Похожее странное происшествие вспоминает доктор Ватсон в «Случае с переводчиком», впервые опубликованном в журнале «Стрэнд» в 1893 году и включенном в сборник «Записки о Шерлоке Холмсе».

Джон Уитмен встал, когда дверь его кабинета распахнулась и на пороге возник энергичный мужчина с встревоженным лицом.

— Сэр Артур. — Уитмен протянул руку.

Сэр Артур Конан Дойл крепко пожал ее со словами:

— Спасибо, что встретились со мной так быстро, Джон. Дело весьма срочное. — Он уселся в кресло напротив своего адвоката и продолжил: — У Холмса большие неприятности.

— Неужели? — ответил Уитмен, пряча улыбку.

— Да! — раздраженно бросил Конан Дойл. — На него подали в суд.

— В суд! Вы серьезно?

— Уверяю вас, такими вещами я не шучу.

— Но Холмс — прошу прощения за мои слова — всего лишь плод вашего воображения. Я могу понять, если кто-либо подаст в суд на вас. Такие случаи с писателями нередки. Например плагиат. Или клевета. Нарушение прав. Но никто не подает в суд на главного героя.

— Что ж, все когда-нибудь случается в первый раз. Это пустяковое дело. Я хочу от него избавиться.

Уитмен потянулся за бумагой и ручкой.

— Начнем с самого начала. По какой причине на Холмса подали в суд?

— Смит, мой издатель, захотел опубликовать новый рассказ, и я его написал. В основу легли некоторые события, случившиеся, когда я изучал в Эдинбурге медицину. Разумеется, я перенес место действия из Шотландии в Лондон и изменил все имена. В итоге получился совсем другой случай, отлично подходивший для Холмса. Не было никаких причин опасаться, что кто-либо докопается до источника сюжета.

— И что произошло с этим рассказом? Вы передали его издателю?

— Сразу, как только закончил. Три дня спустя мне сообщили, что кто-то намеревается подать на Холмса в суд.

— А как этот кто-то узнал о существовании рукописи?

— Понимаете ли, в этом суть проблемы. Он не мог этого узнать. Рассказ читали только два человека: я и мой издатель.

— А каким образом вы передали ему рукопись?

Конан Дойл улыбнулся.

— Вопрос, достойный Холмса. Через частного посыльного. Но между тем моментом, когда я отдал рукопись, и тем, когда ее получил адресат, прошло не более трех четвертей часа. Этого времени не хватит, чтобы прочесть рассказ, не говоря уже о том, чтобы сделать копию.

— Вы говорили кому-нибудь, что пишете этот рассказ?

— Да нет же. Иначе зачем бы я стал менять детали сюжета?

— Вы можете немного рассказать мне об этом случае?

Помедлив, Конан Дойл ответил:

— Да, разумеется. Вам следует знать, в чем суть дела, если мы хотим покончить с этим недоразумением прежде, чем оно станет общественным достоянием.

Он поднялся, отошел к окну и посмотрел на оживленную улицу.

— Видите ли, шотландские законы отличаются от английских. Помимо привычных вердиктов «виновен» или «не виновен» существует и третий вариант: «вина не доказана» — когда человек и не оправдан, и не осужден. Известно несколько случаев, когда этот вердикт стал камнем на шее обвиняемого.

— Будучи адвокатом, я знаю об этой особенности, — сухо заметил Уитмен.

Конан Дойл оглянулся через плечо.

— Разумеется. Как глупо с моей стороны.

Его взгляд вернулся к улице.

— Человека обвинили в убийстве. Моего коллегу, хотя он был на пять лет старше меня и уже имел частную практику. Говорили, что Уильям — не буду называть его фамилию, если это не требуется, — влюбился в одну из своих пациенток. Это соответствует действительности. Позже выяснилось, что она отказала ему, напомнив, что вполне счастлива со своим мужем. Однако он словно помешался и в конце концов убедил себя — по крайней мере, так утверждалось, — что его шансы на успех повысятся, если она станет вдовой. А потому он начал придумывать способы добиться этого.

— Он собирался убить ее мужа? — спросил шокированный Уитмен.

— К сожалению, полиция настаивает, что именно это он и сделал. Но я считаю себя достаточно хорошим знатоком характеров, а потому думаю иначе. Уильям, которого я знал, мог всем сердцем желать, чтобы эта женщина стала свободной, однако желание и деяние — две совершенно разные вещи.

Уитмен слышал в голосе Конан Дойла неуверенность. Как будто долг повелевал ему хранить веру в друга, но события заставляли усомниться в собственных суждениях.

— Что бы он предпринял? Если бы решил действовать?

— Медицинская профессия обеспечивает доступ к некоторым лекарствам, которые можно использовать на благо пациента, но в руках преступника они также могут превратиться в орудия убийства. Требовалась лишь возможность применить один из этих препаратов. И через некоторое время жертва — муж — погибла. Или просто скончалась, в зависимости от того, верите вы Уильяму или его обвинителю. Как ни странно, в последовавший за этим год безутешная вдова обрела в Уильяме опору и в долгие месяцы затянувшегося утверждения завещания все чаще обращалась к нему за помощью. Это, разумеется, обнадежило Уильяма, и он даже начал подумывать о том, чтобы сделать предложение, как только закончится приличествующий период траура. Когда он сообщил ей о своих намерениях, очаровательная вдова попросила двадцать четыре часа на размышления. Однако на следующее утро, вместо того чтобы узнать свою судьбу, Уильям оказался в тюрьме по обвинению в убийстве.

— На основании каких доказательств? — спросил Уитмен. — По истечении года?

— Вдове напомнили, что Уильям добивался ее внимания еще при жизни супруга.

— Напомнили? Но кто?

— Ее служанка, — ответил Конан Дойл. — Которая стала одним из свидетелей против Уильяма.

— А кто напомнил служанке? — с любопытством поинтересовался Уитмен.

— Не думаю, что ей кто-либо напоминал. Судя по всему, она никогда не любила Уильяма и убедила хозяйку, что тот вел себя неподобающе при жизни жертвы. Уильям отрицал это, равно как и то, что добивался внимания замужней дамы. Как бы то ни было, дело довели до суда. Однако судья настаивал на том, чтобы полиция выяснила способ убийства супруга. Подозрение — это одно. Но вскрытие не выявило явных причин смерти. Здоровые мужчины тридцати семи лет редко падают замертво без видимых на то оснований, но в данном случае их не обнаружили. А как вам известно, универсального теста на яды не существует. Коронер провел некоторые исследования ввиду необычности обстоятельств, однако они дали отрицательный результат, а в момент смерти никто не заподозрил Уильяма или кого-либо другого. Тем не менее теперь, когда обвиняющий перст вдовы указывал на него, полиция желала пересмотреть дело.

— Понимаю, почему оно вас заинтересовало.

— Действительно. Адвокат Уильяма подчеркнул, что смерть мужчины не принесла подзащитному никакой выгоды и что его предложение явилось результатом долгого общения, а не преднамеренного расчета. «Вина не доказана», — гласил вердикт, и Уильяма отпустили. Тем временем вдова наконец сделала выбор, и не в пользу Уильяма. Еще большие муки причинил ему тот факт, что она решила выйти замуж за его друга. Репутация Уильяма пострадала, и он оставил медицину.

— Но, разумеется, Холмс этим не удовлетворился.

Конан Дойл вернулся к креслу и сел.

— Ну разумеется, нет. Он выяснил, что Уильям — в рассказе его зовут Гамильтон — стал жертвой хитроумного заговора. Дело рассматривалось в английском суде, и, конечно, бедного Уильяма признали виновным. Истина же заключалась в том, что разбогатевшая вдова и друг, за которого она впоследствии вышла замуж, разработали план, чтобы избавиться от ее супруга. Сначала вдова убедила Уильяма, что он ей небезразличен. Затем использовала яд, чтобы подозрения пали на Уильяма как врача. Единственная проблема заключалась в том, что преступники по неведению выбрали совершенно неизвестный западноафриканский яд, который нельзя обнаружить. Такого в медицинской сумке Уильяма точно не было. Но существовала еще одна улика — сфабрикованная, однако достаточно весомая.