Эмбер почувствовала, что не может отвести взгляд. Его вопрос, казалось, имеет личную подоплеку. Может, он намекает на их взаимоотношения?

Каковы бы ни были причины его вмешательства в церемонию венчания, разве она сожалеет, что свадьба не состоялась? Только теперь она поняла, что чуть было не совершила глупейшую ошибку в своей жизни.

Или все возрастающая вера в него является еще большим заблуждением?

Ночью Эмбер лежала в темноте прохладной спальни и прислушивалась к звукам за тонкими стенами бунгало. Она не могла уснуть. Вечер, проведенный с Джейком, смутил ее душу больше, чем она признавалась самой себе.

Хорошо это или плохо? Навязчивый вопрос никак не давал ей уснуть, хотя она всеми силами пыталась побороть бессонницу. Он далеко не шуточный, этот вопрос, – Эмбер понимала, что Джейк устраивает ей экзамен, а она не выдерживает его.

В спальне становилось жарко: наверное, кондиционер вышел из строя. Но контрольный пульт находился в гостиной, а поскольку там спал Джейк, Эмбер не решалась туда войти и проверить.

Она села в кровати и, приподняв ночную рубашку, помахала ею. Рубашка была влажной. Эмбер пожалела, что не спит на маленьком диване в гостиной. Пусть бы лучше Джейк спал на этой роскошной двуспальной кровати! И хотя она знала, что постельное белье сменили, ей чудился волнующий запах его тела, притаившийся в складках смятых простынь.

Все эти постыдные воспоминания, которые она старалась подавить, неизменно возвращались к ней, доводя почти до физической боли. Как могла она допустить такие чувства к мужчине, которого едва знала?

Но предательский внутренний голос нашептывал ей, что она знает его. Знает с тех самых пор, когда его поцелуй, первый поцелуй в ее жизни, пробудил в ней женщину. Это было много лет назад… Она чувствовала Джейка всем своим существом. А теперь она знала и глубину восторга любви, к которому он мог ее привести…

С тяжелым вздохом она уткнулась лицом в подушку, пытаясь избавиться от сладких воспоминаний. А ведь он сейчас совсем близко, рядом. Стоит ей только открыть дверь в гостиную и подойти к дивану. И можно не только пойти самой к нему – если его позвать, он проснется и сам придет к ней.

Ей представилась его насмешливая улыбка, с какой он раскрывает свои объятия, и она почти ощутила нежность его поцелуев, близость его горячего тела.

Прошло еще какое-то время, пока она наконец уснула. Но и во сне Джейк был рядом… Ей снилось, будто она снова наблюдает за танцами при свете факелов.

На импровизированной сцене прямо перед ней злые духи отплясывают свой дьявольский танец.

Но эти духи не похожи на Рангду, с вращающимися глазами и загнутыми когтями. У приснившихся ей демонов тонкие смуглые лица и глаза, взирающие на нее с презрением. У них пламенные уста и руки, доставляющие ей наслаждение и пытку, руки, которые ведут ее по тропе нестерпимого желания и бросают на пороге восторга…

Потом она увидела, что взбирается во сне по холму к своему тайному убежищу и деревья вокруг – не березки ее родины, а стройные пальмы. И вдыхает она запах ладана, а в ушах ее – рев набегающих на скалы волн. На верху холма стояла темная фигура – тот человек, ради которого она взбиралась. Бросившись к нему, Эмбер знала, что все будет хорошо: на этот раз она пришла к своему возлюбленному… Сердце ее колотилось от счастья.

Вдруг он обернулся, и она увидела лик демона с пылающими, точно угли, очами.

– Джейк! – закричала Эмбер, проснувшись в холодном поту. То, что он стоял возле нее в этот момент, ей показалось вполне естественным. Его торс вырисовывался силуэтом на фоне предрассветного окна. – Джейк…

И тут она окончательно проснулась… Ее встретил голодный взгляд устремленных на нее глаз. Простыня валялась на полу, а ночная рубашка задралась кверху, и Эмбер лежала перед ним почти нагая.

Взгляд Джейка пронизывал ее, точно электрический ток. Сам он не двигался с места, и она, схватив простыню, прикрыла ею свое тело и отодвинулась на край кровати.

Они оба понимали: от одной лишь искры мог возникнуть пожар, который поглотил бы их обоих.

– Джейк… Джейк, ты же обещал…

Он продолжал смотреть на нее как завороженный.

– Но, Тигровый Глаз, ты ведь сама меня позвала. Я вошел только потому, что услышал свое имя.

– Я видела сон, Джейк, пожалуйста… – Она сползла с кровати и начала отступать в сторону ванной комнаты.

Он ухмыльнулся.

– О, ради Бога, давай не будем повторять все сначала. Я же сказал тебе, что ты в безопасности, если так хочешь. Хотя я заметил, когда вошел в спальню, что желания твои не соответствуют словам…

– Нет! Я ничего не хочу…

Его голос снова резанул слух:

– Ты сама не знаешь, чего хочешь, Тигровый Глаз. – Их взгляды встретились. – Но могла бы знать, если бы прислушалась к голосу своих снов.

Щеки Эмбер все еще предательски пылали от злости на себя, но, натянув кое-как саронг, она последовала за Джейком к бассейну. Она едва поспевала за ним и уже не в первый раз позавидовала балийкам, их грациозным движениям и быстрой ходьбе, несмотря на узкие саронги.

Джейк шагал впереди, неся в руках маски для подводного плавания; его рубашка была небрежно наброшена на плечи. Он шел слишком быстро, и Эмбер из упрямства не просила его умерить шаг.

Она не могла не заметить стройность его стана и бедер, а также красоту и изящество его походки, которую никак не изменил надетый им саронг. Ее раздражали другие туристы, которые, напялив на себя местную одежду, выглядели точно «корова под седлом». У них был при этом дурацкий вид: саронг минимально прикрывал наготу, и жировые отложения и дряблость кожи европейцев выставлялись напоказ во всей неприглядной красе.

Загар у Джейка был почти таким же, как у островитян. Разрисованный кусок хлопчатобумажной ткани смотрелся на нем так же ладно, как фирменные джинсы.

Наблюдая за ним, Эмбер ощутила необъяснимую для самой себя гордость словно бы он и в самом деле был ее мужем и проводил с ней медовый месяц…