Как «Ли» сказал Лонгстриту, нельзя просто двигаться ради движения; оно должно быть связано с чем-то. Брюс считал, что неправильно просто желать, не действуя на основе этого желания; однако он вместе с тем считал, что неправильно действовать без ясного намерения. Он правильно угадал, что фильмы кунг-фу будут привлекать массовый интерес только несколько лет. Он осознавал, что излишнее количество философии в его фильмах не будет привлекать основную массу поклонников. Он также начал подозревать, что у него может не получиться сохранять необходимый уровень физического исполнения ролей.
Однако он не мог сопротивляться порыву продвигаться дальше. Он отказывался отступить, отдохнуть и перезарядиться.
Были и другие неотложные решения о направлении карьеры.
Будет ли он играть роли вне боевых искусств? Будет ли он рассматривать роли, в которых выявлялась какая-то уязвимость или отрицались его атлетические способности? Какая трудная задача ему нужна — работать со сценариями и актерами лучшего качества, быть режиссером или играть не-бойцовские драматические роли? Может ли в таких ролях оказаться, что игра слишком «нереалистична» для западных аудиторий?
Брэндон Ли считал, что его отец справился бы с этими трудными задачами:
Когда я вижу его фильмы, я вижу, что он играл искренне. Он выражал то, что действительно чувствовал, не больше и не меньше. Я помню, что, когда он снимался, он никогда не переигрывал, чтобы произвести впечатление, он не допускал фальши. Он был очень интенсивным человеком и именно поэтому делал только то, что, по его мнению, он должен был делать. Его роли были чистым выражением того, что было у него глубоко внутри. Он никогда не пытался изобразить то, чего он не чувствовал, а тем более имитировать кого-то другого. Я ненавижу эту кучу китайских актеров, которые пытаются играть так, как мой отец. Он был естественно великолепен. Если бы он жил, я уверен, что он бы сделал еще фильмы, не ограничиваясь фильмами кунг-фу. В любом случае, он бы сделал еще хорошие фильмы.
Честно говоря, нужно признать, что, кроме «Появления дракона», остальные фильмы неособенно хорошие. Я имею в виду, что сюжеты очень неважные. Актеры не умели играть, и даже «Появление дракона» был, скажем, довольно простым фильмом. Если бы не его присутствие, эти фильмы не дали бы ни цента, сегодня они бы ничего не стоили. Мой отец, конечно, сделал бы фильмы, которые могли иметь самостоятельную ценность по сюжету и по игре актеров.
Проблема в том, что мой отец исчез в тот момент, когда он смог сделать эти замечательные вещи.
Продолжая, Брэндон приближается к самому главному в Брюсе Ли:
Как и все, я очень уважал моего отца. Он был большим героем. Но он был не суперменом, а просто человеком. Больше всего жаль, что у меня не было ни одного тренировочного боя с отцом, когда я стал выше его… У меня сохранилось впечатление об отце как об очень напряженно работающем человеке. Я редко встречал людей, которые настолько вкладывали себя во все, что делали. Мое самое яркое воспоминание о нем — это человек, который все время тренируется во дворе нашего дома.
* * *
После смерти Брюса дом Ли стал привлекать группы «учеников». Некоторые просто хотели старую статью или предмет одежды, а другие предлагали целое состояние за его «мерседес».
Позже поклонники, которые совершали паломничество к дому Брюса в Гонконге, разочаровывались, обнаруживая, что это теперь «Сады Кам Ва» — «гостиница», используемая бизнесменами для развлечения своих леди. Рекламные объявления в журналах предлагали куклы Брюса Ли вместе с очаровательными зверушками Уомблами или приглашали читателей вступить в «Секретное общество Брюса Ли».
Сегодня благодаря имени Брюса Ли продается больше журналов, чем когда бы то ни было. Можно даже вступить в клуб поклонников Брюса Ли с девизом: «К Личному Освобождению». Проводятся регулярные семинары и дни памяти, на которых поклонники могут купить футболки, плакаты и кофейные кружки с портретом Брюса Ли, посмотреть несколько минут выцветшие кадры, на которых Брюс танцует «ча-ча-ча», или послушать потрескивающую запись одного из его телефонных разговоров.
Брюс Ли выражал сожаление, что после его смерти люди, скорее всего, будут вешать его портреты в школах и кланяться им. Надеясь предотвратить это, он советовал им считать, что он — «ничего особенного». Можно понять то глубокое уважение, которое может побуждать настоящих учеников с почтением относиться к Брюсу Ли. Что касается коллекционеров мелочей, то здесь почти слышен смех Брюса!
Каждая знаменитость привлекает к себе поклонников — унылых людей, которые и не подозревают, что то, чего они на самом деле ищут, находится внутри них. Даже музыкальный ансамбль, членом которого я был и есть, привлек к себе странный культ под названием «Общество информации», который публиковал целые книги со словами песен, которые мы играли на всех наших концертах. Дало ли им это какое-то более глубокое понимание?
Брюс Ли привлекает больше невротиков, чем ему полагалось бы. Есть люди, сохраняющие, как сокровища, его неопубликованные фотографии, которые, конечно, они не покажут никому другому. Есть те аннально-памятливые коллекционеры, чьи папки заполнены подробнейшими деталями о Брюсе Ли, как будто накопление фактов как-то связано с пониманием.
Эти занятия настолько же навязчивы, как безрадостны и бессмысленны. Культ Брюса Ли совершенно правильно называют братством «кретин-кунг-до».[21]
Точно так же, как многие произведения гения Ван Гога закрыты как «инвестиции» в бетонном небоскребе какой-то корпорации в Японии, есть такие же «поклонники Брюса Ли» и «эксперты по Брюсу Ли», которые стараются замкнуть его душу в своих мавзолеях фактов и почитания героя. Я не намерен служить их делу.
Брюс Ли осуждал ложное чувство собственной важности, основанное на вымышленном образе, на иллюзии славы или имущества или на роли винтика в какой-то религиозной или политической машине — или на чем-то, что не является неотъемлемой частью нас самих. Он вполне мог сказать о бесплодности попыток приобрести самоуважение, отождествляясь со знаменитостями или ожидая освобождения путем вступления в фан-клуб!
В мае 1994 года мы играли в Сиэтле. Тогда я воспользовался возможностью посетить кладбище «Лейк Вью». Я нашел могилы Брюса и Брэндона, расположенные под сосной на гребне холма. Место вокруг могил было огорожено, чтобы никто не ходил по недавно засеянному газону. Я сел невдалеке. Азалии были в полном цвету. Дул теплый, мягкий ветерок.
Вскоре в ворота кладбища въехал микроавтобус и взобрался на холм, остановившись в нескольких метрах от того места, где я сидел. Вышло десять человек, которые возбужденно болтали и вскоре начали фотографировать друг друга. Каждый из них по очереди перелезал через ограду и позировал перед камерой, не понимая, что он стоит на недавно посаженных здесь цветах. Через несколько минут все они вернулись в автобус и поехали к следующему пункту своего маршрута. Когда они будут позже смотреть фотографии, все они, конечно, вспомнят тот «факт», что они побывали на могиле Брюса Ли. Трудно поверить, что кто-то из них действительно почувствовал, что был здесь.
Надпись на могиле Брюса гласит: «Пусть твое вдохновение направляет нас к нашему личному освобождению». Я подумал, что, стараясь пробудить людей к их настоящей природе, Брюс Ли поставил самую трудную из всех своих целей.
Конечно, культ Брюса Ли будет продолжать гонку за своими грезами. Но те, кто действительно хотят понять Брюса Ли, и, кстати, любую другую сторону жизни, поймут его лишь настолько, насколько они поймут себя.
Шенлон By вырос в пригороде Нью-Йорка в пятидесятых годах. У него не было азиатских героев, которых он бы мог использовать как образцы для подражания, — пока он не увидел свой первый фильм с Брюсом Ли. Он описал свой последующий опыт пробуждения самосознания в статье 1990 года для «Нью-Йорк Таймс»:
