Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Новая жизнь

Глава 33

Скарлетт радостно захлопала в ладоши, когда оказалась перед домом Робийяра. Как и рассказывала мисс Элеонора, он был розовым. «Подумать только, я совсем не замечала этого раньше. Да и было это так давно».

Она устремилась вверх по лестнице к открытой двери. Тетушки и Панси могли посмотреть за вещами. Она умирала от любопытства. Да, там все тоже было розовым, белым и золотым. Розовыми были и стены, и покрывала на стульях, и шторы. Из белого дерева резной работы колонны, сверкающие от позолоты. Все было подобрано со вкусом очень естественно и совершенно. Совсем не так, как в домах в Чарльстоне и Атланте.

Как было бы здорово, если бы Ретт нашел ее здесь! Он бы увидел, что ее семья тоже может производить впечатление. Она такая же солидная. Да и богатая. Скарлетт бегло оглядывала обстановку. Она и в Таре могла бы так же все разукрасить.

Старый скряга! Он ни пенни не послал после войны ни ей, ни тетушкам.

Скарлетт приготовилась к сражению. Ее тетушки были напуганы, но только не она. Скучная однообразная жизнь, которую она вела в Атланте, сделала ее застенчивой. Сейчас она возвращалась в старое русло. Она почувствовала силу и решимость. Ни мужчина, ни какой-нибудь зверь не могли ее побеспокоить. Ретт любил ее. Она была царицей всего мира.

Она сняла верхнюю одежду и небрежно положила на мраморный столик. Затем перчатки яблочно-зеленого цвета. Она чувствовала на себе пристальный взгляд тетушек. Как они этим замучили! Скарлетт чувствовала себя превосходнее оттого, что была одета в отличный дорожный костюм, а не в те лохмотья, которые она носила в Чарльстоне. Бросив перчатки к остальным вещам, она приказала:

— Панси, отнеси наверх и положи в лучшую спальню, которую найдешь. Да не пугайся, никто тебя не тронет.

— Скарлетт, ты не можешь…

— Ты должна подождать…

Тетушки засуетились взволнованно.

— Если дедушка так уж занят, что не может нас встретить, то мы сами можем расположиться. Тетушка Элали! Вы здесь выросли. И вы, тетушка Полина. Ведите себя, как дома.

Скарлетт вела себя и разговаривала достаточно бесцеремонно. Но когда она услышала грозный окрик откуда-то сверху, ее коленки слегка подкосились. «Джером!» Она вспомнила, что у деда был пронизывающий взгляд, от которого постоянно хотелось куда-нибудь скрыться.

Импозантный черный слуга проводил их в спальню. Это было огромное помещение с высокими потолками, скорее походившее на гостиную. Комната была заставлена мебелью. Диваны, столы и огромная кровать со столбами по углам и на каждом столбе по золоченому орлу. В углу комнаты стоял большой флаг Франции и висела форма Робийяра с золочеными эполетами, в которой он служил в армии Наполеона, когда был еще совсем молодым офицером. Старик Робийяр сидел в кровати, стараясь держать осанку, на огромных подушках, и уставившись на гостей.

Почему он выглядит таким усохшим? Он был таким огромным. Но посреди этой огромной кровати он смотрелся таким жалким. Кожа да кости.

— Привет, дедушка, — сказала Скарлетт. — Я приехала навестить тебя в день рождения. Я Скарлетт. Дочь Эллин.

— Я еще не потерял память, — с усилием произнес дед. — Но, видно, тебе память изменяет. В этом доме говорю сначала я.

Скарлетт прикусила язык и замолчала. «Я не ребенок, чтобы со мной так разговаривали. Нужно вести себя достойно с гостями».

— А вы? Мои дочери? Что вы хотите в этот раз? — резко обратился он к своим дочерям по-французски.

Элали и Полина припали к его кровати, перебивая друг друга.

Какая досада! Они говорят по-французски. Что, черт побери, я здесь делаю? Скарлетт плюхнулась на мягкую софу. Ей так хотелось исчезнуть отсюда. Скорее уж Ретт бы приезжал за ней, пока она не свихнулась.

Скоро стемнело, и углы комнаты казались таинственными. Казалось, что форма зашевелилась. Пальцы Скарлетт похолодели, но она старалась себя убедить, что все это ерунда. Однако она обрадовалась, когда Джером принес лампу. В то время как служанка опускала шторы, Джером зажег все светильники на стенах. Он попросил пересесть Скарлетт, чтобы зажечь свечи позади софы. Она встала и наткнулась на взгляд старика. Она отвернулась и увидела огромное полотно на стене в золоченой раме. Джером зажег все свечи, и полотно ожило.

Это был портрет ее бабушки. Скарлетт сразу узнала ее по полотну в Таре.

Но полотна резко отличались. У Соланж на этом портрете была другая прическа и волосы не были собраны на затылке, как в Таре. Они лежали свободно на плечах и руках. Нос был такой же прямой и выразительный, в уголках губ затаилась презрительная усмешка. Глаза пристально смотрели на Скарлетт, и от них веяло необъяснимой близостью. Здесь она выглядела значительно моложе, но все равно оставалась женщиной, а не девушкой. Очаровательная грудь была наполовину открыта, а в Таре на ней была накинута шелковая пелерина. Скарлетт это немного смутило. Почему ее бабушка не выглядела настоящей леди? Она всегда к этому стремилась. Невольно она вспомнила, как Ретт держал ее в своих объятиях, и ей страстно захотелось к нему. «Наверное, ее бабушка чувствовала то же самое. Это видно по ее глазам. Я не могу ошибаться в том, что чувствую в нас обеих. Или нет? Неужели в ней нет и намека на бесстыдство в ее крови, в этой прекрасной женщине на портрете?» Скарлетт замерла в восхищении, смотря на портрет.

— Скарлетт, — прошептала ей на ухо Полина. — Отец хочет отдохнуть. Пожелай ему спокойной ночи и следуй за мной.

Ужин был на редкость скупым. «Не хватит даже для таких птичек», — подумала Скарлетт, разглядывая пернатых, нарисованных на тарелке.

— Это потому, что повар готовит праздничный стол к дню рождения, — объяснила Элали.

— Еще четыре дня. Он что думает, что цыплята подрастают за это время?

Кошмар! Она станет такой же тощей, как старик Робийяр, если это будет продолжаться до четверга.

После того как весь дом уснул, Скарлетт пробралась на кухню и съела огромную кукурузную лепешку, запивая сливками, оставляя слуг без ужина или завтрака. «Тетушки могу мириться с таким количеством пищи. Посмотрим, как отреагируют на это слуги».

На утро она приказала принести яичницу с беконом и пирожных.

— Я видела все это на кухне, — добавила она.

И она тут же все получила. Ей стало получше. Не придется больше делать ночные вылазки. «Если Полина и Элали трясутся, как прошлогодние листья на ветру, то это не значит, что я должна испытывать то же самое. Бояться этого старика. Этого больше не случится».

Она была довольна, что все проблемы она могла решать не с самим стариком, а с его слугами. Она заметила, что Джером слегка обиделся, и была этому рада. Она любила ставить людей на место.

— И другие леди получат на завтрак то же самое. Мне недостаточно масла.

Джером побежал делиться впечатлениями с остальными слугами. Это было настоящим оскорблением им всем. И не потому, что она их считала нерасторопными. Они делали все, как всегда, и дали ей на завтрак то, что ели сами… Джерома беспокоила ее неуемная энергия и несуразная молодость. Она баламутила все и вся вокруг и нарушала привычный ход жизни в этом доме. Они надеялись, что она скоро уедет, не успев ничего разрушить или сломать.

После завтрака Элали и Полина показали ей все комнаты, рассказывая о том, какие здесь устраивались в свое время приемы и балы. Скарлетт надолго остановилась у портрета с тремя девочками, пытаясь найти знакомые черты ее матери в лицах пятилетних девочек. Скарлетт чувствовала себя изолированной в тесном переплетении родственных связей в Чарльстоне. Она рада была находиться в доме, где родилась и выросла ее мама, в том месте, где она была частью такого переплетения.

— У вас, должно быть, миллион родственников в Саванне? — спросила она у тетушек. — Расскажите мне о них. Могу я их поведать? Они ведь мои родственники тоже.

Полина и Элали смутились. Родственники? Но в Саванне жил только один старый вдовец сестры их матери. Остальная семья подалась в Новый Орлеан много лет назад.

74
{"b":"23207","o":1}